Франтишек Фрида - Опасная граница: Повести

• Название: Опасная граница: Повести
• Автор: Франтишек Фрида
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1985

В повестях, вошедших в сборник, рассказывается о драматических событиях, происходивших в Судетской области Чехословакии накануне захвата ее гитлеровской Германией. Автор показывает неспособность буржуазного чехословацкого правительства организовать отпор фашистской агрессии, отстоять суверенитет страны, хотя трудящиеся, весь простой народ горели желанием бороться за независимость своей родины.

Книга предназначена для массового читателя.

---

— Ну, бабы, вот как-нибудь проверю ваши корзины и всех посажу в каталажку! — грозился он.

— Хорошо бы, пан начальник! Пить, есть там дают, а лучшего и желать не надо. Только придется прихватить с собой и четверых сорванцов, без мамы они не проживут, — смеялась Кроллова, полная словоохотливая женщина.

— Пан начальник, Кроллова носит товар под платьем, поэтому она такая толстая. Обыщите ее как следует, когда она будет возвращаться из Зальцберга! — хохотала Нусслова. — А мы подержим ее, чтобы не сопротивлялась.

Женщины смеялись на весь лес. Зная, что Карбан живет один, они подшучивали над ним, предлагая ему вдов и незамужних.

— Хватит вам! Идите, идите! Кыш! — гнал он их, словно это были не женщины, а гуси.

Издали до него доносились их голоса и веселый смех.

Вот и на этот раз, едва они с Кучерой свернули за домик лесника, как их нагнали женщины, спешившие на работу в Зальцберг. Кучера сонно щурил глаза, не вслушиваясь в их слова. Иногда он даже не понимал, о чем идет речь, особенно когда женщины говорили на местном диалекте. Но Карбан понимал их хорошо, постоянно шутил с ними, и женщины хохотали на весь лес. А Кучере в пору было опереться о дерево и заснуть. Вечером он долго просидел у Марихен, домой вернулся только около двенадцати, а в четыре утра уже заступил на дежурство в паре с Карбаном. Погода стояла хорошая, и Карел предполагал, что день предстоит нелегкий: Карбан не любил стоять на одном месте.

— Сегодня тебе совсем тяжко, — смеялся над ним Карбан, когда они вышли из конторы и направились к Вальдбергу.

Кучера шел сзади и только вздыхал.

— Мало спал, — оправдывался он.

— А может, ты совсем не спал? Смотри, так и сгоришь от любви.

Кучера молчал. Он задумчиво шагал за начальником, поеживаясь от утреннего холода. Даже подъем на гору его не согрел.

— Опять какие-нибудь проблемы? — поинтересовался Карбан, заметив, что парень слишком неразговорчив.

— Да нет.

— Слушай, если тебе нужны деньги... — начал он осторожно.

— С чего это вы вдруг заговорили о деньгах? Мне они совсем не нужны.

— Вопрос вполне уместный. Когда молодой человек начинает самостоятельную жизнь, ему нужно то одно, то другое, а в карманах пусто. Мне это хорошо известно, я ведь тоже когда-то начинал с нуля. Форма, сапоги — все это стоит недешево. Так что если действительно потребуются деньги, то скажи мне. А вернешь потом, когда встанешь на ноги.

— Спасибо, пан начальник. Если понадобятся деньги, мама мне пришлет.

— Ну вот, опять мама! — воскликнул Карбан с долей неприязни. — Мама будет заботиться о тебе до пятидесяти лет?

Они останавливали ранних пешеходов и при свете фонариков проверяли их документы. Кучера при этом зевал, широко открывая рот. Сонливость молодого таможенника не смогли прогнать ни холод, ни лесная сырость. Карбан вытащил из сумки бутерброд и термос с кофе:

— Хочешь бутерброд?

Кучера поблагодарил. Он не был голоден. Мысли его были заняты другим. Весь вечер Марихен казалась задумчивой. А когда они расставались, она призналась, что очень боится за отца: он пошел с Гансом в Зальцберг перетаскивать вещи Артура Кубичека. Девушка, очевидно, не хотела говорить об этом, потому что Карел намеренно не заводил в ее присутствии разговоров о контрабандистах, по страх оказался сильнее ее. Марихен добавила, что слышала из разговора отца с Гансом, будто переносить личные вещи через границу не запрещено и никакого таможенного сбора не взимается. И тем не менее ей эта затея не нравилась. Кучера сразу догадался об этом. Вероятно, было в этом деле что-то такое, что вызывало ее беспокойство.

— Пан начальник, вам известно, что Кречмер и Гессе снова ушли в Зальцберг?

— Ты что?! — Карбан остановился как вкопанный.

— Марихен мне вчера сказала. Наверное, Кубичеку удалось их убедить.

— Вот идиоты! Нет, они действительно сошли с ума. Этого я им не прощу. Я же предупреждал Кубичека, что это очень опасно.

— Прошу вас, паи начальник, не говорите, что узнали об этом от меня. Марихен не хотела их выдавать, но страх за отца, сами понимаете...

