ДЖЕМС САВРАСОВ - МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ

• Название: МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ
• Автор: ДЖЕМС САВРАСОВ
• Издательство: Изд-во ВСЕГЕИ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-93761-168-0

Автор — человек яркий, самобытный, бескомпромиссный. В 1956 г. он, геолог-геофизик, волею судьбы оказался в Западной Якутии, более полувека отдал полюбившемуся ему краю, создал в г. Мирный замечательный Музей кимберлитов. В книге собраны его рассказы о людях, их делах и достижениях, о трудной геологической работе и счастливых песенных досугах, о грустном и радостном. Большой личный опыт и хорошее знание литературы дали ему обильный материал для глубоких размышлений об окружающем его мире. К сожалению, он не дождался выхода своей последней книги.

Книга не оставит читателей равнодушными, особенно геологов.

---

Придя в покинутый лагерь, я увидел кучку рыбьих голов нетронутой, и все стало ясным: волки расправились с Цыганом, загнав его, по-видимому, в лес. На галечных косах следов расправы не было видно.

Жалко было Цыгана. И осталось чувство вины перед ним. Не поверни я обратно по реке с лодкой, Цыган бы не обманулся и от меня не ушёл. И не нарвался бы на волков.

В тайге без собаки действительно грустно. И немного боязно. Когда собака лежит рядом с палаткой, ты чувствуешь себя в полной безопасности и спокойно засыпаешь. А когда один, спать не дают какие-то звуки из леса, плески на реке, шорохи в кустах поблизости. Чёрт его знает, может, медведь к палатке подбирается. Хоть и редки на севере медведи, но всё же...

Словом, вышел я к поселку геологов виноватым: потерял по дороге собаку. На тот момент я ещё не знал, что Цыган собака-бич. Боялся укоризны хозяина. Но таковой не последовало, некому было по Цыгану сокрушаться.

Лишь мне его было жаль!

ЗВУКОВОЙ МИРАЖ

Многим путешествующим людям известен феномен, когда звук голоса человека или какой-либо иной звук слышен на весьма далеком расстоянии. На таком расстоянии, звук через которое не должен быть доступен человеческому уху. Подобно тому, как может быть увиден далёкий загоризонтный предмет моряками или жителями пустыни, называемый миражем.

Однажды с феноменом передачи звука на дальнее расстояние мы встретились на Ожогинской протоке в низовьях Индигирки. Протока эта соединяет крупное озеро Ожогино с рекой Индигирка и сама по себе довольно интересное явление природы. Длина протоки без малого 180 километров, тогда как по прямой от озера до реки не более двадцати. Протока узкой, но довольно глубокой канавой извивается среди залесенной низменности, образуя прихотливые излучины (меандры, как изъясняются геоморфологи). Ширина протоки всего лишь от десяти до двадцати метров, редко больше.

Гипсометрически уровень озера значительно выше уровня реки, поэтому течение в протоке быстрое, с частыми перекатами. Впрочем, порогов на ней нет и сплавляться по протоке на резиновых лодках можно совершенно спокойно.

Вода в верхней части протоки почти на сто километров чистейшая, как и в самом озере. Лишь в низовьях она замутняется, а близ впадения в Индигирку становится желтовато-грязной, как и в самой реке, тысячу километров текущей по четвертичной рыхлятине. Спускаясь по протоке, можно наблюдать постепенный переход от чистой воды к совершенно непрозрачной, до предела насыщенной взвесями ила и песка.

Протока являет собой чудо природы по насыщенности рыбой. Её невероятно много, как в ином аквариуме. С любого места берегов протоки можно видеть в воде косячки сигов, в десятки и даже сотни штук отдельно кормящихся под струями воды хариусов, снующих туда-сюда гольцов и стоящих в ямах крупных сигов-шокуров. Хариус в протоке крупный, до килограмма весом, а то и больше. В самом озере сетями ловятся экземпляры покрупнее, до двух с половиной килограммов, но в протоке особо крупный хариус не держится.

Рыбачить в протоке сетями нельзя, быстрое вихревое течение не позволяет их ставить. Можно ловить хариусов спиннингом, а сигов удочками, но серьезные рыбаки на озере такими пустяками не занимаются, поэтому в протоке рыба жирует безнаказанно.

Мы закончили свои работы в окрестностях озера и должны были спуститься по протоке и выйти к поселку Ожогино на берегу Индигирки. Помощником моим был Алексей Хлебунов — страстный охотник и рыбак. Каждую свободную минуту он проводил на берегу протоки, дергая хариусов, или уходил в тайгу стрелять куропаток.

Спускались мы по протоке на большой резиновой лодке, загрузив её образцами и своим скарбом. Шли на веслах, меняясь поочередно. Но не столько гребли, сколько отворачивали от многочисленных подводных коряг и от нависающих над водой кустов и деревьев. Хотя плыли мы довольно быстро и за два дня прошли до полусотни километров. Помогало идти быстрое течение.

