Кэтлин Киттредж - Железный шип

• Название: Железный шип
• Автор: Кэтлин Киттредж
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-082051-1

В мрачном городе Лавкрафте правят прокторы, сжигающие еретиков за самое невинное инакомыслие, под толщей земли вращаются шестеренки великого Движителя, а по ночным заброшенным улицам бродят жуткие монстры…

Аойфе Грейсон скоро исполнится шестнадцать, а это значит, что у нее есть все шансы заболеть опасным некровирусом, породившим необъяснимую эпидемию безумия. Мать Аойфе уже несколько лет лежит в сумасшедшем доме и грезит о лилиях, ее брат считается пропавшим без вести, а отца она никогда не видела. С приближением дня рождения девушке грозит отчисление из Академии Искусств и Машин, хотя именно там она пытается спастись от реальности — в чертежах, инженерных учебниках и математических таблицах.

Но однажды к ней приходит таинственное письмо от брата, в котором написано только одно слово: ПОМОГИ…

---

— И плевать, — яростно, словно раненая кошка, прошипела я. — Пусть сожрут. — Все равно я уже практически сумасшедшая. Кому будет хуже, если меня не станет?

Дин окинул взглядом темное поле, над которым в свете высокой луны, прорезаемой облаками, поднимался стылый туман, унылые голые холмики Беркширских гор вдали и отделявшее нас от них чернильное пятно леса.

— Ну, если вам все равно, мисс Аойфе, то я бы предпочел, чтобы вы остались в живых.

Несколько шагов мы прошли в молчании. Слышно было лишь, как хрустит под ногами примороженная земля — словно зубы скрежещут.

— Далеко еще до Аркхема? — спросила я наконец. На данный момент это казалось самой нейтральной темой для разговора.

— Часа четыре, может, чуть побольше. До рассвета вы дом своего старика увидите. — Дин зевнул и потянулся, по-кошачьи выгибая спину. — Только не спать, а то холод живо в вас зубы запустит.

— Прокторы пошлют к месту падения патрули с собаками, — раздался вдруг голос Кэла. — Как пить дать пошлют.

Он кое-как прыгал позади, и я, замедлив шаг, подставила ему плечо. Кэл просто не понимал, насколько бывает жесток иногда, повторяя, как попугай, слова прокторов, принимая на веру их кудахтанье о некровирусе и молчаливо соглашаясь с тем, что рано или поздно я свихнусь. Он оперся на меня с виноватой полуулыбкой, и все затверженные им пропагандистские клише уже не имели значения. Кэл оставался Кэлом — спокойным, надежным, неуклюжим. Нормальным. Он даже не представлял себе, насколько нормальным был по сравнению со мной.

— Нельзя, чтобы нас поймали, — обратилась я к Дину. — Особенно теперь, после того, что эта гадина Алуэтт могла им рассказать.

Позади из-под обломков дирижабля возникли Жан-Марк и Гарри, потрепанные, но невредимые. Оставалось надеяться, что они благополучно доберутся до места, которое было для них домом.

— Не тревожьте свою хорошенькую брюнетистую головку, мисс, — ответил Дин, закуривая на ходу сигарету и выпуская колечко дыма. — Меня еще никому не удавалось поймать.

8 Сон шоггота

Прошли часы. Щеки у меня горели от мороза, ноги гудели, когда на покрытой грязью, местами прихваченной ледком дороге, привольно тянувшейся вдоль подножия Беркширских гор, появился указатель на Аркхем. Деревянный, нелепо растопыривший свои перекладины, он был изрешечен пулями.

— Сходим с дороги, — скомандовал Дин. — Здешние полицейские со скуки к любому готовы придраться, так что если пойдем напрямую, они запросто на нас воронов натравят.

Дорога к городу, обсаженная зимними скелетами дубов и заключенная в камень, вилась черной лентой, выделяясь даже в ночной тьме. Дин легко перепрыгнул невысокую, поросшую мхом стену; я помогла перебраться Кэлу.

Поле клубами окутывал предрассветный туман, стелясь над тронутой морозным дыханием стерней, вытягивая из земли свои языки и щупальца. Небо огромной крышкой нависало сверху, по нему скользили низкие шелковистые облака, а на самом горизонте едва заметно проступали бело-голубые всполохи зари.

Земля под ногами была мягкой и податливой, как перина. Оскользнувшись в подмерзшей грязи, я повалилась на Дина, но тот удержал меня, подхватив за талию.

— Извини! — пробормотала я. — Я ужасно неуклюжая. И всегда была.

— Не вижу, за что тут извиняться. — Призрачная, как рассвет, улыбка скользнула по его губам. — Как насчет танца, раз уж так совпало?

Я поспешно высвободилась и чуть не упала снова. Дин Харрисон мне не пара, он из другого, дикого и вольного, мира. Он не тот, кто мне нужен. Если мы сблизимся, не стоит ждать приличных свиданий, на которых я буду улыбаться, и хихикать в ладошку, и застенчиво опускать глазки, как подобает воспитанной городской девушке. С Дином одни проблемы, и я только еще больше осложню себе жизнь, если поддамся его чарам.

— Нет, обойдемся без танцев, — произнесла я и почувствовала жаркий румянец у себя на щеках, несмотря на предрассветную зябкую сырость.

