Татьяна Иванова - Рыжая птица удачи

• Название: Рыжая птица удачи
• Автор: Татьяна Иванова
• Жанр: Научная Фантастика

Неудачно проведенная военная операция становится поворотным пунктом в судьбе космодесантников, капитана ВКС Павла Лазарева и его друга Дмитрия Гордеева. Это событие меняет их жизнь и оказывается лишь кончиком клубка проблем и опасностей, распутать который ребятам может оказаться не по силам.

Фантастическая составляющая в этом романе фон для основных событий — истории ребят, их подруг, друзей и врагов. В романе раскрываются вечные ценности — дружба, любовь, преданность, верность. На фоне приключений героев ставятся вопросы неоднозначности совершаемых поступков и взглядов на жизнь. Правда у каждого своя, и только истина всегда одна.

---

Он покрутил в руке блестящий кристаллик, привлекая к нему внимание Индиго.

— Здесь — единственная копия той записи. Я честный человек и играю честно.

Несмотря на безысходность ситуации, Язва не удержался от холодной издевательской усмешки на этих словах.

— Не веришь? — сухо сказал Хан. — Впрочем, правильно не веришь.

Да, честность хороша, только когда она выгодна. Как и ложь. Но сегодня можно позволить себе быть честным. А эта усмешка — последнее, что Язве осталось. Смеяться он скоро перестанет.

— Да, насчёт моей честности — это я пошутил, конечно. Копия ждёт завтрашнего полудня, чтобы быть посланной Нике Ревнёвой, если, конечно, я не отменю отправку. Так что ты завтра уберёшься отсюда к своему другу, а у меня будет гарантия, что ты меня не убьёшь. И как ты понимаешь, я этот чудный эротический ролик сохраню себе на память. И тот, что запишу сегодня — тоже.

Разумная мера предосторожности. Не стопроцентная гарантия на будущее, но девяноста девяти процентов Хану пока хватит.

— Итак, как говорится, я делаю предложение, от которого тебе трудно будет отказаться. Хотя выбор, несомненно, у тебя есть. Вариант номер раз. Ты сейчас встаёшь на ноги и уматываешь отсюда. Забываешь обо мне и этой записи, спокойно наслаждаешься жизнью со своей крошкой… — нет, сейчас не время. О Рите он ему расскажет чуть позже, в более подходящий момент. — А Феникс для тебя всё равно уже мёртв. Ты же сам его и убил, — ах, как же напоминание об этом факте биографии бьёт по Язве, одно наслаждение смотреть! — И что с ним будет, тебе не так важно, верно? А с ним всё будет хорошо. Если сейчас я пользовался тем, что он без сознания, то потом… Знаешь, реон — это действенная штука, которая способна держать в подчинении не только молоденьких девушек, но и крепких бывших спецназовцев. Доза побольше — и твой Феникс будет сам отдаваться мне, воображая… — Хан сделал паузу, — …воображая, что видит тебя, например.

Приглушённое рычание, вырвавшееся из горла внешне неподвижного собеседника, было прекраснее самой чарующей музыки. Ах, как мило гадёныш покупается на дешёвые подначки!

— И есть второй вариант. Поверь мне, Дима, тебе лучше выслушать меня до конца. Так вот. Второй вариант заключается в том, что ты остаёшься со мной, в этом номере. На одну ночь. Вот эту самую, которая сейчас наступит. И делаешь то, что захочу я. А утром ты получаешь этот кристалл и координаты укрытия, где Феникс ждёт кого-нибудь, кто сделает ему перевязку, накормит и напоит. — Снова пауза. Снова напротив — непроницаемое, совершенно белое лицо с прикрытыми глазами. Ах, какая буря сейчас бушует там, внутри этого изваяния! — Решай, Дима.

Наступило молчание. Хан чувствовал, как время тягучей струёй течёт сквозь них обоих. Он чувствовал секунды и минуты, несущие мучительные раздумья сидящего напротив человека, и наслаждался каждым мгновением, приближавшим сладкий миг перелома в сознании гостя. Нет, уже не гостя. Ещё немного — и это будет послушный раб. Мысленно Хан уже видел отвращение на лице Язвы, чувствовал нервные судороги в послушном теле, которое он будет ломать так, как ему будет нужно, уже как будто ощущал на себе взгляд, полный бессильной ненависти. Нет, он не будет торопить этот перелом. Пусть дозреет самостоятельно. У Язвы тоже хорошее воображение, пусть сам всё увидит, поймёт и оценит. Наблюдать за этим процессом не менее приятно, чем представлять себе дальнейшее.

Хан не врал в одном. Когда сказал, что по поводу своей честности пошутил. Это Индиго понимал так же ясно, как и то, что не будет убивать этого подонка. Потому что жизнь Феникса важнее всего. Он жив, это главное. И его нужно вытаскивать. Ещё в одном прав Хан — такого, как Пашка, можно и нужно любить. Ради него можно сделать и гораздо больше, чем предлагает эта сволочь. Не убивать же он его будет, в конце концов. А остальное он переживёт, невелика плата.

Трудно было не понять, чего Хан хочет. Наверное, будь Индиго не настолько взвинчен и зол с самого начала, он бы осознал это ещё на входе. Только что бы это изменило?