На третий день мы ожидали встречи с сотрудниками аэромагнитной партии Будимиром Андреевым и Сергеем Удовенко. Те обещали встретить нас на полдороге, поднимаясь по протоке на дюралевой лодке с мотором. Весь день мы прислушивались, ожидая звука лодочного мотора. Но его не было. Однако под вечер, когда начало смеркаться, нам вдруг почудились голоса. Притормозили лодку, прислушались, точно — голоса. Говорят неразборчиво, но голоса слышны отчетливо и без сомнения принадлежат Будимиру и Сергею. Мы поспешили вперед, полагая, что за ближайшим поворотом их увидим. Обогнули одну излучину — никого на берегах нет. Обогнули вторую излучину, то же самое — ни лодки, ни людей. И голоса тоже пропали, как мы ни прислушивались.

Что делать? Уже смеркалось, дальше плыть было рискованно; можно в темноте напороться на коряги. Мы остановились на ночлег, поставили палатку, разожгли костер, сварили ужин и перед сном терялись в догадках, где же наши встречающие. Когда рассвело, мы свернули лагерь и тронулись дальше. Моторки не было слышно, хотя парни при нормальном раскладе должны были плыть нам навстречу. И быть где-то близко. Но прошло ещё два часа до того момента, как мы, наконец, встретились с ними. Они стояли на том же месте, куда причалили накануне вечером и долго возились с мотором, который барахлил и требовал ремонта. Накануне, под вечер, они сидели у костра и разговаривали друг с другом. Их голоса мы и слышали. Но расстояние!

По топокарте мы прикинули, что от их лагеря до места, где мы услышали голоса, было по прямой около пяти километров. Слишком уж далеко! Но сомнений в том, что мы слышали именно их голоса, у нас с Хлебуновым не было; слуховые галлюцинации могут быть у одного человека, но не сразу одни и те же у двух.

Анализируя обстановку, мы пытались объяснить физическую природу этого явления: рассматривали топокарту, вспоминали вчерашнюю погоду. Какую-то роль могла сыграть небольшая возвышенность, тянувшаяся вдоль протоки и ограничивающая её долину. Может быть, вдоль края возвышенности и распространялись звуковые волны. Могла повлиять низкая и сплошная облачность, которая накануне нависала над протокой. Возможно, она служила каким-то многократно отражающим экраном для звуковых волн.

В конечном итоге мы сошлись на мнении, что этот феномен правдоподобнее всего объяснить вмешательством якутских божеств — Баяная или Синильги. Возможно, они прониклись к нам симпатией за то, что мы признавали их и частенько вспоминали, отливая из стопок понемногу в огонь любимого их напитка. И они в благодарность хотели сделать нам приятное, перетащив звуки голосов аж за пять километров.

Расположение местных богов мы чувствовали и всю остальную дорогу до поселка Ожогино. Лодочный мотор работал, как часы, топляки и упавшие в воду деревья под винты не попадали, и мы очень быстро добрались до базы партии. А по пути охотники набили еще два мешка уток и гусей, во множестве плававших на протоке и на ближайших к ней кормовых озерках. Столько дичи, как в районе Ожогинской протоки, никому из нас видеть прежде не приходилось.

БЫЛА ЛИ ПАЛАТКА?[7]

Памяти Жени Потапова

Женя (с годами Евгений Евгеньевич) Потапов долгое время работал в Ботуобинской экспедиции. Одно время он руководил полевой аналитической лабораторией, позднее ЛОКом (что означало «лабораторно-обогатительный комплекс»), в который входили аналитическая лаборатория, фабрика № 6 и экспедиционный геологический музей. По вопросам музея мы частенько стыковались с ним на работе. За коллекциями образцов иногда вместе вылетали в тайгу, на естественные коренные выходы кимберлитов. В частности, на трубки Чомурдахского и Куойко-Беемчименского кимберлитовых полей. Запомнились два эпизода совместной с ним полевой работы.

Один из них такой. Отряд наш из трех человек стоял лагерем в устье небольшого притока реки Оленёк. Полевые работы были закончены, и отряд ждал вертолёта. По времени это была вторая

половина сентября. Стояла тихая солнечная погода, теплая днем и с умеренным похолоданием ночью. Казалось, что лету не будет конца. На месте нам, естественно, не сиделось, но отлучаться далеко от лагеря мы не могли из-за того же вертолета, который мог придти неожиданно. Но под очередные выходные мы узнали по рации, что вертолёта в ближайшие два дня не будет, и решили подняться по реке до места, где водились крупные таймени. Расстояние до него не близкое, около 20 км, но у нас была лодка с мотором, и расстояние нас не смущало.

Первого октября мы тронулись в путь. Выше нашего лагеря на протяжении 7—8 километров течение Оленька было быстрым, в малую воду местами почти перекатистым, и небольшой лодке с грузом и с тремя людьми (третьим в нашем отряде был камнерез Володя Чайников) было трудно осилить прижимы, поэтому меня отправили по берегу пешком, чтобы потом подобрать, когда быстрина кончится. Пока мои компаньоны собирались в дорогу и грузили лодку, я отправился налегке по галечным косам. Вода в Оленьке сильно упала, косы обнажились, и идти по ним было одно удовольствие. Тем более что комар уже схлынул, и мошка при небольшом ветерке не донимала.