Кэйтлин Свит - Узор из шрамов

• Название: Узор из шрамов
• Автор: Кэйтлин Свит
• Жанр: Фэнтези

Нола, юная провидица из нижнего города, мечтает жить в замке, где она могла бы прорицать для короля. Однажды она встречает придворного прорицателя, который обещает помочь ей достичь своей мечты. Но вместо этого он вовлекает ее в паутину убийств и предательства, навязчивых желаний и древних запретных ритуалов, которые угрожают не только ей, но всей стране и людям, которых она любит. Скоро она понимает, что видеть будущее не означает иметь возможность его предотвратить.

---

— Итак, армии собираются, — сказал Телдару, когда мы наблюдали за этими перемещениями с самой высокой башни замка. Халдрин был рядом, но его глаза не видели ничего, даже Лаиби, которая вяло лежала у него на руках, плача своим тонким, дрожащим голосом.

— Мой король, — нетерпеливо сказал лорд Деррис, — прошу, передайте ребенка госпоже Ноле. Она единственная, кто может его успокоить.

Халдрин передал мне младенца. Он слегка улыбнулся, но вряд ли это заметил.

— Дару, — проговорил он, — помнишь, как ты поставил себе на голову зеркало старого Вервика, чтобы рассмешить мою сестру? Вместо этого она заплакала, и ты дулся на нее несколько дней — хуже, чем любая девушка, говорили люди. Кажется, это было незадолго до лихорадки. До того, как она умерла.

— Мой король, — Дерриса распирали эмоции. Впервые я подумала, что он тоже знает, каково это — не иметь возможности сказать все, что думаешь. — Вспомните, где вы находитесь. Посмотрите: это армия, ей нужен лидер. Вы должны быть этим лидером. Ну же, брат. Вы нужны нам здесь и сейчас.

— Он прав, — сказал Телдару дрогнувшим голосом, и лорд Деррис посмотрел на него.

«Да! — хотелось крикнуть мне. — Телдару еще безумнее, чем король!» Но вместо этого я приложила губы к тонким волосам Лаиби. Она спала, и ее грудь быстро и едва заметно поднималась и опускалась.

* * *

Я бы пошел королю с тем, что знаю, но этого мало. Я должен узнать, что вы с Телдару делаете на холме. Мне нужно больше доказательств. Я повар. Кто мне поверит, тем более король? Видение на крови! Восстановленные Пути мертвых! Кто мне поверит?

Если ты совершаешь эти кошмары против своего желания, почему не скажешь мне? А если по доброй воле, почему не скажешь обо мне Телдару?

И еще одно. То, что делает остальное неважным. Почему ты не помогаешь мне, Нола?

* * *

Больше уроков не было. Ученики разъезжались по домам — чем дальше от Сарсеная, тем лучше. Мать Дрена плакала, когда увидела его; он плакал, когда покидал замок. Госпожа Кет осталась в своей маленькой темной спальне и больше не могла прорицать.

— Та красивая леди, — однажды сказала она, когда я принесла ей свежую булку и суп. — Та прекрасная королева и ее бедный ребенок. Такие искореженные Пути. Не знаю, почему мой такой прямой.

Она больше не прорицала — это делала я. Я никому не могла отказать и не могла остаться в одиночестве: Телдару проверял меня постоянно. Иногда он сам приводил ко мне людей.

— Вот, госпожа Нола. Это Келдо, главный конюх; он не решался войти, поэтому я привел его сам.

Годами я едва замечала ложь, которую рассказывала после видений. Теперь мой рот будто наполнился желчью. Образы были яркими и оставались такими еще долго, а проклятье отбрасывало на них кривые тени. Каждый раз беря в руки зеркало или семена, я испытывала слабость. Раниор был почти закончен: мы проводили с ним все ночные часы; я истекала кровью, вплетая свою силу в его, потом возвращалась в замок, час-другой спала, после чего смотрела Пути людей и лгала им. Я была больше в Ином мире, чем в этом, и меня трясло от страха.

Несколько раз я думала, что могу потеряться. Что если погляжу в зеркало на свое Иное Я, то в конце концов сойду с ума, и со всем будет покончено. Я даже начала смотреть, склонившись над медным зеркалом, сосредотачивая взгляд на собственных глазах. Но вместо себя я увидела Грасни — Грасни, которая собиралась схватить меня за ухо и ущипнуть. «Все, что ты должна знать о своем Пути, это что ты будешь рассказывать людям об их собственном. Ты отдаешь, не берешь. Ты слишком важна». Этого было достаточно, и я остановилась, хотя не знаю, почему.

Однажды днем я осталась одна. Со мной была лишь принцесса Лаиби, которая лежала на одеяле под деревом. Я смотрела на ребенка, на ее руки и ноги, которые расслабились с тех пор, как няня принесла ее мне час назад, и на ее подвижные, слепые глаза, которые были прекрасны. На кожу и кремовую одежду падали тени. Я была одна и надеялась остаться в одиночестве, поэтому, услышав шаги по дорожке, не стала смотреть. «Я не здесь, — подумала я. — Пусть идет мимо».

Шаги стихли. Я чувствовала кого-то за спиной, но не оборачивалась.

