Пэт Конрой - Обрученные с Югом

• Название: Обрученные с Югом
• Автор: Пэт Конрой
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55036-4

Лео Кинг родился в Чарлстоне, в сердце американского Юга. Трагическая смерть брата сделала его замкнутым и одиноким. И только поддержка школьных товарищей помогла ему выстоять. Они принадлежат к разным слоям общества, но учатся вместе. Их дружба выдержала испытания временем. В их жизни было все: неудачные и счастливые браки, блестящие, трудно выстраданные карьеры и финансовые крахи, неожиданно пришедшая любовь и тайное, невысказанное влечение.

«Обрученные с Югом» — читающийся на одном дыхании роман, гимн дружбе, которую не заменить ни деньгами, ни властью, ни славой.

---

— Нет, мэм, — в один голос отвечают оба гвардейца и опускают автоматы.

— Чтобы найти альбомы с фотографиями. Мы фотографировались каждое лето. Пять поколений нашей семьи. Бесценные фотографии! Ничего не осталось. Все, все потеряно!

— Джентльмены! — окликаю я их. — Я позабочусь о леди. Я увезу ее с острова. Через несколько минут нас здесь не будет.

— Хорошо, сэр, — отвечает один гвардеец, и они уходят.

Молли, чарлстонская аристократка, взяла верх над парнями из простых. Когда я оглядываюсь, они спешат к своему джипу.

Но едва гвардейцы уходят, как Молли снова начинает рыдать и причитать. Я жду, когда она выплачется, потому что есть горе, которое невозможно утешить. Мне выпала честь разделить с Молли эту сокровенную минуту. Мы стоим на священной земле, на земле, ставшей памятником ее детства. И хотя дом, конечно, можно построить заново, должно пройти лет пятьдесят, чтобы он стал святыней, какой был старый дом. Молли прекращает плакать только тогда, когда до наших ушей доносится странное пыхтенье откуда-то поблизости. Подходим к промокшему насквозь дивану, обращенному к нам спинкой, и обнаруживаем шестифутового дельфина, который возлежит на подушках, словно такова воля Божья. Животное чудом уцелело. Молли посылает меня на поиски чего-нибудь, на чем можно отнести дельфина в море.

Мне на глаза попадается довольно большой обломок стола для пинг-понга, который, по идее, должен сгодиться. С большой осторожностью мы перекладываем дельфина на этот обломок. Нам приходится покряхтеть и попотеть, чтобы донести животное до моря. Мы похожи на двух солдат, которые выносят раненого товарища с поля боя. Дельфин тяжелый, очень тяжелый, а у нас с Молли осталось не так много сил после ночного бедствия, едва не погубившего животное. Падаю на колени и едва успеваю встать, как падает Молли. Но мы не выпускаем из рук наши импровизированные носилки и упорно движемся к воде.

Солнце клонится к закату, когда мы наконец заходим в воду по пояс. Погрузив дельфина в море, отпускаем обломок стола. Какое-то время мы сопровождаем нашего подопечного. Закатное солнце пронизывает лучами гавань и золотит лицо Молли. Несмотря на свое изнеможение, минут пятнадцать мы не покидаем пострадавшего собрата. Мы поливаем его водой, воскрешаем к жизни. Нам это необходимо. Мы хотим убедиться, что «Хьюго» не всемогущ и уничтожить жизнь в этом краю, в этих водах никакой ураган не в силах. Наконец дыхание дельфина становится ровнее, он делает попытки двигаться у нас в руках, его кожа начинает блестеть. В последних лучах солнца он напоминает большую золотистую туфлю. В тот момент, когда силы окончательно покидают меня и мне кажется, что я вот-вот упаду на дно и утону, дельфин бьет по воде мощным хвостом и уплывает прочь, покидая нас навсегда. Мы с Молли кричим от радости, слезы текут у нас по щекам. Мы снова каждый сам по себе, но это ничего. Это нормально. Наша дружба соединяет нас сияющим кольцом.

Утром в понедельник я описал в газете нашу поездку на остров Салливан и горе Молли, которая обнаружила, что дом ее бабушки разрушен. Но таких историй тогда в Чарлстоне были тысячи. А вот судьба дельфина тронула сердца моих читателей. Спасая дельфина, Молли спасла что-то важное в душах чарлстонцев. Я пишу о том, как прекрасна Молли Хьюджер-Ратлидж, и признаюсь, что полюбил ее с первой встречи. Незаметно статья превращается в любовное послание к Молли. В последнем абзаце я пишу, что в тот момент, когда дельфин ожил и, ударив хвостом, уплыл в море, я взглянул на Молли другими глазами. Передо мной была женщина, которой я раньше не знал. На моих глазах Молли Ратлидж превратилась в морскую нимфу, в повелительницу ураганов.

Глава 28 Семь процентов

В ближайшую после урагана «Хьюго» пятницу мы с Молли едем в Северную Каролину, чтобы забрать родственников, которых ураган загнал в горы. Молли удалось раздобыть три бригады строителей, и те приступили к расчистке завалов и ремонту особняка Ратлиджей, ее собственного дома на Ист-Бэй-стрит и того дома на Уотер-стрит, который мы неразумно выбрали, чтобы переждать самый разрушительный ураган за всю историю Чарлстона. Мне посчастливилось найти строителей из Оранджбурга, и они занялись очисткой от ила первого этажа дома, где я вырос. Всю неделю я крутился, как белка в колесе. Молли эти дни провела, ползая на четвереньках и выгребая грязь из своего дома. Они с Чэдом обладали одной из лучших коллекций антиквариата в Чарлстоне, а в ночь урагана вода перевалила через стену Бэттери. Я смог убедиться в том, что Уотер-стрит в начале XVIII века была речушкой, с обеих сторон окруженной солеными болотами, местом, где чарлстонцы любили ловить рыбу и креветок. Впоследствии речку засыпали, а болота осушили, но вода сохранила память о тех временах и хлынула по проторенному некогда руслу в город. Вы можете закидать песком все ручьи и реки, но соленая вода не забывает своих путей.

