Франтишек Фрида - Опасная граница: Повести

• Название: Опасная граница: Повести
• Автор: Франтишек Фрида
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1985

В повестях, вошедших в сборник, рассказывается о драматических событиях, происходивших в Судетской области Чехословакии накануне захвата ее гитлеровской Германией. Автор показывает неспособность буржуазного чехословацкого правительства организовать отпор фашистской агрессии, отстоять суверенитет страны, хотя трудящиеся, весь простой народ горели желанием бороться за независимость своей родины.

Книга предназначена для массового читателя.

---

На опушке леса Марихен остановилась и присела на большой камень. Утренний холодок проникал через легкое пальто, заставляя поеживаться. Она поднялась и стала прохаживаться вдоль опушки. Как ей хотелось, чтобы из чащи вдруг вышли две знакомые фигуры с рюкзаками за плечами! С какой бы радостью она побежала к ним и крепко их обняла! Тяжесть, которая камнем лежит у нее на груди, свалилась бы моментально.

Недалеко от девушки из кустов выскочил фазан, гордо прошелся мимо нее, вытягивая красивую пеструю шею, и с хриплым воинственным криком отправился на близлежащее картофельное поле, где между гряд разбрелось его многочисленное семейство. Солнце не припекало: оно еще не успело окончательно вытеснить утренний туман. На траве висели тяжелые капли росы. День обещал быть теплым и безветренным. Девушка засмотрелась на деревню. Из многочисленных труб поднимались струйки дыма и исчезали в небесной лазури, а из трубы пекарни Либиша дым, как всегда, поднимался высоким черным столбом. По дороге, стуча колесами, ехала повозка. Лошади покачивали головами и позванивали сбруей в такт собственным шагам. В повозке сидели женщины с корзинками, сзади подпрыгивал плуг для рытья картошки.

Марихен залюбовалась паутинкой, которую роса посеребрила мельчайшими жемчужинами, и подумала, что, наверное, из таких вот волокон ткут свое облачение лесные феи. Девушка улыбнулась, и на мгновение ею овладела тихая грусть. Она любила сказки и часто вспоминала те, которые рассказывал ей отец: о рыцарях, о разбойниках, о волшебниках, сказки без конца. Она представила его заботливое лицо, и сердце ее вновь сковал страх. Нет, нельзя сидеть сложа руки и глядеть на дорогу, на которой никто не появляется.

Дочь контрабандиста вошла в лес и направилась по тропинке к молодняку. Вскоре ветки молоденьких елей сомкнулись над ней, будто зеленая вода. Острая хвоя колола лицо, но она не замечала этого. Мысли ее были заняты отцом, Гансом. На северном склоне Вальдберга лес был особенно высокий. Девушка вошла в него, словно в святилище. Солнце уже проникло сквозь кроны деревьев, и освещенные полосы чередовались с тенью, а из глубины леса веяло прохладой. Через несколько минут Марихен вышла на просеку. Отсюда открывался прекрасный вид на слегка холмистую местность, лежащую уже на германской стороне. Марихен остановилась и стала внимательно всматриваться в даль. Ей почему-то подумалось, что все эти холмы, леса, ленточки ручьев, окаймленные ольховником, блестящие глаза озер — неподвижный занавес, за которым, словно на сцене, разыгрывается множество драм, невидимых для взоров сторонних наблюдателей. Ничего из того, что произошло сегодня ночью, не отразилось на этом прелестном пейзаже.

Девушка спустилась вниз и опять вошла в лес. Среди массы сосен и елей встречались островки лиственных деревьев. Под ногами шелестела опавшая листва. От нее исходил остро-горьковатый запах гниения. Время от времени Марихен останавливалась и прислушивалась. Лес стоял спокойный, притихший. Она пыталась идти помедленнее, но ноги помимо воли стремительно несли ее к границе, переходить которую ей было запрещено.

По тропинке, которая вилась между пограничными камнями девушка направилась к старой контрабандистской тропе — по ней отец с Гансом должны были возвращаться. Ганс упоминал об этом, когда они говорили о дороге назад. Вот и тропа. По обеим сторонам границы здесь шли заросли, так что контрабандисты переходили из одной чащи в другую, почти не рискуя быть замеченными. Здесь и надо ждать их возвращения. Но ведь Карел сейчас на дежурстве и может встретить ее. Что она скажет ему? Как объяснит, зачем пришла в лес в это прекрасное утро? Она стояла, не зная, что же делать. Потом села на пенек и стала ждать. В кармане у нее лежало удостоверение, дававшее право на переход границы, и тем не менее граница для нее была закрыта. Карел наверняка разозлился бы, если бы она нарушила обещание...

