Борис Дедюхин - Тяжелый круг

• Название: Тяжелый круг
• Автор: Борис Дедюхин
• Издательство: Современник
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1984

Многие тысячелетия служит людям лошадь — прекрасное творение природы. И сейчас, в век техники, она по-прежнему необходима человеку. Он совершенствует породы лошадей, и немалую роль в этом процессе играют конноспортивные состязания. Повесть «Слава на двоих» рассказывает о единственном в истории мирового спорта успехе Николая Насибова, который на чистокровном скакуне Анилине трижды выиграл Большой приз Европы.

В романе «Тяжелый круг» основное внимание писателя сосредоточено на судьбах подростков, будущих мастеров-наездников. Воссоздавая мир соревнований, с его риском, провалами и победами, автор показывает становление личности спортсменов.

---

Голос Амирова далеко был слышен, Виолетта попыталась сделать вид, что не замечает позора Наркисова: не пошла по асфальту, а перебралась через кусты акации, росшие вдоль скаковой дорожки, и под их прикрытием напрямую, через поскотину пошла скорым шагом к конюшне Милашевского, хотя сама очень желала никого там не встретить.

Вчера Саша ушел от нее, конечно, с обиженным сердцем. Виолетте боязно было сейчас убедиться, что глаза у него по-прежнему просящие, с несмелым, робким упреком. Но его в конюшне не оказалось, он был где-то на круге, даже и с отцом его удалось избежать встречи; старшой Влас один стоял в широком дверном проеме, и Виолетта проскочила мимо, не замедлив шага.

Следующей по соседству была конюшня Онькина, но там Виолетта встретила не Саню Касьянова, как надеялась, а Олега Николаева, которого опознала издали еще во его франтоватой куртке.

Олег сказал с нескрываемым простодушием:

— Теперь я могу видеть вас каждый день.

— Тогда будем «на ты», — вознаградила она его. — Я со всеми сейчас запросто.

— Люкс! А знаете, почему я буду здесь каждое утро? Только чур — ни гугу! Амиров пригласил меня проскакать на Дерби во всех традиционных призах. Здорово, да? Конечно, жаль Нарсика, но я же ни при чем, правда? Не меня, так Сашу Милашевского он бы позвал. А Нарсик пока еще этого не знает, Николай Амирович объявит ему в галопную среду на той неделе. А чтобы он до поры ничего не заподозрил, я стараюсь поменьше на амировской конюшне бывать, вот здесь, возле Ивана Ивановича кручусь.

Олег попросил для Виолетты четырехлетнюю, спокойную Сагу, Онькин не отказал, но, по обыкновению своему, был многословен и назидателен:

— Только узду не давай захватывать. Слышишь, не давай захватывать, а то понесет… То-то, что слышу.

Сага была лошадью очень воспитанной и вежливой. Проходя в поводу у Олега мимо Виолетты, она покосилась глазом — мол, как бы мне нечаянно этой девушке на ногу не наступить или бы крупом ее не задеть да к дереву не прижать?

— Брось меня, пожалуйста!

Олег бросил с большой готовностью: левой рукой взял повод, а правую превратил в подножку, оттолкнувшись от которой Виолетта забралась в седло.

Почувствовав тяжесть на спине, Сага не рванулась сразу же вперед, а вопросительно застригла ушами, явно беря в соображение, что всадник у нее не из классных.

Виолетта оказалась очень способной ученицей. И занималась она с большой охотой. Правда, есть тут один конфузливый и небезопасный момент: падение. Виолетта уже несколько раз сваливалась, и на локтях и на коленях ссадины получила, даже и похромала несколько дней.

Между конюшнями под сенью каштанов и пирамидальных тополей выбит в траве конскими копытами круг, по размерам чуть меньше, чем в паддоке, и чуть больше циркового манежа. Круг этот что рельсы: лошадь с него не сойдет, даже если ею и не руководить. По этому кругу Виолетта могла ездить не только шагом, но рысью и легким галопом. Держалась она при этом столь непринужденно, что позволила себе, завидев Саню Касьянова, помахать рукой и улыбнуться.

…Униформисты проворно, бегом-бегом закатили за форганг ковер, разровняли опилки, сгрудив их к барьеру так, что арена стала похожа на блюдце.

Вышел чопорный, в манишке и фраке, распорядитель манежа, объявил торжественно новый номер.

На балконе застыли скрипачи со смычками наизготове, кларнетист и трубач набрали в себя воздух, а барабанщик со своими палочками взвиться готов от нетерпения.

Вырубили свет, грянула музыка.

Форганг будто ветром разорвало — бешеным наметом выскакивает игреневая лошадь и, разбрызгивая опилки, идет по кругу с неостывающей скоростью. Выгнутая шея, голова притянута арниром к груди, на спине белый чепрак, на нем — обе ноги на сторону — Виолетта! Цирк не дышит!