Кэл все это время что-то недовольно бурчал себе под нос и даже не взглянул на мою протянутую руку, хотя без посторонней помощи ему оставалось только прыгать на одной ноге, держа на весу вторую, забинтованную.

Мы молча шли сквозь туман, а он все смыкался вокруг, словно мог видеть нас, ощущать наше присутствие.

— На той стороне поля — тропа, пробитая в скале. — Дин указал на грубую массу серого гранита, поднимающегося из земли. — Думаю, тот здоровенный особняк на вершине утеса и есть дом вашего папаши. В городке, во всяком случае, я ни одного Грейсона не знаю.

Я никогда не видела Грейстоун, кроме как на фотографии с закручивающимися кончиками, которую мама хранила в коробке из-под обуви. Дом моего отца, весь ощетинившийся какими-то углами и башенками, был сложен из грубых гранитных блоков в человеческий рост, от которых он и получил свое название.[2] Выглядел он в высшей степени неприветливо, словно сумасшедший дом или тюрьма для еретиков. Мог ли он, как я всегда предполагала, отражать характер человека, жившего в нем? Увижу ли я своего отца? Я бы расспросила его, как они сошлись с Нериссой и в чем впервые проявилась ее болезнь. В недюжинном уме, как у Конрада, или сразу в фантазиях о феях и волшебстве? Или это был тот печальный взгляд, которым она смотрела сквозь меня, как сквозь оконное стекло, куда-то вдаль, за многие мили отсюда?

Либо я ничего не скажу, а просто впервые взгляну на человека, который был половиной меня, и постараюсь впитать как можно больше. Фотографий отца я не видела, и мне оставалось лишь угадывать его черты в своих собственных. Я хотела бы запомнить его лицо, если выпадет шанс: когда растешь в приюте, привыкаешь к тому, что в следующий раз дверь тебе может открыть совсем другой человек. Это не жалоба, а такой же факт жизни сироты, как неновые туфли или объедки на ужин.

— Что-то вы притихли, мисс Аойфе. Все путем? — спросил Дин. Туман по-прежнему окружал нас, храня наши секреты от внешнего мира.

— Просто зашибись, — отозвалась я, позаимствовав выражение из лексикона Кэла.

Дин замедлил шаг — теперь мы шли рядом.

— Не слишком-то воодушевлены встречей с папашей?

— Знать бы еще, что он вообще согласится со мной встретиться.

Такова была иная сторона орбиты возможностей. Арчибальд Грейсон может попросту не признать свою незаконнорожденную дочь и захлопнуть дверь у нее перед носом — пусть катится куда подальше. И будет в своем праве, как человек с положением и хорошего происхождения.

Дин подмигнул мне:

— Выше нос, мисс. Я с вами.

С дерева у края поля ухнула сова, невидимая в утренних сумерках. Нерисса терпеть не могла сов, вечно кричала, что они глядят на нее из темноты, «глаза-фонари, а когти у них железные». Если верить светолентам, совы были переносчиками некровируса. Я видела тщательно, до мельчайших деталей, выполненные рисунки их крыльев, наглядно иллюстрирующие законы аэродинамики: летать совершенно бесшумно этим птицам позволяли закругленные кончики перьев. Чего бы я ни дала, чтобы вот так же парить в небе неслышимой, незаметной ни для прокторов, ни для кого вообще. Иногда мне казалось, что если сделаться такой же серой и незаметной, ссутулить плечи и скруглить все торчащие углы, то однажды я тоже смогу подняться в воздух и исчезнуть во мраке вестницей ночи со светящимися глазами. Но пока не получалось.

Вместо этого приходилось смотреть под ноги, ступая по хлюпающей грязи. Хмурый рассвет не располагал к разговорам, и даже Кэл не делал попыток прервать молчание. Мне почти начинала нравиться эта зачарованная тишина, как вдруг в нос ударил сладковатый запах забытого в тепле, протухшего мяса. Вонь душно обволакивала нас, как волглое шерстяное одеяло. Кэл прижал ко рту и носу платок и стал похож на грабителя с большой дороги.

— Все Его камни… что там сдохло?!

Туман разошелся, открывая выгибающуюся горбом черную, водянисто отблескивающую тушу. Громадный глаз без века, мутно-зеленый, затянутый пленкой, поднялся откуда-то из глубин лишенной костей массы.

— Шоггот, — выдохнула я, замерев как вкопанная. — Настоящий шоггот.

Существо выпустило воздух со звуком пара, стравливаемого из трубы. Единственный глаз беспорядочно метался по коже, словно минога под непроглядной морской гладью.

— Он заглатывает тебя целиком, — раздался шепот Кэла, в полном безмолвии показавшийся мне громовым, — и постепенно переваривает внутри себя. Несколько дней уходит на то, чтобы ты стал его частью, и все это время ты живешь, чувствуешь, слышишь его шепот у себя в голове. Проклятая мерзкая тварь. — Он поднял камень и подбросил его на ладони.

— Кэл, нет… — начала было я, но его рука уже взметнулась в воздух и швырнула снаряд.

Небольшой кожисто-мускульный отросток, появившийся из туши шоггота, раскрылся круглым, усаженным зубами ртом, и камень, хрустнув рассыпающейся крошкой, исчез в утробе существа.