А что, собственно, случится, если она его нарушит? Разве Карел не простит ее? А в Зальцберге она могла бы зайти в кондитерскую на площади, выпить кофе со сливками, как обычно, пройтись по магазинам и заодно заглянуть в магазин Кубичека и выяснить, что там происходит, а потом заскочить к Вальдхаузеру и осторожно выспросить у знакомой парикмахерши, не слышала ли она чего-нибудь о контрабандистах. Нет, так дело не пойдет! Она не станет лгать Карелу. Они пообещали говорить друг другу только правду. Раньше она поступала так, как вздумается, но теперь...

Ей вдруг захотелось, чтобы Карел пришел сюда, прижал ее к себе и развеял все тревоги. От этой мысли Марихен стало совсем грустно, и она заплакала. Но вскоре устыдилась своей слабости: ведь ничего еще не случилось и нет пока причин так переживать и мучиться. Может, отец уже дома и спокойно похрапывает на своей кровати. Контрабандисты могли пойти и другой дорогой. Потом еще будут выпытывать, где это она пробыла всю ночь, уже не у Карела ли. Нет, они так не подумают: ее постель осталась неубранной. Да и все говорило о том, что она очень торопилась, уходя из дома. Девушка посмотрела мокрыми от слез глазами на часы. Было уже восемь. Лес вдруг начал действовать на Марихен удручающе. Она почувствовала в нем недруга, который хочет утаить от нее то, что произошло ночью.

Она прошлась вдоль границы. Тропинка вилась между старыми, поросшими мхом пограничными камнями. Неожиданно у нее мелькнула мысль, что она может встретиться с немецким патрулем. Почти все таможенники знают ее и, конечно, расскажут ей, если отец задержан. Тропинка вывела девушку на большую лесную вырубку. В свое время буря поломала здесь много деревьев. Рабочие давно вывезли поваленные стволы, а люди из деревни выкорчевали пни. Теперь здесь набирали силу молоденькие сосенки и березки. Марихен повернула назад: она надеялась, что контрабандисты все-таки будут возвращаться по старой тропе. Правда, иногда они договаривались возвращаться из Зальцберга одной дорогой, а приходили совсем по другой. Хуже всего было, когда отец ходил один. В этом отношении он был человеком ненадежным, забывал об обещаниях, потом ругался, пытаясь доказать свое. Вот Ганс умел держать слово. Особенно если знал, что она ждет их.

6

За заброшенным домиком лесника линия границы делала резкий изгиб. Отсюда она шла не в западном направлении, а в юго-восточном. По этому клину, который вдавался в территорию Германии, проходила проселочная дорога. Ее использовали лесорубы, возившие бревна на зальцбергскую лесопилку. На немецкой стороне дорога была шире, благоустроенней, а в Чехословакии о ней никто не заботился и в дождливую погоду проехать здесь было просто невозможно. В основном по ней ходили те, кто нашел себе работу в Германии, — рабочие каменоломни, где добывали щебень для покрытия дорог, женщины, выращивавшие саженцы в лесном питомнике, чехи, батрачившие у немецких богатеев. Когда-то в этом месте был таможенный пост, но в последнее время люди стали ходить через границу гораздо реже да и пограничников не хватало, поэтому пост ликвидировали. Ничего особенного здесь все равно не происходило. Настоящие контрабандисты предпочитали тайные лесные тропы. Правда, время от времени таможенники появлялись здесь, чтобы проверить, не проносят ли рабочие какие-нибудь запрещенные товары. На небольшое количество сахарина или маргарина Карбан уже внимания не обращал. Если он назначал патруль на эту дорогу, то, как правило, включал в него и себя и приходил сюда к пяти часам утра, когда самые быстрые и легкие на подъем уже спешили в направлении Германии.

— Морген! — громко здоровались с таможенниками женщины.

Они переваливались с боку на бок, словно утки. За спинами у многих висели большие плетеные корзины. Когда женщины будут возвращаться из питомника или с лесопилки, то в этих корзинах под тряпьем они, конечно, спрячут продукты, которые в Германии стоят гораздо дешевле. Карбан знал об этом, но ему и в голову не приходило перетряхивать содержимое корзин.

— А сегодня вы что несете? — спрашивал он их иногда.

Женщины смеялись: они знали, что паи старший таможенник человек добрый и сердится только так, для вида.

— Ну, бабы, вот как-нибудь проверю ваши корзины и всех посажу в каталажку! — грозился он.

— Хорошо бы, пан начальник! Пить, есть там дают, а лучшего и желать не надо. Только придется прихватить с собой и четверых сорванцов, без мамы они не проживут, — смеялась Кроллова, полная словоохотливая женщина.

— Пан начальник, Кроллова носит товар под платьем, поэтому она такая толстая. Обыщите ее как следует, когда она будет возвращаться из Зальцберга! — хохотала Нусслова. — А мы подержим ее, чтобы не сопротивлялась.

Женщины смеялись на весь лес. Зная, что Карбан живет один, они подшучивали над ним, предлагая ему вдов и незамужних.

— Хватит вам! Идите, идите! Кыш! — гнал он их, словно это были не женщины, а гуси.