Николай Чугунов - Per aspera ad astra II B

• Название: Per aspera ad astra II B
• Автор: Николай Чугунов
• Жанр: Фэнтези

Про гнома, дроида и последствия необдуманной смычки магии и технологии.

---

К немалому удивлению кузнеца, у поста «Север-23» его ждала не конвойная команда, а вполне исправный челнок. Вместо откидных лавок к полу прикрутили резные деревянные кресла — судя по узору, именно они когда-то украшали зал Совета. В потемневшее от времени дерево были вкручены пристяжные ремни, что, с точки зрения гнома, выглядело сущим варварством.

— Дарин Тор-Наллар! — откуда-то из-под челнока выскользнул невероятно мрачный Ка. Ему только что напомнили о необходимости быть «исключительно вежливым», а это майору, не страдавшему излишне обходительными манерами, было особенно трудно.

— Здесь, — кузнец лениво козырнул, пародируя любимый жест захватчиков. — А где пайковые карточки?

— Выдадут на проходной, — майор скривился, как от зубной боли. Будь это в его власти, он давно бы посадил всех «коротышек» на хлеб и воду, как тех несчастных, которые сейчас работали на титановых рудниках близ Орбитара, но Флигг считала иначе. — Затар Дро-Гартар!

Перекличка затянулась до обеда — кандидаты, почувствовав слабину оккупантов, поминутно пытались вовлечь Ка в затяжные споры. Пару раз это даже удалось.

Впрочем, от этого была и определенная польза. Под конец погрузки майор заметил, что, ни одна из свар не зарождалась сама по себе — за секунду до того, как звучал очередной «неудобный вопрос», его автор обменивался многозначительными взглядами с кузнецом.

— Прошу на борт, — майор мучительно скривился — ему было приказано остаться на базе. — С вами полетит личный адъютант адмирала Вилли… Вильгельм Торуа.

Лощеный капитан в новенькой парадной форме отвесил кузнецу короткий поклон.

— Рад вас видеть, господа. Смею надеяться, эта встреча станет началом плодотворного сотрудничества.

* * *

Гарин лежал на полу, рядом с похрипывающим культистом, и думал, как быть дальше. Сон все не шел, и мысли гнома поневоле вернулись к тому, о чем Гарину совсем не хотелось вспоминать.

Штурман после крайне неосторожной просьбы гнома представлял собой груду искореженного железа, в котором каким-то чудом все еще держалось сознание дроида. Пару раз Гарин показал останки знакомым чародеям — с тайной надеждой, что те смогут подсказать, что с этим делать, но колдуны лишь развели руками. Их способности лишь обнаружили у останков сильную магическую ауру без каких-либо признаков жизни. Впрочем, это как раз не расстроило Гарина — насколько он смог разобраться в местных магических реалиях, даже до «демонтажа» штурман, по местным меркам, не считался живым. Гнома огорчила как раз аура — чародеи категорически отказывались колдовать в присутствии обломков, опасаясь «отката». Впрочем, Гарин, памятуя, что именно случилось с его домом, не осмелился настаивать.

После явления Злукаса даже Ниликато являлась гному всего раза три, каждый раз выбирая для этого ясную ночь без единой тучки на небе, а ее сестра даже не пыталась передать весточку штурману. Это ничуть не удивляло Гарина — мстительность и злопамятность повелителя бурь недаром вошла в поговорки, но раздражало неимоверно — судя по всему, произошедшее со штурманом выпало из сферы материального, удалившись в горние выси.

— Как же мне тебя починить? — прошептал гном, прикидывая — насколько у него хорошие шансы незаметно слетать к Кирксу за запчастями. Результат выходил неутешительным — даже играть с шулерами было выгоднее. Жертвы Злукасу тоже не помогали — похоже, Его Божественная Мстительность обиделся всерьез.

— Его надо не лечить, а исцелять, — часовню заполнил медовый голос — Ниликато все-таки решила явиться. — Земная юдоль утратила над ним власть, но — вот беда — и в наших сферах твой друг — нежеланный гость. Не всеми нежеланный, конечно. — в угольно-черных глазах сверкнули ослепительно белые искры, — но… — богиня пожала плечами.

— Но что-то ведь можно сделать? — гном в отчаянии стиснул кулаки.

— Можно, — богиня улыбнулась. — Всегда можно что-то сделать. Дротик Злукаса у тебя?

— Дома. В подвале. А это важно?

— Это шанс, — очертания Ниликато поплыли, обращаясь в туман. — Храни его.

— Но что мне делать?

— Направляйся домой. Этот человек — дымная прядь обвилась вокруг ноги миенниста, на миг став осязаемо плотной, — отправится с тобой. Так надо. А это, — в клубе тумана сверкнул обломок инопланетного металла, — я у тебя заберу. Надеюсь, ты не в обиде.

