Олег Мушинский - Черный ростовщик

• Название: Черный ростовщик
• Автор: Олег Мушинский
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9725-1892-0

Ранним утром 2 октября 1664 года дон Себастьян Эспада, лейтенант испанских мушкетеров, впервые увидел берега Нового Света.

В полдень того же дня он уже познакомился с местными пиратами, а к вечеру на личном опыте узнал, что такое кораблекрушение. И это было только начало.

Пираты на море, грабители на суше, индейцы в джунглях и убийцы в городах словно сговорились извести благородного идальго. Правда, в его жизни появилась прекрасная и таинственная незнакомка, но… из этого также не вышло ничего хорошего.

Красотка лихо втравила его в противостояние с самим Миктлантекутли — богом мертвых, и теперь служители мертвого бога готовы на все, лишь бы отправить лейтенанта на встречу со своим суровым божеством.

Похоже, что решить все эти проблемы можно лишь одним способом.

Дон Себастьян должен найти Черного Ростовщика.

А там уж — кто кого…

---

Политика взаимной безопасности, как ни странно, распространялась и на лесных аборигенов. Конечно, если кто-то хотел поймать именно конкретного раба, удравшего с плантации, то он мог этим заниматься, хотя проще и дешевле было купить нового, но вот массовые враждебные действия полностью исключались. Пиратское сообщество было слишком пестрым, и любой встреченный абориген в принципе мог принадлежать к этому «береговому братству». И, стало быть, всех грести по острову под одну гребенку — почти однозначно означало вызвать конфликт между колонией и пиратами.

— Вот так и живем, — подытожил Лютер.

— Прямо как на вулкане, — усмехнулся Эспада.

— Почему как? — улыбнулся Лютер. — На нем самом и живем. Там сами увидите. Здоровая такая лысая гора прямо на севере.

Он потянул за фал,[50] мачта с парусом повернулись, и лодка накренилась, уходя в сторону от невидимой, но известной Лютеру опасности. Впереди появились первые огни. Было их не так много, как ожидал дон Себастьян, но раскинулись они широко, да и час был уже поздний. Или даже, лучше сказать, очень и очень ранний. До рассвета оставалось всего два часа.

— Форт-де-Франс? — спросил Эспада.

— Огни-то? — уточнил Лютер. — Почти. Это корабли, которые стоят в заливе. А на том берегу да. — Форт-де-Франс.

— Хм… — задумчиво протянул Эспада. — Нам бы желательно не привлекать к себе лишнего внимания.

— Да я и сам об этом подумал, — сообщил ему Лютер. — Но вы не беспокойтесь, моя лодочка где угодно пристанет. Это вам не эти пузаны.

Под пузаном понимался большой галеон, именно в эту минуту проступивший из темноты. На высокой корме стоял часовой с мушкетом в руках. Опершись о планшир, он внимательно наблюдал за приближающейся лодкой. Лютер направил ее влево. С одной стороны, чтобы его пассажиры не попали в полосы неяркого света, что лились из кормовых окон, с другой — чтобы у часового не возникало тревожных мыслей по поводу их возможных намерений. Разошлись мирно. Часовой даже не счел нужным окликнуть лодку.

Та, чтобы не лавировать между кораблями, описала большой круг по заливу и, наконец, вышла к берегу. Лютер привел ее не в порт и даже не в сам город, который вольготно раскинулся на берегу залива от небольшой речушки и чуть ли не до самого моря. Формально речушка не была границей города, но большей частью город располагался к западу от нее. Редкие и не такие притязательные домики на восточном берегу уже можно было считать предместьями. Рыболовством здесь никто не увлекался — по крайней мере ни лодок, ни развешенных на просушку сетей на берегу залива не наблюдалось. Песчаный берег был абсолютно пустынен. Лютер убрал парус, на веслах повел лодку к самому берегу и шепотом пожелал пассажирам удачи. Согласно намеченному плану, дальше испанцы отправлялись вдвоем. Лютеру же надлежало как можно скорее вернуться в деревню и напрочь забыть о своем ночном вояже.

Берег был очень пологим, и, даже спрыгивая с носа лодки, человек оказывался в воде. Падре Доминик вздохнул и медленно побрел на сушу. Эспада оттолкнул лодку, Лютер налег на весла, и скоро ее контуры растаяли в темноте. Дон Себастьян повернулся и направился к падре. Тот уже присел на песок, стянул ботинки и вытряхивал из них воду. Эспада опустился рядом, чтобы проделать ту же операцию со своими сапогами, и они вновь вернулись к спору, начатому еще в деревне, но прерванному ради той ценной информации, которой так щедро делился Лютер.

Суть разногласий сводилась к следующему. Для незаконного визита в тюрьму с извлечением оттуда арестанта требовались либо деньги, либо оружие. А лучше и то и другое. Чтобы добыть все это во враждебном городе, Эспада знал один старый, но все еще действенный способ. Грабеж. «Бискаец» в умелых руках плюс элемент внезапности позволяли провернуть эту операцию в отношении первого же припозднившегося гуляки. Человек, разгуливающий в столь поздний час, если, конечно, он не законченный безумец, непременно был бы вооружен хотя бы шпагой — то, что при внезапном нападении он не успеет ее достать, это уже детали — и как минимум половина необходимого будет добыта. Вот только падре, не желая принимать во внимание сложившуюся ситуацию, был категорически против грабежа и убийства. По его мнению, спасти прекрасную даму, вероломно ввергнутую в узилище, — это одно, а убить при этом одного-другого пусть даже и француза — совсем другое. На вполне логичный вопрос:

— Как совершить первое не совершая второе?

