Кир Булычев - Таких не убивают

• Название: Таких не убивают
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-16481-2

В третью книгу цикла «Река Хронос» который автор в последние годы жизни считал своим главным литературным проектом, вошли современные детективные романы с участием Лидочки Берестовой.

Содержание:

Усни, красавица. Роман

Таких не убивают. Роман

Дом в Лондоне. Роман

Купидон через сорок лет. Повесть

Составитель: М. Манаков

Оформление серии художника: А. Саукова

Серия основана в 2005 году

Издано в авторской редакции

---

— Но я думала, что вы сможете доехать сами. Ведь сегодня — вторник, а не суббота, и народу в электричке не так много, а там вам всего десять минут ходьбы.

— Нет, ты не поняла меня, крошка. Если бы речь шла только о возвращении в Переделкино, я, конечно, не стала бы тебя беспокоить — я бы позвонила в Секретариат Союза, чтобы за мной прислали машину и перевезли меня в Переделкино. Но перед нами с тобой стоит куда более важная задача, и наша поездка входит в круг твоих интересов и устремлений.

— Татьяна Иосифовна, пожалуйста, не говорите так сложно! У меня голова идет кругом.

— Сейчас твоя молодая хорошенькая головка занята задачей — что придумать, чтобы не тащиться с толстой старухой по зимним сугробам к черту на куличики и не потерять целый день. Правда?

— Татьяна Иосифовна, я этого не говорила.

— Но думала, моя милая, думала. Я бы на твоем месте вела себя решительнее — если заниматься филантропией, надо забыть о собственных делах. Но я сейчас предлагаю тебе сделку. Ты провожаешь немощную старуху до Переделкина, но с заездом во Внуково. То есть в Малаховку через Конотоп. Как тебе это нравится?

— Вы имеете в виду что-то очень увлекательное, — ответила Лидочка. — Вы хотите сделать мне какой-то неведомый подарок.

— Ах ты, мой маленький хитрец! — возрадовалась Татьяна Иосифовна. — Ты заставляешь меня открыть карты. И я не буду больше терзать тебя неизвестностью. Дело в том, что я не зря провела дни в этой квартире. Я ее буквально разобрала на молекулы. Ты спросишь — зачем? В силу сложившихся в нашей семье отношений, Аленка унаследовала весь архив моей матери, все ее секреты. Мне так важно было узнать о моем отце, о других родственниках. Мне хотелось все понять — я писательница, а значит, у меня гипертрофированное чувство любознательности. Я хочу восстановить собственные корни, отыскать свое место на этом свете. Ты не поверишь мне, но я до сих пор практически ничего не знаю о своем происхождении и о судьбе моих родственников. И знаешь, что меня потрясло?

— Что?

— Я почти ничего не нашла.

— Но ведь Маргарита провела много лет в лагере. Все погибло.

— Во-первых, моя мать провела не так много лет в лагере. Куда меньше, чем я, ее единственная дочь. У меня есть основания полагать, что мать освободили из лагеря и использовали ее за рубежом, в интересах нашей разведки. Жизнь моей матери — вовсе не жизнь несчастной жертвы сталинских репрессий. У нас в «Мемориале» существуют большие сомнения по вопросу ее поведения в лагерях и неясности, где она находилась во время войны. Следов в деле и в других документах не обнаружено.

— Значит, вы обыскивали дом вашей дочки, чтобы найти следы деятельности вашей матери?

— Слово «обыск» — мне отвратительно.

— Вы выполняли поручение «Мемориала»?

— Не надо обобщать, Лидочка. И я никогда не выполняю ничьих поручений. Хотя у меня всегда есть внутреннее задание — гражданина и человека.

— Ну, и удалось вам разоблачить вашу мать? — спросила Лидочка.

— Мне категорически не нравится твой тон, Лидия! — рассердилась Татьяна Иосифовна. — Я слышу в нем элементы издевательства и насмешки.

— Это исключено, — возразила Лидочка.

— Но я слышу! И я бы сейчас бросила трубку, если бы не забота о твоих интересах.

— Большое спасибо. — Лидочка ничего не могла поделать со своим голосом. Он ее выдавал.

— И все же я не бросаю трубку. Потому что мне ты понравилась, и я верю в то, что в конце концов ты оценишь мое к тебе доброе отношение. За мою жизнь мне приходилось укрощать таких тигров, которых тебе и в зоопарке видеть не приходилось. Молчишь? Тогда молчи. Когда я разбирала Аленкины бумаги, я отыскала среди них письмо от мамы, написанное в восемьдесят четвертом, за год до ее смерти. Содержание письма тебе неинтересно и тебя не касается, но вот обратный адрес может заинтересовать. Звучит он так: «Станция Внуково Киевской железной дороги, садовое товарищество Министерства просвещения «Наставник». Тебе это что-нибудь говорит?

— Что это должно мне говорить?

