Джим Додж - Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

• Название: Не сбавляй оборотов. Не гаси огней
• Автор: Джим Додж
• Издательство: Гаятри
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9689-0102-6

В своем втором по счету романе автор прославленной «Какши» воскрешает битниковские легенды 60-х. Вслед за таинственным и очаровательным Джорджем Гастином мы несемся через всю Америку на ворованном «кадиллаке»-59, предназначенном для символического жертвоприношения на могиле Биг Боппера, звезды рок-н-ролла. Наркотики, секс, а также сумасшедшие откровения и прозрения жизни на шосcе прилагаются. Воображение Доджа, пронзительность в деталях и уникальный стиль, густо замешенные на «старом добром» рок-н-ролле, втягивают читателя с потрохами в абсурдный, полный прекрасного безумия сюжет.

Джим Додж написал немного, но в книгах его, и особенно в «Не сбавляй оборотов» — та свобода и та бунтарская романтика середины XX века, которые читателей манить будут вечно, как, наверное, влекут их к себе все литературные вселенные, в которых мы рано или поздно поселяемся.

Макс Немцов, переводчик, редактор, координатор литературного портала «Лавка языков»

---

Я перебирал пластинки и одновременно поглядывал на дорогу; мне хватило десяти минут, чтобы разобраться с песнями. Аудиосистема Джошуа за один раз принимала стопку из десяти пластинок — значит, оставалось только переворачивать их через полчаса, каждый час меняя на новую порцию. Первая песня — «Now Or Never» Элвиса — показалась мне очень даже уместной. Сейчас или никогда. Я откинулся на спинку сиденья; машина мчалась под приглушенное мурлыканье исполнителя.

Удивительно, но чем дальше от Гранд-Айленда и через Норт-Плэтт к границе штата Небраска, тем ровнее становилась дорога. Даже рулить не приходилось — ставишь буги-вуги и держишься между полос. Скукотища, конечно; думаю, поэтому мне и пришла в голову идея швырять из окна уже прослушанные пластинки. К тому времени их накопилось штук двадцать; я решил запускать по одной после каждого проигранного с обеих сторон винила. Так что каждые шесть минут я активно упражнялся в метании диска. Ну а между делом потягивал пиво, слушал оглушительную музыку, высматривал подходящие мишени, но, прежде всего, подбирал каждой песне достойный антураж. К примеру, когда звучала «Iʼm Sorry» Бренды Ли, я перестроился в крайнюю правую полосу — пусть остальные водилы хоть удавятся! Во время композиции «Bird Dog» от братьев Эверли плавно выехал на кукурузное поле — поохотиться на фазанов. «Тееn Angel» поставил, когда шоссе побежало вдоль железнодорожных путей — хотел приземлиться на шпалы, да только дал маху и загремел в канаву с сорняками. Пластинок было много; я отложил несколько для более подходящих мест: «Mr Custer» для Вайоминга, a «Save the Last Dance for Me» Дрифтеров явно намекала на полночный флирт.

Те же песни, которые не вызывали во мне никаких ассоциаций, становились основным оружием в войне против какого бы то ни было контроля; я их радостно запускал в рекламные щиты и дорожные знаки, особенно ограничители скорости. Чтобы на скорости девяносто пять миль в час запустить пластинку и попасть по цели, надо порядком изловчиться, так что чаще я безбожно мазал. Но зато уж когда попадал, радовался как ребенок. Чуть не визжал от восторга, когда пробил рекламный щит Банка Америки пластинкой с «The Duke of Earl». Что же до музыкального вопроса «Who Put the Bomp in the Bomp-Da-Bomp»,[38] то ответа я не знаю, зато точно скажу, что пластинка сделала настоящий «бум», врезавшись в знак, ограничивавший скорость до шестидесяти пяти миль в час, — она согнула эту хреновину напополам, чему я от души порадовался. Такое исключительно точное попадание я отметил — нажал на гудок и на подушку-пердушку; в тот момент я походил на семилетнего пацана с рогаткой, очутившегося посреди стекольной фабрики. Да что там говорить, даже промахи вызывали во мне бурю восторга: диски изящно проплывали над полями и опускались маленькими космическими аппаратами с Плутона.

Я до того развеселился, что и душа не смогла остаться в стороне. Я чуть было не попал в рекламу закусочной «Бургер-Хат», запустив в нее «Theme from a Summer Place», когда душа снова появилась на пассажирском сиденье.

— Ага! — воскликнул я. — Так, значит, ты не настоящая — подушка-то не пернула.

Душа не обратила на меня внимания, так была взволнована:

— Огонь! — вопила она. — Так их, расстреляй!.. пулеметами!.. кассетными бомбами!.. Продырявь ублюдков! Покончи с этими занудами, вечно тянущими одну ноту!

И растворилась.

Мне не больно-то хотелось, но оставалось еще несколько пластинок; я взял сразу пять штук, дождался большого зеленого знака с надписью «ШАЙЕНН 37» и, не доезжая сотни ярдов, прицелился и швырнул винилы по наклонной из пассажирского окна. Но что-то пошло не так — может, не рассчитал вес, бросок, аэродинамику — потому что одна пластинка клюнула носом, а остальные четыре завибрировали и рухнули, не долетев до цели. Я списал все на неудачный совет и велел душе прекратить свои штучки. Возражений я не услышал.