Только Хан мог так вывернуть всё, что раздирало сейчас Индиго изнутри. Только он мог так чётко и ясно расставить точки над Ё, чтобы после этого жить уже не хотелось. И если раньше можно было огрызнуться, отшутиться, плюнуть и забыть, то сейчас деваться было некуда. Но есть одна вещь, которую не вывернешь, которую невозможно повернуть правильной или неправильной стороной, от которой невозможно уйти, да и не хочется — это то единственное, что имеет сейчас значение.

Феникса нужно вытащить, любой ценой.

И неважно, как это называется — любовь, дружба, чувство вины, всё это вместе — неважно. Плевать на мерзкую улыбку Хана, на его хищный прозрачный взгляд, на то, что в нём через край бьёт предвкушение… В нём тоже много всего — и осознание власти, и наслаждение ею, и желание растоптать и раздавить того, кто слишком долго был недосягаем, и неподдельная радость, и та особенно скользкая похоть, которая появляется у людей, незнакомых с чувством любви.

Царапало только то, что всё это было рядом. Всегда. Все эти годы Хан был таким, какой он сейчас, только Индиго при всех своих способностях этого не видел. Лишь чувствовал мутное двойное дно, а глубже копать не хотел, брезговал. А копнул бы сразу — и сам бы поостерёгся, и Пашку бы предупредил. А так и сам влип, и Феникса подставил. Знал бы Пашка про Хана всё достоверно, выгнал бы его к чертям.

А сейчас этот подонок, наконец, добился того, чего хотел с первой их встречи.

Он добрался до Пашки.

На этом месте кулаки Индиго снова непроизвольно сжались. Оставалось только надеяться, что тот на самом деле ничего не чувствовал. Сейчас он без сознания, и, кроме этой записи и Хана, нет ничего, что могло бы навести его на мысль о том, что с ним было. Если он, Индиго, сейчас всё сделает, как надо — возможно, Пашка никогда не поймёт, что это происходило. Возможно — в том гипотетическом случае, если Хан выполнит свои обещания. А между тем надежды на это крайне мало. Похоже, что сейчас Хан просто отыгрывался за прошлые унижения, и никакой уверенности в том, что он этим и ограничится, не было.

— Откуда мне знать, что ты не врёшь и сделаешь всё, как обещаешь? — он сам поразился своему деловому тону.

Хан тоже был удивлён, но ответил быстро и с довольной ухмылкой.

— Ниоткуда. Тебе придётся мне поверить. А у тебя есть варианты?

Подонок снова был прав, чтоб он сдох. Вариантов нет. Индиго снова закрыл глаза, чтобы ещё хоть ненадолго остаться наедине с собой, немного оттянуть то, что неотвратимо приближалось. Только сейчас, когда он уже решился, перед ним отчётливо проявилось то, на что именно он решился. До этого момента он думал только о том, что будет с Фениксом. А теперь в ярких красках нахлынули картины того, что будет с ним самим.

Было всё равно. Это небольшая плата за жизнь Феникса. Но если…

…Если ты узнаешь, ты будешь меня презирать всю оставшуюся жизнь. Ты вряд ли сможешь даже руку мне подать, если будешь знать, что эта мразь меня касалась. Но это такая фигня, по сравнению с тем, что это из-за меня ты попал туда, где сейчас находишься. Чёрт возьми, я предпочёл бы, чтобы ты узнал обо всём, чтобы ты плюнул мне в лицо, только бы ты выжил и выбрался из этой передряги. Я сам тебе всё расскажу. Если вообще смогу смотреть тебе в глаза после этого.

А если ничего не выйдет… нет, об этом лучше не думать вообще.

— Дима, время идёт, — обманчиво мягко прервал его мысли Хан. — Ты слишком долго размышляешь. У тебя нет выхода. Раз ты до сих пор здесь, значит, ты уже согласился со вторым вариантом. И тогда тебе лучше больше не думать, поверь мне. Лучше начинать действовать.

…Действовать. Да. Если это единственное, что я могу сделать для тебя и ради тебя, я это сделаю.

Солнце клонилось к закату. Скоро начнет темнеть. Они сидят тут уже час. Как ни приятно наблюдать за метаниями Индиго, пора переходить к следующему этапу.

Медленно открылись глаза, в которых Хан ожидал увидеть… Да всё, что угодно, только не это.

Спокойствие. Даже, где-то, равнодушие. И ровный голос.

— Я согласен.

Так, Хан, ты сам сказал — думать уже не надо. Теперь надо действовать. К черту, пусть побалует себя театральным пофигизмом. Парень, похоже, ещё не совсем осознал, на что подписался.

А вот Хан осознал.

Еще пара мгновений, и они получат то, что давно заслуживают. И он, и Язва. Гордый Индиго будет ползать у его ног, выполняя все его прихоти, сделает всё, что только захочется Хану, а ему много чего хочется… Нет большего наслаждения, чем обладать правом топтать своего врага, да и физическое удовольствие при этом получить вовсе не лишне. А оно будет.

Я тебя научу, как правильно заниматься сексом, щенок. Как твою девчонку научил.

— Надеюсь, ты хорошо подумал, — Хан поднялся на ноги, и Язва, словно уже угадывая его желания, сделал то же самое. — Раздевайся.