Он неизменно отвечал:

— Уповать на милость Божью.

По опыту зная, что Бог никогда не жаловал бездельников, перекладывающих на него черновую работу, Эспада продолжал настаивать на своем. Ведь законный путь, то есть подача прошения о помиловании полностью исключалась. Двух испанцев просто объявили бы шпионами и вздернули бы вместе с Дианой. Не следовало сбрасывать со счетов и упомянутого Лютером «важного чина», который лично хотел присутствовать на казни и, стало быть, почти наверняка имел с девушкой личные счеты. Раз уж ради него отложили казнь, то чин действительно не маленький, а такой человек запросто может направить правосудие в нужное ему русло. А потому все следовало сделать быстро и без оглядки на местное законодательство. С этим падре согласился, но только в рамках именно местного законодательства. А вот закон Божий для него действовал повсеместно. И уже в его рамки никак не вписывалось перерезание глотки какому-то французу, вся вина которого в том, что он оказался в ненужное время в неподходящем месте.

Вообще, в споре не всегда рождается истина. Иногда в нем вообще ничего не рождается. Эспада и падре так и не пришли к согласию, а уже было пора действовать. До восхода оставался едва ли час. Поэтому Эспада, мысленно прокляв упрямство священника, пошел на компромисс.

Французы в охране отличались редкой для европейцев беспечностью — что, увы, почти полностью компенсировалось их умением быстро прийти на помощь, — и потому оставался шанс тайно проникнуть в тюрьму и выкрасть Диану. Первый пункт у дона Себастьяна изначально не вызывал сомнений. И не в такие места пролезали. Как-то ночью их взвод вырезал целый равелин,[51] занятый голландцами, прежде чем кто-то поднял тревогу, и примчавшиеся на помощь французы чуть не зажарили головорезов. Эспада тогда отделался сильным ожогом на ноге.

Другое дело, сможет ли дон Себастьян выйти обратно вместе с Дианой никого при этом не убив? Эспада в этом сильно сомневался. Падре, напротив, в него верил. Верил и в то, что Господь его не оставит, а вдвоем они вообще сила. Сам же падре Доминик от участия в проникновении отстранялся, поскольку не обладал нужным для этого опытом. Тут он живо напомнил дону Себастьяну родное военное командование, которое само в рейды не ходило, но с легкостью ставило перед исполнителями самоубийственные задачи, при этом нисколько не сомневаясь, что испанские солдаты просто не могут с ними не справиться. Справлялись, конечно, куда деваться-то, но кто бы знал, каких жертв это подчас стоило?

Изнутри Форт-де-Франс ничуть не отличался от какого-нибудь европейского города. Двухэтажные аккуратные домики с крытой черепицей крышей стояли ровными рядами вплотную друг к другу. Меж ними тянулись узенькие улочки. По некоторым и карета не проехала бы. Главные улицы, конечно, были пошире, но их испанцы по вполне понятным причинам избегали. Перейдя реку по высокому деревянному мосту, они сразу затерялись в этом привычном каждому европейскому горожанину лабиринте.

Ощущение действительно было таким, будто они вдруг перенеслись обратно в Старый Свет. Испанцы, обживая Новый Свет, подстраивались под него. Строить в жарком климате они умели, оставалось только приспособить эти знания под местные реалии. Французы же, напротив, перебравшись в Новый Свет, создали в нем себе островок Старого. Как сказал Лютер, горожане даже называли Форт-де-Франс «маленьким Парижем». Оставалось надеяться, что здешняя каталажка — не Бастилия.

По размерам, по крайней мере, она ей сильно уступала. Сам Эспада в Париже никогда не был, но о тамошних фортификациях слышал. Даже если слухи урезать вдвое, все равно останется еще очень много. Местная тюрьма больше походила на местный же форт. Не исключено, что она когда-то и была им, но потом город разросся, и на берегу появились более серьезные укрепления, обустроенные по последнему слову фортификации.

Форт-тюрьма больше напоминал облицованное камнем земляное укрепление. Даже стены были не прямые, а под наклоном. Их основой был земляной вал, который для прочности облицевали плоским камнем. В целом же, строители больше предпочитали копаться в земле.

Достаточно сказать, что, по словам того же Лютера, большая часть тюрьмы располагалась не на поверхности, а под ней. Сам Лютер «под ней» не бывал, поскольку загремел туда всего раз, да и то по пустячному делу — увлекшись спором о качестве своей рыбы, поколотил ею же зарвавшегося критика — а мелких нарушителей держали в камерах «над ней». Дальняя от входа стена была внутри полой, и там коротали заключение те, кто не считался опасным преступником. Опасных же уводили вниз. Тот, кого на рассвете собирались повесить, никак не мог относиться к мелким правонарушителям и, стало быть, наверняка содержался где-то под землей.