— Нола.

Он говорил очень спокойно. Словно мы были в другом дворе, с деревянной дорожкой, кривым деревом и скучавшими девушками у балконных перил.

— Ты ко мне не приходишь. Ты получала мои записки?

— Да. — Мне надо было обернуться, схватить его за рубашку и оттолкнуть, но вместо этого я смотрела на Лаиби. Она пошевелила головой, словно слушала нас. Ее щеки были пухлыми, остальное тело — худым.

— Хотя бы посмотри на меня, Нола.

Я медленно подняла голову. Я сидела, скрестив ноги, а он стоял. В падающем свете он казался гигантом, чье лицо пряталось в тенях.

— Я не могу понять ни свой Узор, ни чужой. Поэтому посмотри мои Пути и скажи, что видишь ты.

Я не могла ответить: «Нет, уходи, прежде чем мы оба потеряемся». Я увидела пятна света, танцующие на его лице, и провалилась в тени, лежавшие между ними.

Его лицо растворяется. Потом сливается вместе, медленно, каждая пора в свою очередь. Вскоре оно становится целым, и он возвращается, теперь как мальчик. Его волосы светлее и такие длинные, что закрывают ему глаза. Его губы полнее. Я пытаюсь удержать его лицо, но оно исчезает так быстро, что мне кажется, будто я падаю на спину. За ним камни, ряды камней друг на друге — высокие валуны ужасной выпуклой формы. Он стоит между ними и вдруг издает долгий, резкий, внезапно обрывающийся крик. Смотрит на меня, но не на меня сегодняшнюю, а на другую меня, которая (вижу я, опустив голову) носит грязное коричневое платье и стоит босиком. У меня нет косы. Я вновь поворачиваюсь к нему, и он снова кричит. Может, это мое имя? Его рот кривится, он ожесточенно вытирает слезы со щек. Из-за камней поднимается птица, яркая алая птица с синей головой и желто-зеленым хвостом. Из его глаз течет кровь, из моих тоже — я чувствую ее на руках, она теплее и гуще слёз. Если бы мне удалось посмотреть вниз и увидеть узоры капель, если бы это получилось, я бы нашла способ вернуться назад сквозь эти тени-небеса. Я пытаюсь опустить голову, но не могу; замерев, я наблюдаю, как он плачет, истекая кровью, и внезапно во мне рождается крик, такой же быстрый и громкий, как птичий, однако даже он не способен вырваться наружу…

Я закрывала руками лицо. Чувствовала, что сквозь узел проклятия вот-вот прорвутся слова: «Я видела дом у моря. Я видела ребенка».

Я плакала и не осознавала этого до тех пор, пока он не провел пальцами вдоль моей щеки. Тогда я почувствовала влагу и тепло.

— Я слышала птицу. Я видела, как ты опустился к прибою и что-то нашел — раковину, красивую, цвета только что высохших чернил…

Он присел на корточки. Его голова была чуть выше моей.

— Расскажи остальное. Пожалуйста, расскажи, что ты знаешь.

Лаиби захныкала. Борл заскулил. Я не смотрела ни на кого из них. Я смотрела в глаза Бардрема, на его губы, на ключицы, которые выглядывали из-за ворота рубашки. Он был угловатым и тонким, таким же, как в детстве. Или нет, или это я представила его таким, потому что хотела, чтобы так оно и было.

— Нет. — В горле комком стояло проклятие.

— Почему?

Я закрыла глаза.

— Нола, посмотри на меня. Помоги мне.

— Я не могу, — ответила я, и слезы полились вновь, несмотря на Орло или Телдару, несмотря на выжженные и искореженные Пути. Я поднялась на колени и оттолкнула его. Ладони коснулись рубашки и крепкой живой плоти под ней.

— Нет, нет… ты должен уйти.

Он приложил ладони к моим щекам, как часто делал Телдару, но руки Бардрема были сильными и мягкими, и они держали, а не удерживали. Он поцеловал меня, внезапно, но медленно. Его ладони были на моей косе, пальцы расплетали ее. Мои волосы рассыпались, скрыв нас обоих.

Я отталкивалась, а он притягивал меня к себе. Я сделала долгий, глубокий вдох и сказала: «Иди», когда он уже вставал. Он шел прочь, как годы назад, хотя сейчас хромота делала его еще стремительнее — и сейчас, как и тогда, был тот, кто его видел.

Из-за деревьев приближался Телдару. Он был на дорожке по соседству с той, на которой стоял Бардрем; их разделяло всего несколько стволов и низких ветвей. Я смотрела, как взгляд Телдару следует за уходящим Бардремом. Он нахмурился и посмотрел на меня.

— Кто это был? — спросил он, останавливаясь рядом.

— Конюх, — спокойно ответила я. — Ему не очень понравилось, что я наговорила. — Я усмехнулась. — Ушел, не заплатив. Но сегодня было много других. Не стоило за ним бежать.

Я провела рукой по кучке вещей на алой ткани: медные монеты, отрез зеленого шелка, пара серебряных сережек, горсть вишен. Я поднесла ладонь к лицу, вдохнула запах мягкой, почти перезрелой плоти и внезапно подумала о том, как пахнут Борл и Лаиби.