Константин Феоктистов - Зато мы делали ракеты. Воспоминания и размышления космонавта-исследователя

• Название: Зато мы делали ракеты. Воспоминания и размышления космонавта-исследователя
• Автор: Константин Феоктистов
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9691-0016-1

Константин Петрович Феоктистов — инженер, конструктор космических кораблей, один из первых космонавтов.

Его новая книга — увлекательный рассказ о становлении космонавтики и о людях, чьи имена вписаны в историю освоения космоса. Но главная озабоченность К. П. Феоктистова — насущные проблемы человечества. Своими размышлениями о подходах к решению глобальных задач настоящего и ближайшего будущего делится с читателями автор.

---

А тогда (до того как он стал министром обороны) любил объезжать свои владения, радовался новым организациям, создаваемым, как он считал, в интересах дела.

Бывали и комичные случаи. Как-то он приехал на испытательную базу под Загорском (ныне Сергиев Посад), где ракеты должны были подвергаться стендовым испытаниям. Встречал его Г. В. Совков, очень толстый и в то же время подвижный, хитроумный, много повидавший в жизни заместитель начальника Загорской испытательной базы. В молодости он работал ударником в джазе Утесова. Совков сам любил рассказывать эту историю о визите «хозяина». Водил он Устинова по стендам, расположенным на крутом берегу реки, показывал еще строящиеся инженерные и жилые корпуса. Кругом развороченная земля, пустыри, мусор.

— Что-то у вас много беспорядка, грязи. — (Самое время большому начальнику внести свой вклад.) — Расчистить надо, а здесь неплохо бы и парк разбить.

— Конечно, конечно, Дмитрий Федорович, мы так и думаем. Даже саженцы уже заказали.

С тем Устинов и уехал. Через некоторое время, уже зимой, звонит Совкову верный человек: Д.Ф. завтра будет у вас! Совков велит свистать всех наверх, за ночь все вычистить: туалеты, дороги, покрасить бордюры, чтобы все было шик да блеск! И вдруг с ужасом вспоминает: парка-то нет! Что делать? Вызывает снабженца:

— У тебя метлы есть?

— Есть.

— Вези все сюда.

За ночь площадь бульдозерами разровняли, на расстоянии в пять метров рядами вкопали прутья от метл, каждый прут обвязали марлей. К утру «парк» был готов. Приехал хозяин. Провел его Совков по стендам, по территории. Тот вроде бы остался доволен. «А это что у вас?» — «Будущий парк». — «А зачем марля?» — «Это же саженцы, осенью сажали, обмотали, чтобы зимой не померзли». Устинов уехал довольный: дело укореняется (в буквальном смысле!), указания выполняются. Вполне возможно, что эту историю придумал сам Совков — веселый был человек. Смешно, но очень похоже на правду.

Когда Д.Ф. назначили министром обороны, можно было наблюдать, как он брал под контроль военных: молодым раздавал генеральские звания, а неугодных куда-то задвигал. Само по себе назначение гражданского человека военным министром представлялось хорошим начинанием в тогдашней нашей системе.

Тем не менее Устинов не был похож на человека, которому захотелось увенчать себя военными лаврами в конце карьеры. В самом рассказе Киселева, помимо его желания, просвечивала другая, более реалистичная версия развития событий в Афганистане.

Началось со свержения последнего шаха Афганистана и перехода власти в стране к военным. А затем апрельская революция и приход к власти Народно-демократической партии Афганистана во главе с писателем-марксистом Тараки. Но даже дураку было понятно, что это не революция, а военный переворот. Дальше стало понятно, что члены НДПА задумали и осуществили план захвата власти последователями марксизма: сделано это было, с одной стороны, профессионально, а с другой — без согласия и поддержки Политбюро КПСС, более того, втайне от нашего Политбюро. Тараки и его сторонники объясняли это впоследствии тем, что если бы они сообщили о своих намерениях руководству нашей страны, то получили бы категорический запрет, и, более того, можно было ожидать, что наше правительство просто предупредило бы правительство Афганистана о готовящемся перевороте. Это похоже на правду. Хотя Брежнев уже не принимал сколько-нибудь серьезного участия в управлении страной, но и он, и верхушка государственных чиновников были категорически против любых резких движений, тем более международных авантюр.

К тому же военный переворот в государстве с военным правлением совершить не так просто. Впечатление такое, что без разведслужб здесь не обошлось. И речь идет не о разведке Афганистана. В семидесятых годах сложилось впечатление, что некоторые наши разведгруппы, особенно на Ближнем Востоке, действовали весьма самостоятельно и, может быть, даже не обо всем докладывали своему шефу Андропову. Они-то и могли намекнуть Тараки, что к кремлевскому начальству за разрешением на переворот обращаться не стоит, надо поставить их перед фактом, могли подсказать, опираясь на информацию своих агентов в афганской армии, как и когда осуществить переворот. В ходе событий это подозрение только подтверждалось. Народ Афганистана не принял вмешательства социалистов в свою жизнь. Начались вооруженные выступления против навязываемой стране системы. Тараки обратился к Брежневу с просьбой о помощи и получил категорический отказ. В сложившейся критической ситуации началась борьба за власть внутри НДПА. Тараки был убит, и к власти пришел другой лидер НДПА — Амин. И теперь уже не Тараки, а он просил ввести войска в Афганистан. НДПА явно была не способна удержать власть в своих руках. И, по-видимому, у нашей разведки отношения с Амином не сложились. Впечатление было такое, что они хотели бы управлять им, а он их всерьез не принимал: Брежневу он был готов подчиняться и служить, а слушаться слишком веселых и не всегда трезвых разведчиков ему как-то в голову не приходило.