Молли погружается в сон, едва мы выезжаем на трассу I-26, и спит до тех пор, пока я не делаю резкий поворот на дорогу, ведущую к четырем домикам, где родились Найлз со Старлой. В течение многих лет я слышал, что Найлз ремонтирует хижины своего детства, но никак не ожидал увидеть такой красоты — мастерская работа плотника, скрупулезное внимание к деталям. Убогие хижины, в которых опасно было находиться, Найлз с Фрейзер превратили в хорошенькие домики, способные украсить сельский уголок Франции. На новых, прочных сваях они по-прежнему возвышаются над прозрачным ручьем, который веселым журчаньем радовал нас все выходные, и днем и ночью. Из двух домов выскакивают дети Чэда и Молли, Найлза и Фрейзер. Они бросаются навстречу нам. Дети Джефферсонов выбегают из третьего дома. Они окружают меня и чуть не валят с ног, бурно выражая свою радость криками: «Дядя Лео! Дядя Лео!»

Из четвертого домика выходит моя мать, при виде ее у меня щемит сердце. Впервые в жизни она выглядит как старуха. Мы обнимаемся и длим это объятие, не сразу отпуская друг друга. И в этом жесте кровного, семейного родства обретаем редкое чувство единения, прислушиваясь к говору ручья внизу.

— Как там мои магнолии? — спрашивает мать.

— Стоят как миленькие.

— А дом?

— Первый этаж затопило, так что он пострадал. Но я нанял ребят, они все приводят в порядок. Пока не закончат, поживешь у меня.

— А с твоим домом что?

— Ерунда, несколько царапин.

— Значит, иногда молитвы доходят до Бога.

— Молитвы чарлстонцев в последнее время очень редко.

Тревор сидит на крыльце под навесом и играет на губной гармошке. Клянусь, Тревор может сыграть Рахманинова хоть на кастрюле. Губная гармошка отлично гармонирует с окружающим пейзажем, его суровыми горами, быстрыми потоками. Кажется, что Тревор с рождения играет на этом инструменте. Я вхожу в дом и жду, когда он доиграет до конца «Barbara Allen». Подав Тревору бокал белого вина, наклоняюсь и целую его в лоб.

— Немного развлечемся перед обедом? — спрашиваю я.

— Вечно ты меня дразнишь. Одни слова, мало дела.

— Прости, что спустил на вас этого зверя, — киваю в сторону матери.

— Зверя? Это ты хватил через край.

— Где ты выучился играть на гармошке? Помнится, ты как-то сказал, что губная гармошка по сравнению с фортепиано все равно что сардина по сравнению с кашалотом.

— Да, я всегда предпочитал кашалотов.

— Как вы поладили с моей матерью?

— Да она просто душка, Лео. Кротка, как ягненок. «Хьюго» преобразил ее, — отвечает Тревор, а потом указывает на гармошку. — Позволь объяснить тебе, как играют на этом инструменте, Лео. Ты управляешь звуком, закрывая языком вот эти дырочки. А по части пользования языком я виртуоз. Если хочешь, можешь проверить.

— Жалею, что спросил.

— Но мой ответ позабавил тебя, правда? Я всегда обожал непристойные намеки. Малая толика скабрезности, капля бесстыдства — мой излюбленный вид юмора.

— Чую запах углей. Похоже, Найлз приступил к готовке. А где Чэд?

— В Чикаго. Уехал по делам. А ты думал, он будет нянчиться с детьми, вместо того чтобы делать денежки? — И вдруг, без перехода, Тревор говорит: — Лео, мне каждую ночь снится Шеба.

— Я еще не готов говорить о Шебе, — признаю́сь я. — Чуть погодя, но не сейчас. У нас пока не было возможности оплакать ее. Мы будем делать это до конца жизни. Может быть, я напишу о ней книгу. Обо всех нас. Обо всем, что с нами случилось.

— Ты не продашь ни одного экземпляра, если не сделаешь главным героем меня.

Мы смеемся. Раздается удар в колокол — нас зовут на обед.

Наша первая трапеза в горах носит характер торжественный, почти священный. Найлз приготовил стейки, а Фрейзер запекла картофель и свежие овощи, чтобы всех накормить досыта. Тренер Джефферсон взял на себя роль бармена и весь вечер наполняет наши бокалы. Миссис Джефферсон забрасывает меня вопросами про Айка и Бетти, но все, что я могу ей сообщить: они работают сутками и показали себя героями как во время урагана, так и после. Молли рассказывает о том, что видела на улицах города, об ужасных разрушениях. Она сделала удивительное открытие: оказывается, пальмы лучше выдерживают ураганный ветер, чем вековые дубы. Она объясняет это тем, что пальмы обладают большой гибкостью и под порывами ветра гнутся до самой земли, но не ломаются. Могучие дубы же могут стоять только прямо, и потому ветер вырывает их с корнем. Оказывается, на территории Цитадели погибло более пятидесяти дубов, и, судя по всему, во всем городе не осталось ни одного цветка. Я говорю, что, по данным «Ньюс энд курьер», в Южной Каролине погибло всего тридцать два человека — совсем немного, если учесть, что мы пережили на Уотер-стрит. Современные средства оповещения и дороги позволили людям вовремя покинуть побережье. Многие вняли предупреждениям и перебрались туда, где безопасно. Только немногие кретины вроде нас пережидали ураган дома и дорого заплатили за свою самонадеянность.