Константин Бурцев - Южный Урал, № 10

• Название: Южный Урал, № 10
• Автор: Константин Бурцев
• Издательство: Челябинское книжное издательство
• Жанр: Критика
• Год: 1953

---

Н. Долгов

КНИГА

Стихотворение

Мы книгу нашли средь руин под землей,
Когда отгремела бомбежка,
Буденновец Павка — любимый герой
Глядел с запыленной обложки.
Как будто на эту заботу в ответ
Бойцам, опаленным сраженьем,
Хотел он сказать дружелюбно: — Привет!
Спасибо, друзья, за спасенье!
Мы книгу в блиндаж отнесли к старшине,
Он был у нас ротным поэтом,
Своим сослуживцам при тусклом огне
Читал он ее до рассвета.
А утром горнист перед нашим полком
Трубил боевую тревогу.
Вскочили бойцы:
— Дочитаешь потом!
Теперь уж осталось немного.
Два раза наш взвод в наступленье ходил,
И каждый был полон отваги.
Как будто частицу бесстрашия влил
Буденновец Павел Корчагин.
Вернувшись, мы место узнали с трудом:
Фугаска в блиндаж угодила,
Но больше всего мы жалели о том,
Что книгу землею покрыло.
Стелился по бревнам коричневый дым,
И молча вздыхали солдаты,
Но кто-то воскликнул:
— Чего мы стоим?
Беритесь, друзья, за лопаты.
Шутили: — Корчагину смерть не страшна!
Живого отроем, поверьте!
И тихо в ответ подтвердил старшина:
— Такой ведь закон у бессмертья.

Н. Глебов В ПРЕДГОРЬЯХ УРАЛА Главы из романа

Время действия романа «В предгорьях Урала» — канун первой империалистической войны, период подготовки Великой Октябрьской революции и годы гражданской войны на Южном Урале. Центральное положение в романе занимает семья Никиты Фирсова, судьба его сыновей Сергея и Андрея, сложившаяся по-разному.

С первых шагов сознательней жизни Андрей, почувствовав отвращение к волчьей правде своего родного дома, попадает под влияние ссыльных революционеров. Первоначально он склоняется к народникам, но под воздействием большевика Русакова становится коммунистом. Андрей участвует в подпольной работе, в гражданской войне. Он любит большевичку Христину, с которой и соединяет свою жизнь. Его брат Сергей и отец оказываются в стане врагов.

В романе показан рост политического сознания беднейшего крестьянства и трудового казачества, которые под руководством коммунистической партии пришли к победе Великого Октября и, участвуя в партизанских отрядах, помогли Красной Армии изгнать белогвардейцев с Урала и Сибири.

Печатаемый отрывок из книги рисует годы гражданской воины на Южном Урале, показывает организующую роль большевистского подполья, одного из руководителей борьбы с врагами революции товарища Русакова с его боевыми друзьями.

В начале января девятнадцатого года военный патруль задержал на одной из улиц Челябинска солдата без документов и отправил его на гарнизонную гауптвахту. Рано утром арестованного вызвал дежурный офицер.

— Имя и фамилия?

— Иван Устюгов.

— Какой части?

— Сорок шестого полка.

— Звание?

— Рядовой.

— Почему оказались в Челябинске?

— Не хочу воевать.

— Дезертир?

— Как большинство солдат…

— Образование?

— Учительская семинария.

— Партийность?

— По убеждению коммунист, но в партии не состою.

— Причина?

— Не успел оформиться.

Офицер побарабанил пальцами по столу.

— Сотников! — крикнул он. Из соседней комнаты вышел унтер-офицер. — Отправьте к Госпинасу, — он кивнул на Устюгова и занялся бумагами.

Унтер-офицер вышел с Устюговым в караульное помещение, а через полчаса солдат в сопровождении конвоира шагал в контрразведку. Солнце только что всходило, и улица была безлюдна. Конвоир, простоватый парень из Бродокалмакской волости, недавно мобилизованный в армию, путаясь в долгополой шинели, делал сердитое лицо и покрикивал на арестованного.

— Шагай побойчее, нечего вывески-то читать, — видя, что Устюгов поглядывает по сторонам.

— Дружба, ты табак куришь? — обратился солдат к конвоиру.

— Курю, — ответил тот и, вспомнив про свои обязанности, строго сказал: — Ты поговори у меня, вот двину прикладом по затылку, так узнаешь, где раки зимуют.

— А я и так знаю, — добродушно ответил арестованный.

— Где?

— В Мыркае.