Кому-то подобное обращение с пластинками покажется святотатством… Что ж, может, так оно и было. Но к тому времени я уже решил отправить все пластинки и проигрыватель на дно вместе с «кораблем» — они были частью дара, который представлял собой «кадиллак». Так что вместо того, чтобы принести их в жертву всем скопом, я раздаривал пластинки по одной, пока ехал. Боппера, Бадди и Ричи я не трогал, намереваясь отправить их с обрыва вниз вместе с пылающей тачкой; может, даже сделал бы финальный жест — загрузил их в проигрыватель. Что до остальных пластинок, то я с легким сердцем посылал их в полет — как будто семена сеял или прах рассыпал. Если они при этом врезались в рекламные щиты, дорожные знаки и прочие символы подавления свобод и ничем не оправданного контроля, тем лучше — так оно больше соответствовало духу музыки, к тому же доставляло массу удовольствия.

Я газанул к «динозавровой» станции в Шайенне и отсалютовал зверю, приложив руку к розовой как фламинго шляпе, а после взял курс на Лэреми. Дорога пошла вверх по восточному склону Скалистых гор, так что приходилось быть внимательнее, однако мне частенько удавалось сделать удачный бросок.

— Так, что тут у нас, мистер Чарльз? A, «Hit the road, Jack»? Хочешь, чтобы Джек проваливал? Это мы мигом устроим!

Я высунулся в окно и «провалил» пластинку — метнул прямо вниз: невозможно промахнуться, если цель прямо под тобой. А что, нечего тут указывать: мол, больше не возвращайся, не возвращайся, не возвращайся…

Когда Фрэнки Авалон спросил в музыкальной манере: «Why?», «Почему?», я ответил: «Да просто так, поглядеть, насколько далеко он улетит в полынь». И размахнулся со всей силы.

— А теперь — Том Дули, — вслух сказал я сам себе и душе, если она слушала. — Ох и не повезло же тебе, чувак, — стоишь, бедняга, с опущенной головой аж с самой Гражданской войны. Ну-ка, дай обрежу веревку.[39]

И резко швырнул пластинку в окно.

Проехав Ролинз и почти взобравшись на главный перевал материка, я подустал от игры и решил воспользоваться разреженным горным воздухом, чтобы раскидать оставшиеся заряды как можно дальше, но гнал с такой скоростью, что не мог уследить даже за крупными мишенями. Добравшись до перевала, свернул на обочину, освободил мочевой пузырь от пива и, учинив ревизию запасам, разбросал пластинки по одной: на запад и на восток. Я стоял и глядел, как они величественно зависают в воздухе, уходя потом по кривой, — некоторые даже исчезли раньше, чем я их заметил. Готов поклясться чем угодно — пластинки пролетели не одну милю.

К «кадиллаку» я вернулся освеженным, хотя теперь, сделав передышку после быстрой езды, понял, что с амфетамином малость перебрал; пообещал себе, что повременю со следующей дозой, не то к полуночи совсем остервенею и буду буквально вгрызаться в руль. А вообще-то, как ни странно, чувствовал я себя превосходно. Порядком поколесив по стране, я достиг ее тихоокеанской оконечности, был на полпути к краю того самого обрыва, причем путь шел под горку — катиться и катиться. Я был в отличной форме и резвился по полной программе.

Но продолжалось это недолго. Отзвучала «Hound Dog», и то ли после наркоты у меня ускорилось слуховое восприятие, то ли Элвис начал петь медленнее, но со временем что-то произошло. Следующей шла «Louie, Louie» в исполнении группы «Kingsmen». Если хотите услышать музыку конца света, поставьте «сорокапятку» на тридцать три оборота и постепенно снижайте до тринадцати:

Лyyyyyuuuuu, Луууууиииии,
Ооооооо даааааа,
Нннннаааааммммм
Ууууужеееее пооооорааааа

В волшебном ящике Джошуа подыхала батарейка.

— Вооооот дееееерьмооооо! — пытаясь сохранить чувство юмора, ругнулся я и потянулся к выключателю.

— Давай музыку! — потребовала душа; она вдруг возникла рядом на пассажирском сиденье. — Ритм! Мне не хватает ритма!

— Если что-то не устраивает — скатертью дорожка, сказал я, сбавляя скорость и сворачивая на обочину.

Душа хныкала как пятилетний ребенок;

— Ну ведь без музыки же ску-у-учно.

И исчезла.

— Ладно, не хнычь! — Вот интересно, слышит она меня или нет. — Папочка уже взялся за дело.

Я остановил машину и вышел. Можно было поменять батарейки местами, но уж больно низкий выходил звук — как бы мне под такую медленную музыку не пришлось разгонять машину вручную, к тому же я терпеть не мог тащиться на малой мощности. Мне подумалось, что имеет смысл откопать в багажнике проигрыватель Донны и подключить его к прикуривателю — до Рок-Спрингс хватит, а уж там прикуплю питания для системы Джошуа. Ну да, в теории мысль казалась неплохой, однако когда я вынул проигрыватель из багажника, то заметил, что переключатель звука вдавился в диск проигрывателя, а игла сломалась. Видать, во время езды ящик-холодильник ударился о проигрыватель. Может, как раз на подъездной аллее к дому Глэдис Дапротти. А может, когда я бросил в багажник простреленную шину. Ну да и черт с ним, сейчас-то уже без разницы, как именно это случилось. Я решил поменять иглу, но пока выяснил, что она не сменная, потерял кучу времени — мог бы уже выехать из Рок-Спрингс с новой батарейкой. Что ж, придется пока обойтись без музыки.