Богиня растаяла с коротким смешком, и гном наконец смог разжать кулаки. Ногти до крови впились в ладони, оставив глубокие отметины, все тело ныло, как после недели ударной работы на каменоломне, но Гарину и в голову не приходило жаловаться. Ниликато обещала помощь, она пришла сюда исключительно из-за него!

— Святой Гарин! — благоговейный шепот из дальнего угла ударил по ушам, безнадежно портя торжественность момента. — Благослови.

— Ниликато благословит, — гном поднялся с колен и с оханьем начал разминаться — за десятилетия процветания он совершенно разучился спать на твердых поверхностях. — И вообще, с чего это вдруг «святой»?

— Богиня являет свой лик только достойным, — тихо, но твердо заявил остиарий.

— Это еще не делает меня святым, — гном едва сдержался, чтоб не заявить «Это наши личные дела». В случае с Глубокоуважаемыми это уже попахивало панибратством на грани хамства, и Гарину совсем не хотелось на своей шкуре проверять, простит ли ему Ниликато эту выходку, или нет. — И, прошу, для твоего же собственного блага — никогда не рассказывай, что видел. Это может плохо кончиться.

Гарин, закатив глаза, молитвенно сложил руки на груди, и остиарий наконец замолчал. К сожалению, гном уже знал — после его отъезда культист разродится минимум дюжиной сплетен, одна другой дивнее. В них не будет ни слова правды, и — формально — запрет нарушен не будет, но гному вряд ли будет от этого легче.

* * *

Первый удар колокола лишь взметнул инеистую пыль с ледяного саркофага. Второй — скрыл за сетью трещин тело, которое в нем покоилось, и лишь третий — освободил узника. Уланов, когда-то бывший десантником, дернулся и открыл глаза — его время снова пришло.

— Кто я? — этот вопрос прозвучал едва слышно, но его услышали. Губ Уланова коснулась чашка с чем-то обжигающе горячим.

— Пей, паладин.

Слово засело в голове, вызвав волну ассоциаций.

«Я — паладин! — Уланов покатал это выражение на языке, пробуя его на вкус. — А что это значит?»

Однородный серый туман в памяти постепенно рассеивался, уступая свое место разноцветным образам. Картинки медленно перетекали друг в друга, но одно оставалось неизменным — в центре всегда находилась фигурка воина в сияющей броне, который совершал какой-нибудь подвиг — и это был он!

«Наверно, нужно делать что-то хорошее,» — память, словно издеваясь, подсунула образ благообразной старушки, в нерешительности застывшей у мостовой, расчерченной широкими белыми полосами. — «То, что называется подвигом.»

— Пей! — чашка снова ткнулась в губы, напоминая о себе. Уланов открыл рот, и в горло хлынул поток одуряюще ароматной жидкости. Выпив все до конца, паладин провел языком по губам, пытаясь определить, что же это было. Память услужливо подсунула фразу: «если не знаешь, на что похоже, отвечай — на вкус, как курица!»

— На вкус, как курица, — слова с трудом выбирались изо рта, словно Уланов разучился говорить. Впрочем, чем дальше, тем было проще.

— А что такое курица?

Этот вопрос поставил паладина в тупик. Он знал, что такое «курица», но никак не мог вспомнить, что же это такое. Одновременно с этим пришло ощущение, что большая часть его памяти куда-то исчезла, и это здорово обеспокоило Уланова.

— Я… я не помню…

— Тебя это беспокоит? — кружащиеся перед глазами снежинки собрались в фигуру женщины, облаченной в полупрозрачную тунику. — Напрасно. Они были причиной твоих страданий. Именно из-за них ты здесь.

— Но это плохо…

— Разве тебе плохо? — женщина покровительственно улыбнулась и положила Уланов на лоб узкую белую ладошку. Ощущение безвозвратной потери тут же ушло, сменившись бесконечным блаженством.

— Нет, — Уланов счастливо улыбнулся.

— Вот именно, — в другой руке женщины появилась еще одна чашка с ароматным напитком. — Пей, ты должен набираться сил.

— Зачем? — паладин приоткрыл губы, позволяя влить себе в рот еще одну чашку бульона.

— Пришло время подвигов.

* * *

Этериль, которую в южных землях знали под именем Артанис, осторожно подложила под голову паладина кружевную подушку. Впервые за много лет у нее снова был слуга и защитник. Даже не столько у нее, сколько у тысяч ее подданных — всех тех, кто помнил об Артанис и не стеснялся возносить ей молитвы.

Белая дева не любила думать об этом, но у ее сестры, Алой девы, которую на севере звали Виверой, почитателей было куда как больше. Поговаривали, что в поворотный час она лично являлась на поле битвы, чтобы с мечом в руках помочь сражающимся — кому победить, кому — обрести бессмертие. Впрочем, это ничуть не мешало страстности молитв — напротив, даже способствовало.