Валентина Ососкова - Самый маленький офицер

• Название: Самый маленький офицер
• Автор: Валентина Ососкова
• Жанр: Прочие приключения

 В составе русской делегации в страну-протекторат Забол встретились такие разные люди – Великий князь, девушка-шофёр, бывшие снайперы, герой Забол-Выринейского конфликта... и пятнадцатилетний Сиф Бородин. Его считают ребёнком – но ведь он уже унтер-офицер. Самый маленький офицер Лейб-гвардии.

К тому же, шесть лет назад, на войне, – почему-то никого не волновало, что ребёнок не может служить.

---

– Ты всё-таки не пропадай надолго, – попросила вдруг она, ероша себе шевелюру.

– Не пропаду, – Сифу забрела вдруг в голову шальная мысль, что когда волосы у Алёны совсем короткие, они, наверняка, на ощупь почти как бархат.

– А то знаешь, тот взрыв… Вдруг, он только первый? – Алёна поёжилась, вспоминая гранату, и Сиф очнулся от своих дурацких мыслей:

– Не волнуйся. Всё равно всё путём будет. Вряд ли они хотят убить нас, – он постарался приободрить девушку, впервые столкнувшуюся с взрывами. Для неё это страшно, для Сифа – только неожиданно и досадно…

Сиф ощутил лёгкое превосходство – вот, в чём-то он опытнее Алёны, которая старше его лет на… пять? Шесть?.. И она его сейчас внимательно слушает, не из вежливости, не свысока. Это было здорово, это было приятно.

– Хорошо было бы, Сиф. А то мне это совсем не по нутру, – пожаловалась Алёна.

Неприятная заминка, что тяготила их вчера, за ночь исчезла без следа. Всё было так легко, спокойно, «без напряга», что хотелось вздохнуть и позволить отношениям течь своим ходом.

Да и как ей, Алёне, и в голову могло прийти тогда, что Сиф может над ней посмеяться? Сиф не такой… Он офицер, пусть и маленький. Настоящий имперский офицер – честный и благородный.

«Мечта, от которой тают все женщины от двенадцати до семидесяти двух», – усмехнулась она про себя, но эта ехидная мысль быстро куда-то спряталась на задворки сознания, чтобы гадить издали, но довольно безуспешно.

– Всё будет в порядке, – уверенно сказал Сиф, улыбнувшись, и вскочил: – Если уж сам Дядька всерьёз намерен с этим разобраться!

– Твой полковник, конечно, это здорово, – не слишком уверенно вздохнула Алёна, – но знаешь, каково было увидеть этот треклятый лист на стекле машины!

– Он – Дядька, – коротко буркнул Сиф, чувствуя, что его задевает недоверие девушки. – Он со всем на свете справится… Ладно, я пойду, удачи! Вернусь часа через три.

Он взмахнул рукой и, ускоряя шаг, направился к лифту, жалея, что лестница только для обслуживающего персонала. От каждодневно укрепляемой привычки сбегать по ступенькам с одиннадцатого этажа было сложно враз отучиться.

На улице было совсем по-летнему жарко, словно солнце забыло утром поглядеть в календарь и решило прижарить город по-настоящему. Впрочем… в Заболе всегда было жарко. Деревья вдоль тротуара изредка лениво встряхивали листьями и вновь замирали, поникнув. В центре города движение по улицам было слабое, неторопливое – течение важной, полной собственного достоинства реки. Люди, по привычке пряча друг от друга глаза, шли вдоль витрин, щурясь на солнечные блики, и у каждого был свой маршрут, своя цель впереди. Стараясь уберечь себя от чужих переживаний, люди сосредотачивались на этой своей цели и шли очень довольные.

С наслаждением разбив их неторопливое ленивое движение чётким армейским шагом, юный русский фельдфебель прошёл до остановки трамвая и, тут даже офицерское воспитание не смогло ничего поделать с щекочущим кровь желанием прокатиться «серым и ушастым», ловко вскочил в заднюю дверь трамвая, минуя «электронного кондуктора». Сиф всегда предпочитал трамваи всем остальным видам транспорта, за исключением, конечно, машины командира – какой водитель не будет превозносить своего четырехколёсного ишачка! Но было в трамваях что-то старинное и надёжное, как дедовский совет, что покоряло Сифа во все времена. Автобус – бродяга без рельс – казался слишком заурядным, обыденным да ещё и непостоянным – кто знает, каков будет его путь между остановками. Зависеть от чужой, неизвестной ему воли Сиф не любил. Троллейбусами не пользовался никогда – да они от автобусов внешне и отличались только «рожками»…

В то время как маленькие, все какие-то скруглённые вагончики трамвая, бодро катящиеся по рельсам настоящим паровозиком, казались чудом. Они имели свой строгий маршрут – и его знал Сиф – и круглые фары, что в Москве, что в забольском Горье; они были уверенными в себе и в предстоящей дороге. Рельсы роднили их с поездами, но почему-то не современным скоростными – вжик, и нету, – а со старинными, уважающими себя составами, которые тянулись тогда, давным-давно, за работягами-паровозами, попыхивающими углём в печах, как табаком в трубке.

