Владимир Иорданский - Африканскими дорогами

• Название: Африканскими дорогами
• Автор: Владимир Иорданский
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1976

Книга «Африканскими дорогами» построена главным образом на личных наблюдениях автора, работавшего и неоднократно бывавшего в Тропической Африке в 60-х и начале 70-х годов. Наряду с непосредственными впечатлениями и наблюдениями в книге использованы также документы эпохи — газетные и журнальные статьи, произведения африканских писателей и общественных деятелей, научные исследования.

---

В детских сказках о льве — царе зверей, о хитрой лисе, о робком зайце далеким эхом звучат усилия архаичного сознания классифицировать и, следовательно, осмыслить действительность. Одним из первых шагов в этом направлении и было перенесение представлений общества о самом себе на внешний мир, на природу. При этом не один мир зверей приобретал явственный отпечаток существовавших в обществе социальных отношений, но и растения, и рыбы, и птицы. Они начинали говорить человеческим голосом, жить по человеческим законам и через века захватили детское воображение. Однако то, что потом станет сказкой, долгие столетия во многом определяло отношения человека и природы, человека и общества.

Растения, которые выращивались в африканской деревне, делились на «мужские» и «женские», причем крестьянин вносил в растительный мир известную иерархию. На вершине этой лестницы находились в Западной Африке орехи кола, на низшей — различные овощи, которые выращивались женщинами рядом с домом. И эта классификация не была чем-то отвлеченным. От нее в значительной степени зависела система разделения труда в африканском крестьянстве, а в некоторой степени и система распределения урожая. Одни культуры могли выращиваться только женщинами, другие, напротив, исключительно мужчинами.

Когда в Лесной Гвинее, гористой, удаленной от крупных экономических центров области, появились в первые послевоенные годы приносящие некоторый доход посадки кофейного куста, то женщины края увидели в этой культуре средство обеспечить себе некоторую экономическую независимость. Кофейный куст, новый в этих местах, не был «охвачен» древней классификацией сельскохозяйственных растений, и потому с ним не было связано каких-либо запретов. Женщины поэтому могли возделывать кофейные плантации без опасения репрессий со стороны племенной общины. Они могли оставлять себе и доход, полученный от продажи сбора кофейных зерен.

Параллельно с этой системой существовала и другая — основывающаяся на движении луны и солнца. Скотоводы фульбе Западного Судана разделяли растения на группы в зависимости от дня недели и восьми пространственных направлений.

«Растения можно собирать по различным признакам, — писали малийский ученый Ампате Ба и французская исследовательница Жермена Дитерлен. — Кора, корень, листва или плоды должны быть сняты в зависимости от дня лунного месяца, которому соответствует данное растение, и взывая к ларам — духам — хранителям стад, которые связаны с движением месяца и положением солнца. Поэтому жрец силатиги, давая свои указания, скажет примерно следующее: „Чтобы совершить это дело, ты возьмешь листок не имеющего коры колючего вьюнка. Ты это сделаешь в такой день, когда солнце будет находиться в таком-то положении, глядя в таком-то направлении и взывая к такому-то лару“».

Какие еще признаки служили основой для систематизации? Пожалуй, один из главных — это внешнее сходство. Похожие предметы считались наделенными одинаковыми свойствами и потому объединялись сознанием.

Идея, что внешне сходные предметы обладают и внутренним сходством, даже некоторым сродством, оказалась чрезвычайно плодотворной. В архаичном обществе крайне широко распространилось убеждение, что между предметами с общими чертами существует некая глубинная связь, причем, влияя на один предмет, можно оказывать воздействие и на другой, хотя бы он и находился где-то далеко. И этот вывод был очень важен. Он давал человеку — пусть обманчивое — ощущение силы перед лицом природы. В собственных глазах он становился властелином мира — чувство, без которого ему трудно было бы пересечь ожидающие его впереди века слабости и рабства.

Сила слова

Можно сказать, что в известных пределах архаичное сознание исходило из принципа, что форма определяет, активно влияет на содержание. Выразительные проявления этой черты архаичного мировоззрения можно было наблюдать у костров, в которые во многих африканских странах миссионеры бросали маски и деревянные идолы. Ведь если церковники раздували их пламя скорее из административного рвения, то африканцы иной раз смотрели на происходящее с искренним ужасом: им казалось, что они на пороге гибели.