— Взрослые люди, а ума совсем нет! — сокрушался Карбан.

Есть ему сразу расхотелось. Он завернул остаток бутерброда и положил в сумку.

В лесу стало светлее. Солнце еще боролось с утренним туманом, но уже победно поднималось над горизонтом, озаряя ласковым светом верхушки высоких сосен и елей. Вскоре его лучи дотянулись до вырубок и лесных дорог. Свет этот был еще довольно слабым, но его хватило, чтобы лес заиграл всеми красками осени. На поляну выбежала косуля, взглянула умными глазами на таможенников и спокойно скрылась в молодых зарослях. По дороге из Зальцберга шел, вернее, тащился мужчина.

— Доброе утро, паи начальник!

— Доброе утро! — ответил Карбан. — Что так поздно?

Этот сухой сгорбленный старик ежедневно проходил здесь. Он работал в каменоломне ночным сторожем и утром возвращался домой.

— Нога уже отказываются служить мне, — прохрипел старик. — Наверное, к перемене погоды. Чувствую всеми суставами...

Он присел на пенек, вытянул больные ноги и начал массировать колени. Потом он принялся шарить в карманах а шарил так долго, что Карбан не выдержал и предложил ему сигарету. Старик взял сразу две: одну сунул в карман, а другую, как заядлый курильщик, стал разминать в пальцах.

— Сегодня ночью в Зальцберге стреляли, — проговорил он, вновь массируя колени. — К Вальдхаузеру приходило гестапо.

— Его арестовали?

Старик пожал плечами:

— Никто ничего не знает. Мне рассказал об этом Гентшель. Он живет на площади, так что все хорошо слышал. За кем-то гнались по улице, да, видно, не поймали.

— За Вальдхаузером?

— Никто точно не знает. Но жертвы там были, потому что утром полицейские засыпали песком кровь. Правда, никто из жителей не вышел. Кому охота ввязываться в такое дело?

— Больше вы ничего не знаете?

— Это все, что я слышал. Нацисты молчат, а Гентшель рассказал мне об этом шепотом в раздевалке. Мастер наш, балбес, начал молоть о каких-то преступных элементах, однако рабочие имеют собственное мнение о происходящем и никто его, разумеется, не стал слушать.

Старик сунул в рот сигарету, и Карбан поднес ему спичку. Тот поблагодарил его кивком. Некоторое время они молчали, потом сторож откашлялся, готовясь, видимо, высказать что-то важное.

— Пан начальник, куда же мы идем?

— У немцев есть только два пути — вступать в партию или бороться против нее.

— Ерунда! Вы забыли о третьем пути.

— О каком?

— Молчать и заниматься своим делом. А думать можно все что угодно. Например, что придет время, когда Гитлер поцелует меня в зад.

— Так можно думать и вскидывая руку в нацистском приветствии.

— Нет, вскидывать руку я уже не в силах. В апреле мне стукнет семьдесят. Если бы я вскидывал руки, то сейчас у меня болели бы не только колени. В деревне меня называют коммунистом, и я нисколько не стыжусь этого. Теперь эти гады злорадствуют, что мы не сумели ничего сделать для рабочих. А было время, когда я выиграл забастовку в цветочном питомнике Вальдмана, заставил эту скотину уважать женщин, не измываться над ними, как над рабынями, и по справедливости оплачивать их труд. Знаете, пан начальник, людям свойственно быстро забывать о хорошем. Сегодня они, словно безумцы, мечтают о рае, который им обещает Гитлер...

— Вы правы.

— Мне-то что! Я уже доживаю свой век. Но как же молодые, неужели они не понимают, куда идут?

Старик поднялся и направился к деревне, тяжело ковыляя по неровной дороге.

Таможенники пошли вдоль замшелых пограничных камней. Карбан думал о человеке, с которым только что разговаривал. Почему никто не принял эстафету от таких вот старых вожаков, честно служивших рабочему делу? В чем состоит их ошибка? Карбан, никогда не интересовавшийся политикой, почувствовал, что не может ответить на этот вопрос. Он так глубоко задумался над сложной политической обстановкой в пограничье, что они чуть было не столкнулись с немецким пограничным патрулем.

Удивление было взаимным, но через секунду оба патруля продолжили свой путь. Впереди шел таможенник, за ним — трое вооруженных до зубов парней в серо-зеленой форме. Таможенник, который знал чехословацких коллег, приложил руку к козырьку фуражки и бросил дружески:

— Морген!

Карбан так же дружески ответил на приветствие патруля. Вскоре немцы скрылись в лесу.

Карбан остановился и обернулся к Кучере:

— Видел этих спесивых вояк? Наверное, язык бы у них отсох, если бы они с нами поздоровались.

— Я обратил внимание на другое, — ответил Кучера. — Они вооружены короткоствольными автоматическими винтовками с магазинами на двадцать патронов. В случае столкновения они разнесут нас на куски. Разве могут идти в сравнение с такими винтовками наши убогие карабины? И никому нет дела до того, как мы вооружены.