Геннадий Шпаликов - Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.

• Название: Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.
• Автор: Геннадий Шпаликов
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Современная проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-89178-076-3

Сборник произведений трагически рано ушедшего из жизни поэта, писателя и драматурга Геннадия Шпаликова.

---

— Это безобразие! — сказал Колька. — Я буду жаловаться!

— Ну, жалуйся, — сказал дежурный.

— Не ты, а вы.

— Ну, вы, — сказал дежурный и вздохнул.

Алена тем временем шла по аллее за небритым жуликом.

Вот он остановился на пустой площади у пивного ларька. Позади него в темном небе вращались решетчатые самолеты аттракциона «Мертвая петля».

Небритый с жадностью пил пиво и, еще не кончив первую кружку, сказал, с трудом отрываясь, сквозь пену: «Еще одну».

Алена огляделась.

Никого не было, кроме полной женщины — продавщицы мороженого — и старика инвалида, пропускавшего на аттракцион.

— Одно мороженое, — тихо, конспиративно, как в детективном фильме, сказала Алена продавщице. — Вот там, сзади, у ларька, бандит. Я его здесь буду отвлекать, а вы идите за милиционером.

— Поняла, — испуганно сказала женщина.

— Только не сразу. Дайте мне отойти, — сказала Алена.

Алена отошла с мороженым в руке. Женщина повернулась, пошла было, но вернулась за ящиком, надела его на грудь и побежала.

Небритый с наслаждением допивал вторую кружку, когда Алена подошла к нему сзади и легонько тронула его за плечо:

— Товарищ!

Жулик вздрогнул, расплескав пиво, резко повернулся.

— Чего? — он успокоился сразу, увидев, что перед ним девушка.

— У меня к вам большая просьба.

— Чего?

— Вы не могли бы со мной прокатиться на этом самолете?

— Еще чего! — возмутился небритый.

— Вы понимаете, я хочу, чтобы один человек меня приревновал.

— Иди ты! — удивился небритый.

— Ну, хотите, я вам три рубля дам?

— Пять, — не задумываясь, сказал небритый.

— Вот, у меня четыре пятнадцать, — Алена порылась в сумочке.

— Давай, — согласился небритый.

— Потом, — сказала Алена.

— Ну, ладно. А где твой ухажер? Он мне морду-то не набьет?

— Да нет. Он робкий. — Алена взяла небритого под руку и повела к аттракциону.

Милиционер и продавщица мороженого бежали по аллее. Они выскочили на пустую площадь.

— Где? — спросил милиционер.

Продавщица быстро огляделась.

— Вон! — заметила она. — В самолете!

Алена и жулик стремительно крутились в самолете.

— Она! — радостно сказал «гипнотизированный», потирая руки. — Теперь вся банда в сборе!

В дверях отделения стояла Алена, небритый и милиционер.

— Здравствуйте, — смущенно сказал небритый.

— Здравствуй, здравствуй, Федулов, — приветливо улыбнулся дежурный. — Давно не виделись. Ну, проходи, дорогой. Всегда желанный гость.

Небритый заложил руки за спину, прошел через приемную, вошел в угловую комнату и сам закрыл за собой дверь с решетчатым окном.

В городе наступает вечер, теплый, летний. Вспыхивают фонари и рекламы на улицах. Над крышей «Известий» побежали, складываясь в слова, яркие буквы. В Лужниках, в шуме трибун, аплодисментах и криках, зажигаются мощные прожекторы, освещая размеченное поле, мяч в игре.

А рядом, на Москве-реке, замелькали по воде огоньки речных трамваев, осветился сразу пролет метромоста, шары, фонари набережной, какие-то огни на мачте проплывающей мимо баржи, и впереди медленно вращающееся колесо обозрения в Парке культуры…

Москва вступала в свой обычный вечер с только ей присущими приметами и с тем, что характерно и для других наших городов в эти часы.

По ночной улице шла стройная молодая женщина. Она постукивала наконечником свернутого зонта по прутьям железной решетки и что-то напевала.

— Можно вас на минуточку? — к женщине подбежал Колька. Женщина остановилась.

— Помогите, пожалуйста, — Колька очень торопился. — Понимаете, нам на свадьбу надо, а у нашей подруги родители строгие. Она звонит домой, как будто она у подруги, а мать говорит: «Позови подругу», а подруги нет никакой, а мать…

— Понятно, — перебила его женщина. — Где твоя подруга?

Алена и Володя стояли в телефонной будке. Увидев Кольку с женщиной, она закрыла ладонью трубку и позвала:

— Быстрее.

— Как маму зовут? — спросила женщина, беря трубку.

— Мария Николаевна.

— Здравствуйте, Мария Николаевна, — женщина зажала трубку и спросила: — Как меня зовут?

— Надя, — сказала Алена.

— Это Надя, — женщина снова закрыла трубку. — А как тебя зовут?