— Неужели тебе никто не рассказал о том, что моя мать последние годы жизни провела за городом, в своем, условно говоря, имении. Эта операция проходила под лозунгом: «Я не буду разрушать матримониальные планы моей дорогой внучки!» А на деле… на деле мы все, Флотские, большие эгоистки. Маме нравилось жить в загородном доме, одной, независимой и, главное, никому не обязанной. О, как я ее понимаю! Ведь я пошла по ее стопам.

— Вы хотите сказать, что никогда за много лет не бывали на даче у своей матери?

— Я даже не знала ее адреса!

Лидочка понимала, что Татьяна не лжет — только что она с торжеством прочла ей по телефону этот адрес. С таким торжеством, что Лидочка поняла: Татьяне не столько нужны были документы матери, письма отца, дедушки или даже фотография Сталина с Татьяной на коленях — ей нужен был именно адрес дачи Маргариты Потаповой. Именно туда, ее, уже давно состарившуюся женщину, столько лет не пускали, заставляя ограничиваться щедрыми подачками от Союза писателей или общества «Мемориал». И даже ее собственная дочка Аленка продолжала в течение долгих лет после смерти Маргариты наказывать Татьяну, не пуская ее на дачу.

Для Татьяны во всех происшедших событиях была некоторая высшая справедливость. Да, как это, товарищи, ни тяжело, но я пережила их всех! И мою мать! И мою дочь! И все, что им принадлежало, все, что вы так тщательно скрывали от меня, — все это теперь мое и только мое! И я буду жить очень долго, специально для того, чтобы доказать всему миру мое право на владение так называемой Аленкиной квартирой и так называемой Маргаритиной хибарой!

Нужно быть очень близким к Татьяне человеком, чтобы она призналась тебе в действительной причине ее срочного переезда на квартиру к Аленке сразу после смерти дочери. Это было вступление во владение! Теперь, с такой же поспешностью, Татьяна норовит вступить во владение хибарой.

— Вы знаете, что дача Маргариты сгорела? — спросила Лидочка.

— Разумеется. Мне в этом призналась еще Аленка, когда приезжала в Переделкино. Мне об этом все уши прожужжала Соня.

Лидочка чуть было не спросила Татьяну, так почему она не взяла адрес хибары у Сони, вместо того чтобы обыскивать квартиру дочери в поисках какого-нибудь упоминания о давно сгоревшей даче? Но потом поняла и промолчала: Татьяна не могла себе позволить пасть столь низко, чтобы выспрашивать адрес у презираемой ею приятельницы Аленки. Что же тогда получается? Родной матери Алена этого адреса не дала, а какая-то очкастая шлюха таскает туда своих грязных любовников?

Если Татьяне хочется, чтобы Лидочка верила в то, что Татьяну интересует лишь некий гипотетический архив, хранившийся во Внукове, то Лидочка готова в это верить. Пожалуйста. У нее свои интересы. Но раз речь зашла об архиве, то, наверное, Татьяна заведет речь о шкатулке… И Лидочка не ошиблась.

— Лидуша, я не помню, сказала ли тебе, что, когда лейтенант Шустов расспрашивал меня об Аленке, он показал мне шкатулку. Большую такую шкатулку из карельской березы. Оказывается, ее пытался похитить любовник Алены, но потом раскаялся и вернул.

— Да, я слышала об этом, — осторожно откликнулась Лидочка.

— И когда он стал говорить о шкатулке и упомянул о том, что она раньше стояла у Алены, то я сразу вспомнила о тебе, Лидуша.

— Почему же?

— Я рассудила логически. Подумай: ты приезжаешь ко мне в Переделкино и начинаешь допрашивать меня о шкатулке, оставленной на хранение моей маме. Я такой шкатулки не помню. Не видела я ее. Если шкатулка была, значит, ее хранили где-то, куда я не имела доступа. И хранили все годы, пока моей матери не было в Москве. И самое главное — совершенно неважно, где это было — может быть, у маминой кузины Клавдии, а может быть, у верной няньки Анюты в Курской области. Важно другое: если шкатулка в конце концов оказалась у Алены, значит, Маргарита ее взяла у няньки Анюты и перевезла к себе в хибару.

— Совсем необязательно.

— Это моя гипотеза. Моя мать слишком большая собственница, чтобы оставить свои игрушки у чужого человека.

— А были ли игрушки?

— Лидочка, не притворяйся дебилкой. Тебе это не идет. Неужели ты думаешь, что если мама в предчувствии ареста решила спрятать что-то из дорогих ее сердцу вещей вне дома, то она ограничилась чужой шкатулкой? А ее собственные документы, а ее драгоценности?

«Пожалуй, тут ты и попалась, моя дорогая Татьяна Иосифовна, — подумала Лидочка. — Вот что тебя больше всего волнует — дача, квартира и ценности, которые могли бы там храниться». И раз уж Лидочке захотелось тут же разочаровать Татьяну, то она не удержалась:

— Неужели Маргарита хранила какие-нибудь драгоценности, живя так скромно и, главное, позволяя Аленке существовать в бедности?