С этим кругом представлений связана и вера во власть слова, в заговор. Владелец одного из книжных магазинов Аккры рассказывал мне, что среди его покупателей большим спросом пользовались поступающие главным образом из Индии книги с магическими рецептами способов разбогатеть, завоевать любовь женщины или уважение окружающих. В районах, где сильно влияние ислама, марабуты изготовляли талисманы, защищающие от болезней, от заговора, от других несчастий. Талисман представлял собой кожаную коробочку, в которую вкладывался листок бумаги с написанной на нем фразой из Корана.

Уровень общественных знаний был таков, что человеку было нетрудно поверить, будто бы в окружающей его природе словно распылены собственно человеческие качества. Прежде всего жизненное начало, но также интеллектуальные и душевные свойства людей. И не только в сказках звери вдруг начинали говорить человеческим голосом, из яиц страуса появлялись прекрасные девушки, а крокодил спасал заблудившегося юношу. Долгие годы в Африке существовали тайные общества людей-леопардов. Те, кто допускался в эти союзы, верили, что они действительно способны к перевоплощению. Столь же распространенным было убеждение и в возможности зверей принимать человеческий образ.

В конечном счете эти представления отвечали определенному кругу идей, которые никогда не были сформулированы в отвлеченной форме, но тем не менее были известны каждому. Ими было пронизано все миропонимание архаичного общества, и они оказывали влияние на все поведение человека.

Эти идеи складывались в процессе классификации и систематизации обществом окружающих предметов и явлений, то есть в ходе своеобразного упорядочения действительности и ее познания. И характерно, что, сближая между собой отдельные явления и предметы, архаичное сознание как обнаруживало реально существующие между ними связи и отношения, так и навязывало им связи совершенно произвольные. В этом, как кажется, заключалась одна из противоречивых особенностей самого процесса познания, который вел и к открытию подлинных тайн природы и одновременно к созданию фантастических образов мира, самого общества.

К. Леви-Строс, анализируя стремление человека к познанию мира, задумывался над вопросом, как объяснить тысячелетия застоя в сфере накопления обществом объективных знаний. Пытаясь дать свое решение этой загадки, он писал: «Человек эпохи неолита или предыстории… наследует давнюю научную традицию; однако если разум, который вдохновлял его самого, как раньше его предшественников, оставался таким же, как у современного человека, то как объяснить, что он остановился и тысячелетия застоя разделяют неолитическую революцию и современную науку?»

Далее французский ученый писал, что сама природа допускала два пути ее научного познания. По его словам, один из путей близок к интуиции, он основывался на прямом восприятии и воображении. Второй же метод познания был далек от интуиции. Неолитическая революция, выразившаяся в создании сельского хозяйства и керамики, была подготовлена научным мышлением первого типа. Напротив, современная наука зиждется на втором методе познания.

Надо сказать, что здесь мысль исследователя утрачивает свою ясность. Хотел ли К. Леви-Строс сказать, что нужны были тысячелетия для того, чтобы общественное сознание смогло перейти от одного метода научного мышления к другому? Думал ли он, что неолитической революцией был исчерпан познавательный потенциал первого из указанных им способов научной мысли? На эти вопросы трудно ответить.

Если загадка, о которой рассуждал ученый, была подмечена им с большой проницательностью, то ее решение представляется скорее спорным.

Помимо многочисленных неясностей, сопутствующих развитию его доводов, само выделение некой «научной» мысли кажется произвольным, когда речь идет об эпохе, для которой характерна именно «нерасчлененность» сознания. Думается, что французский ученый не учитывал в достаточной степени и двойственности процесса познания, о котором шла речь выше. Не будет преувеличением сказать, что человеческая мысль на тысячелетия заблудилась в тумане собственных фантазмов.

Но, может быть, главное заключается в другом.

Отвлечемся от такой причины, как распыленность архаического общества на изолированные, больше того — тяготеющие к самоизоляции племенные группы. Их и сегодня можно обнаружить в иных районах Африки, и ясно, как эта самоизоляция мешала распространению и накоплению знаний.

Отвлечемся и от существования определенных групп в обществе, паразитирующих на его заблуждениях. Они энергично поддерживали господство издавна сложившихся суеверий, традиционно существующих взглядов, как бы далеко эти взгляды не расходились с истинным знанием. Мракобесие имело весьма активных защитников уже на самой заре человечества.