Тогда, судя по ходившим слухам, уже пошли официальные доклады от нашей разведки в Афганистане: «Амину верить нельзя! Он ведет переговоры с американцами!» А Афганистан чуть ли не с тридцатых годов был нашим союзником в этом районе. «Появятся базы американцев в Афганистане!» — чего раньше не было. Приводились и еще более нелепые доводы: «Их военные базы окажутся поблизости от военных полигонов в районе озера Балхаш, их самолеты с этих баз смогут быстро долететь до Урала!» Это не военные соображения и не военные доводы. Именно под давлением подобных докладов и было, по-видимому, принято решение Политбюро об устранении Амина и вводе наших войск. Так что не Министерство обороны было инициатором ввода войск, и даже, возможно, не Андропов. Наверное, это было сделано под влиянием донесений молодых и слишком честолюбивых агентов разведки. Доклады разведки должны были идти в адрес Андропова, но могли автоматически рассылаться и в адреса всех членов Политбюро. Такое иногда делалось.

Когда Горбачев с недопустимым, прямо-таки позорным запозданием принял решение о выводе войск из Афганистана, пошли разговоры о том, что «агенты нашей разведки преданы, а некоторые из них исчезли». А то, что и Устинов мог голосовать «за», было нормально по тем временам. Как смеялись тогда японцы: «Каждый из вас отдельно — «против», а все вместе — «за»».

Такое мнение о роли Устинова в Афганистане подтверждается и рассказом В. И. Болдина (бывшего помощника Горбачева) о том, что после смерти Андропова Горбачев предлагал Устинову принять на себя руководство, и об отказе Устинова: «Не мое это дело». Случай этот свидетельствует о том, что не был он безумным честолюбцем. Хотя, с другой стороны, этот вывод может показаться и достаточно поверхностным. Честолюбие, безусловно, было ему присуще: человек, всю жизнь отдавший делу, работавший на износ в верхних эшелонах власти, обязан обладать этим двигательным качеством. Но то, что он не был честолюбцем авантюрного склада у меня не вызывает сомнения. Многие, наверное, помнят это время, когда прошла невольно вызывающая подозрения череда мрачных событий в первой половине восьмидесятых годов: начало 1982 — смерть Суслова; конец 1982 — смерть Брежнева; начало 1984 — смерть Андропова; конец 1984 — смерть Устинова; весна 1985 — смерть Черненко. Ну насчет подозрительной цепочки тут сказано, пожалуй, зря, так как подозрительной цепочка могла выглядеть только издалека. Политбюро состояло из очень пожилых людей, и они сменяли друг друга на посту руководителя страны, стараясь не принимать в свой круг людей новых: они понимали, что наша социалистическая система очень неустойчива. И как мы увидели на примере Горбачева, опасались не зря. А тот, кто становился первым в Политбюро и таким образом ответственным за все, что происходило в стране, получал нагрузку, к которой был не готов и долго не выдерживал. Брежнев-то за почти два десятка лет как-то приспособился к такому положению ответственного за все, но в то же время ни за что уже фактически не отвечал, набрав себе невидимую команду помощников и референтов. Он понимал, что не тянет, и, по-моему, в последние годы мог делать попытки уползти с ковра, но остальные руководители страны, опасливо поглядывая друг на друга, вцепились в него и не отпускали!

Вернемся, однако, к временам работы над проектом сверхракеты.

Тогда распространилась легенда о выборе параметров ракеты Р7. Правда, проектанты ракеты этот рассказ не подтверждали, и не могу вспомнить, от кого и когда пришлось ее услышать, может быть, в НИИ-4? Содержание легенды таково: на каком-то этапе работ наши ядерщики объявили, что могут существенно уменьшить (чуть ли не в два раза) массу атомной бомбы. Естественно, возникает мысль, что стартовую массу ракеты также можно уменьшить чуть ли не в два раза и тем существенно снизить расходы! Но разработчики ракеты от этого отказались: «Ненадежные вы люди! Сегодня в два раза меньше, а завтра поймете, что масса бомбы или ее тепловой защиты не уменьшается, а возрастает, и вообще мы уже далеко зашли. А если уж действительно масса ядерной бомбы уменьшится, то мы возьмем больше топлива и увеличим дальность до десяти-двенадцати тысяч километров. Да идите вы куда подальше!» Известное упрямство и, интеллигентно выражаясь, сварливый характер Королева и основных проектантов ракеты П. И. Ермолаева и Е. Ф. Рязанова придают легенде правдоподобие. Если это действительно так было, то их несговорчивость очень помогла. При создании такой «переразмеренной» межконтинентальной ракеты мы получали мощную ракету-носитель для выведения на орбиту космических аппаратов. Впрочем, само это соображение (не уменьшать возможности будущей ракеты-носителя!) едва ли высказывалось вслух. Из этой же легенды следовало, что аналогичная ситуация возникла и у американцев: их ядерщики тоже на каком-то этапе снизили массу бомбы, но, в отличие от наших, их инженеры согласились на переделку ракеты «Атлас» и сам проект застрял: выиграли в качестве и логичности проекта, в деньгах, но проиграли во времени появления и в характеристиках будущей ракеты-носителя.