— А ты разве мыркайский? — круглое, почти детское лицо солдата расплылось в улыбке. — Глядикось, так ты стало быть мыркайский? А ты там Нефеда Игнатьича знаешь, он на выезде живет…

— Знаю, — спрятав улыбку, ответил Иван, — мы с ним вместе рыбачили.

— Вот диво-то! Он ведь мне дядя, — обрадованно произнес солдат.

Устюгов не слушал конвоира. Заметив невысокий забор, он кошкой метнулся к нему. Перевалившись через изгородь, он оказался в кривом переулке. Было слышно, как хлопнул выстрел. Устюгов, поспешно завернул за угол дома, вбежал во двор и, огибая надворные постройки, оказался на пустыре.

Конвоир, потеряв арестанта, с досадой покачал головой и, прислонившись к забору, стал вытряхивать снег из сапога.

Прошло две недели. В районе Зауральска появился небольшой партизанский отряд. По сведениям контрразведки, повстанцами командовал опытный военный по кличке «Калмык». Это был Иван Устюгов. Выглядел он внушительно. Опоясанный пулеметными лентами с автоматическим пистолетом в тяжелой кобуре с боку кожанки, с мужественным обветренным лицом, он казался с первого взгляда суровым и злым. Но партизаны любили своего командира за ум и находчивость.

Однажды на поиски Калмыка из Зауральска вышел карательный отряд полковника Окунева. Стояли сильные морозы. Деревья были в куржаке, и снег затвердел. Белые двигались по направлению села Николаевки, где, по сведениям разведки, находился Калмык. Когда передовые части подошли к поскотине, неожиданно из-за снежных сугробов грянул залп. О движении карательного отряда Калмык был осведомлен. Белые залегли. Началась перестрелка. Партизаны стали отходить к гумнам. На снежной равнине было видно, как партизаны поспешно отступали к селу. Не отрываясь от бинокля, полковник приказал окружить Николаевку, и колчаковцы стали сильнее сжимать кольцо.

Ответный огонь затих. Беляки подошли уже к окраине и заранее торжествовали победу. На гумнах и в селе было попрежнему тихо. Только где-то глухо тявкали собаки и порой раздавалось тревожное мычанье коров.

Вдруг овины точно ожили. Раскидав солому, партизаны высыпали навстречу колчаковцам. С крайнего пригорка затакал замаскированный пулемет, с тыла на карателей вылетела партизанская конница. Зажатые с двух сторон, беляки заметались.

— По контрреволюции огонь!

Из переулка ухнула самодельная пушка.

С красной повязкой на шапке впереди конницы летел Калмык. Широкое, скуластое лицо Ивана Устюгова было внешне спокойно.

— За власть Советов! — прогремел его голос и, смяв в отчаянной рубке ряды колчаковцев, Устюгов завертелся на своем коне в толпе опешивших беляков.

Спаслись немногие. Полковник Окунев, видя гибель своего отряда, помчался по дороге на Зауральск. В руки партизан попало четыре пулемета, несколько сот винтовок и два воза с патронами. Покончив с Окуневым, Устюгов повел отряд на соединение с Русаковым в леса «Куричьей дачи».

Но встретиться с Григорием Ивановичем ему не пришлось. Оставив отряд в небольшой деревушке, вдали от тракта, Устюгов в сопровождении помощника выехал на разведку.

Подъезжая к тракту, который вел на Зауральск, Устюгов осмотрел в бинокль местность. Справа от дороги виднелся небольшой лесок, влево шли покрытые снегом пашни, а вдалеке позолотой блестел крест Озернинской церкви. Село было кулацкое, и Устюгов решил обойти его стороной.

Выбравшись на тракт, он направил лошадь к березовой роще. Заметив в снегу протоптанную тропу, которая вела в лесок, Устюгов остановил коня и стал всматриваться в след.

Гулкий выстрел поднял его лошадь на дыбы. Падая, раненая лошадь подмяла седока под себя. Затем раздался второй выстрел, и Устюгов, почувствовав боль в правом плече, с трудом высвободил ноги из стремян.

Третьим выстрелом был убит его верный помощник. Из леска выбежало несколько солдат. Устюгов наткнулся на колчаковскую засаду. Дня через два он был доставлен в Зауральскую контрразведку.

Военный следователь, высокий, плечистый офицер из русских немцев, после ряда формальностей, обратился к Устюгову:

— Кого вы знаете из зауральских большевиков?

Обмакнув перо в чернила, офицер выжидательно уставился белесыми глазами на Калмыка.

— Своих товарищей я не выдаю, — произнес с достоинством тот.

— Так-с! — следователь потер лоб.

— С коммунисткой Ниной Добрышевой вы не встречались?