Гаснет музыкальная мелодия, только барабан один в тишине отбивает тревожную дробь…

Саня весь подался вперед, защемило какой-то неизведанной болью сердце, так защемило, что он даже отвел глаза в сторону, чтобы чуть успокоить эту боль, но вдруг в страхе подумал, что чудное видение может этим временем исчезнуть, снова впился взглядом во всадницу, словно пытаясь запомнить навсегда каждое ее движение.

— Здравствуй, Саня! — Виолетта подъехала и остановила лошадь.

— Здравствуй, мне вдруг привиделось, что ты мчишься по манежу, а не здесь… Честное слово!

— Я ехала лучше, чем на велосипеде?

— Эх и здорово! — И снова заревом вспыхнуло его обветренное лицо. — А я вот на Форсайте резвый галоп делал. Ничего себе жеребенок, в порядке. Но Гарольда не обойти.

Переговариваясь, они подъехали шагом к конюшне. Олег встретил их, взял под уздцы сразу обеих лошадей.

— Виолетта, тебе помочь?

— В чем?

— Ну… это, спешиться? — Олег говорил без обычной для него самоуверенности, а скорее даже робко. Да, Саня точно уловил, что и знаменитый стиплер Николаев тушуется перед этой девушкой, каждое слово взвешивает, каждое движение рассчитывает, прежде себя со стороны осматривает и оценивает. Санино наблюдение впоследствии подтвердилось в точности.

3

Да, Анна Павловна не случайно и неспроста залучала ребят, имела она тут, оказывается, свой интерес.

Резонно рассудив, что после отъезда цирковой труппы у нее высвободится много времени, она решила поступить на временную работу — кассиршей тотализатора на ипподроме. Тотализатор — это механический счетчик, показывающий, сколько закладов поставлено лицами, участвующими в игре на каждую скачущую лошадь, а также общую сумму всех ставок и величину выигрыша. А связь игроков с этим счетчиком осуществляется кассирами.

Касс, в которых игроки ставят на лошадей деньги, получая в обмен на рублевку картонный номерок, имеется на трибунах почти пятьдесят. Есть два-три десятка таких касс, где счастливчикам выплачиваются выигрыши, а еще имеется специальные окошечки, в которых выясняются разные недоразумения: игроку иногда мнится, что он выиграл, и надо ому внушить обратное, или случается, что лошадь останется на старте — тут надо возвращать игроку внесенные им деньги. В общем, много всяких служб, и для исполнения их требуется ипподрому чуть ли не сто кассиров. Держать такую роту в штате накладно, потому что скачки проводятся лишь два раза в неделю — в субботу и в воскресенье. Вот дирекция ипподрома и прибегает к услугам кассиров временных, приходящих.

Анну Павловну такая работа очень устраивала, но чтобы уж наверняка не промахнуться, она и расспрашивала Виолеттиных друзей столь дотошно о разных ипподромных порядках и тонкостях.

Самые смутные представления были у нее и о самих скачках, поэтому прежде чем окончательно принять решение, она решила сначала побыть на ипподроме просто зрительницей.

Пришли они вместе с Виолеттой, которая могла уже давать кое-какие пояснения.

Во время первой скачки Анна Павловна молчала. Вокруг люди шумели, комментировали, а она только ученически кротко слушала. После второго финиша она сочла себя уже несколько подготовленной зрительницей и высказалась:

— Очевидно, в этом заезде…

— Мама, заезды бывают на бегах, — поправила ее Виолетта, — а здесь скачки.

— Ну, не суть важно… Я хочу сказать, что в этой скачке участвовали лошади более дорогие, чем в первой.

Наблюдение было до того оригинальным, что два впереди сидящих мужика оглянулись с бессловесным почтением, Анна Павловна развила свою мысль:

— Лошадей из первой скачки жокеи огуливали что есть сил плетками, а этих только ладошками — берегут, значит, их.

Впереди сидящие мужики решили, что Анна Павловна их нарочно одурачила, поощрительно заулыбались, а Виолетта негромко, стыдясь, разъяснила:

— Это двухлетки. Молодые, нервные, неискушенные — их нельзя погонять хлыстом.

Перед стартом все участники проходят в кентере перед трибунами: вот, дескать, мы каковы, сравнивайте нас, оценивайте шансы. Анна Павловна дала свою оценку:

— Рыжая лошадь выглядит очень авантажно.

Иностранное слово, видно, смутило впереди сидящих мужиков. Они нервно посовещались и поставили в тотализаторе на эту рыжую «авантажную».

Увы, она пришла предпоследней! Мужики посмотрели друг на друга с совершенно одинаковым значением: «кто слушал, тот дурак», — заерзали по пустой скамейке в сторону, чтобы уши их больше не слышали безответственных и вздорных речей.

Поначалу шли скачки на короткие дистанции — тысяча двести, тысяча четыреста — и все старты давались на противоположной стороне ипподрома. Что предшествует началу, как принимается старт — с трибун без бинокля не рассмотришь, и Анна Павловна понимала что к чему лишь после того, как лошади, сделав первый поворот и пройдя горку, выходили на финишную прямую.