— Алена.

— Алена у меня, — сказала женщина. — Что делаем? Ничего не делаем… Книжку вслух читаем. Спокойной ночи…

— Спасибо вам большое, — сказал Володя.

— Не за что…

И она, стройная эта и добрая женщина, снова пошла по улице, постукивая каблучками по асфальту, а зонтиком по решетке.

На подоконнике крутился магнитофон. Гремела веселая музыка.

За праздничным столом, уставленным едой, бутылками и цветами, сидел мальчик лет десяти и что-то ел, уткнувшись в книжку.

В углу в кресле мрачно сидел Саша.

Никого больше в комнате не было.

Колька, Володя и Алена стояли у дверей в Сашину комнату.

— Раз-два-три! — скомандовал Колька.

— Поздравляем! — разом закричали ребята и распахнули дверь.

И тут же замерли в недоумении.

Саша долго и безучастно смотрел на вошедших. Потом вздохнул, сказал; «А-а…» и, не говоря больше ни слова, ушел в другую комнату.

Ребята переглянулись.

— Что с ним? — спросил Колька. — Что случилось?

— А-а, ты… — мальчик поднял глаза на Кольку, вздохнул и снова принялся за еду.

— Слушай, остановись, — Колька встряхнул мальчишку. — И не читай во время еды — вредно!

— Свадьба отменилась, — сказал мальчишка. — Сам не видишь?

— Как — отменилась? — Колька был поражен.

— Светка узнала, что он от нее отказался, — равнодушно сказал мальчишка.

— Как — отказался?

— «Как», «как»! Пошел в военкомат и сказал: не буду жениться, и все. Псих он у нас, — мальчишка снова раскрыт книгу. — Ну, ничего, в армии его к дисциплине приучат.

Вошел Саша.

— Спасибо, — он протянул Володе костюм.

— Это правда? — спросил Колька.

Саша посмотрел на брата.

— Уже успел… — сказал он и сел в кресло.

— Как же так? — Колька встал перед ним.

— А вот так, — Саша начинал раздражаться.

— Но вы же расписались!

— Ну а теперь разведемся!

— Так, сразу?

— Еще не сразу, — сказал Саша. — Суд еще будет. А вы чего стоите? — обратился он к Алене и Володе. — Садитесь, ешьте, пейте, развлекайтесь!

— Спасибо, мы уже развлеклись, — сказала Алена, — пошли отсюда.

— Мы тебя внизу подождем, — сказал Володя, и они ушли.

Колька шагал по комнате.

— Выключи музыку, — он кивнул на магнитофон.

— Нельзя, гости танцуют.

Колька выглянул в окно. Внизу, в квадрате двора, кружились пары.

— Колька! — крикнул кто-то из танцующих. — Ну, как там? Помирились?

— Нет еще! — крикнул Колька.

Мальчишка, брат Саши, подошел к столу с подарками. Открыл большой футляр. На темном бархате лежали серебряные ложки.

— Коля, как ты считаешь, подарки надо обратно отдавать? — спросил брат.

— Конечно, — сказал Колька.

— Но им же подарили не за то, что они поженились или не поженились, — серьезно сказал брат, — просто принесли, чтобы им было приятно…

— Иди отсюда! — грозно сказа! ему Саша.

Мальчишка пожал плечами и вышел.

Ребята остались вдвоем.

— Выпьем? — предложил Саша.

Колька отказался. Саша налил себе, выпил.

— Я с ней по телефону поругался, — начал он без всякого предисловия. — Пошел в военкомат и сказал, что передумал. Ну а потом, сам видел, расписались. Потом поехали в военкомат вместе — отпрашиваться. Там она все и узнала. — Саша помолчал. — Зато теперь я вольный человек, — сказал он невесело, — никаких забот.

— Идиот ты, — сказал ему Колька.

— Что?

— Эгоист.

— Человек всегда найдет в себе силу перенести несчастье другого, — сказал Саша. — Тебе что? Тебя в армию не забирают.

— Она тебя любит, а ты…

— За два года все может случиться.

Колька подошел к Саше, взял его за ворот рубахи.

— А как же моя мать отца пять лет ждала? А твоя? Эх ты!

— Ты не кричи! То война была!

— Дело не в войне, а в людях!

Саша рванулся — и ворот белой праздничной рубашки затрещал, зажатый в Колькиной руке.

— Я думал, ты мне друг, а ты мне рубашку порвал! — орал Саша. — Когда мне так плохо, все против меня! Вместо того чтобы человека поддержать, ему рубашки рвут!

— Кто тебе рвал? Ты же сам рванулся! — возмутился Колька.

— Ну да — сам! Кругом виноват! Все сам! А ты знаешь, что мне самому так тошно, что хоть реви! — Он налил, выпил. — Может, мне вообще теперь жить не хочется… — Саша сел, закрыв лицо ладонями.