… Вообще-то, подобные мысли Сиф имел обыкновение именовать «романтично-инфантильными бреднями», а себя предпочитал считать серьёзным и взрослым, но… Всё равно трамваи были очаровательны, а автобусы – вовсе нет. И в голову к Сифу никто залезть не мог, поэтому ему нечего было бояться, что кто-то про эти «бредни» узнает.

Молодой фельдфебель присел у самой двери и с удовольствием вслушался, как водитель заливисто тренькнул специальным звоночком вместо гудка, как застучали колеса – трамвай двинулся с места.

Ехать было пять остановок, как сказал Тиль, когда они созванивались. Делать было совершенно нечего, и Сиф откинулся на спинку кресла, наклонив голову на бок, чтобы было удобнее глядеть в окно на город. В куртке было жарко, но снимать её Сиф не торопился – сегодня не было желания щеголять русскими погонами. Сегодня Сиф отправился в гости к другу – как заболец к забольцу.

За окном мягко уплывали назад разные витрины, цветасто раскрашенные и сверкающие на солнце, проползали вывески, которые Сиф с удовольствием читал про себя, вслушиваясь в воображаемое звучание когда-то родной и до сих пор, оказывается, неимоверно дорогой речи. Глупо было стараться выбросить всё это из головы. Разве столь многочисленные воспоминания выбросишь?

Ехидный внутренний голос поинтересовался, что же Сиф понимает под «многочисленными» – неясные ощущения и рефлексы? Или затёршиеся, словно старые фотокарточки, образы, недосягаемые по осознанному желанию – только сами собой иногда навещающие разум?

Сиф просто велел голосу заткнуться.

… Иногда вагон обгоняли машины, иногда вагон их обгонял, особенно на перекрёстках. Смешно было глядеть на автомобили свысока и видеть одни их крыши. Из автомобиля дорога выглядела совсем иначе. Убаюкиваемый монотонной дорогой, Сиф зевнул – улицы одна за другой проплывали за окном, но все были такие одинаковые, что сливались в одну Улицу. На этой Удице светились вывески, написанные самыми различными и часто совершенно экзотичными шрифтами, вспыхивали бликами на солнце стеклянные витрины, в которых отражались проезжающие мимо машины – и жёлтый трамвайный вагон в том числе. Шли пешеходы, ехали велосипедисты, изредка с вольным ветром за плечами проносились мотоциклисты в шлемах, похожих на раскрашенные арбузы, и кожаных куртках с яркими нашивками. Встречались на Улице и тачки-холодильники с мороженым, прячущиеся от солнца под огромными зонтами, и вагончики-киоски с напитками и закусками вроде сосисок в тесте и слоек, и палатки с фруктами, овощами или журналами. Улица ни на миг не замирала в своём движении, кто-то шёл, кто-то ехал, кто-то спорил по телефону, размахивая руками.

– … Следующая остановка – «Улица Забольской вольницы». «Улица Забольской вольницы» – следующая остановка, – ухватил остаток фразы диктора Сиф, выплывая из созерцательных раздумий. Улица Забольской вольницы… какое жизненное совпадение, если подумать!

Пора выходить, свернуть на эту улицу и войти во двор третьего дома по левой стороне через ближнюю арку… Трамвай затормозил, Сиф встрепенулся и встал у двери, придерживаясь одной рукой за поручень.

– Остановка «Улица Забольской вольницы». Двери открываются, уважаемые пассажиры, не забывайте свои вещи в вагоне! Следующая остановка… – Сиф не дослушал диктора и выпрыгнул, как только дверь отъехала в сторону. До поворота на нужную улицу оставалось метров десять, но так уж кто-то решил поставить козырёк остановки.

Улица Забольской вольницы была не улицей даже, а улочкой, с односторонним движением – правда, поди разбери, в какую сторону, – с машинами по обочинам и большими, развесистыми липами вдоль домов. Наверное, подумалось Сифу, когда липа цветёт, здесь царит совершенно умопомрачительный запах…

Было тихо, даже прохожих немного. Сиф свернул на эту улочку и неторопливо пошёл вниз, разглядывая дома – улица шла чуть под уклон. Липы зашелестели, словно переговариваясь между собой о неожиданном прохожем, воробьи, взъерошенные нахальные пичуги, оживлённо заголосили-зачвирикали, возбуждённо взмахивая крылышками и наскакивая друг на друга, если им казалось, что их не слушают. Рядом важно прохаживались голуби, по-гусиному переваливаясь и изредка басовито вскурлыкивая. «Ну неужели я такой выдающийся прохожий?» – с усмешкой подумал мальчик, в глубине души довольный учинённым, пусть и воображаемо, переполохом.

Третий дом был восьмиэтажным длинным корпусом с продуктовым ларьков на первом этаже у самой арки – словно неведомый волшебник перенёс сюда отдел ближайшего универмага, втиснутый в пространство «пять на пять шагов». Просто чтобы ему, волшебнику, после очередного волшебства за хлебом было ходить недалеко.