Александр Перцев - Молодой Ясперс: рождение экзистенциализма из пены психиатрии

• Название: Молодой Ясперс: рождение экзистенциализма из пены психиатрии
• Автор: Александр Перцев
• Издательство: Издательство Русской Христианской гуманитарной академии
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88812-557-1

Карл Ясперс (1883–1969) — одна из ключевых персон в интеллектуальной жизни XX в. Он был психиатром, философом, культурологом. Вопреки времени, редко оставлявшему место для гуманности, он стремился «сохранить человека», и вопреки мнению большинства психиатров, считал возможным говорить о душе. Был экзистенциализм философской программой или способом сохранить себя? Как рождалось самое мощное философское движение? Благодаря и вопреки чему Ясперс стал столь ярким мыслителем? Это лишь некоторые вопросы, поднимаемые автором книги. Дополняет издание «Философская автобиография» К. Ясперса, до настоящего времени малодоступная в русском переводе. Автор книги и перевода — Александр Владимирович Перцев, профессор, доктор философских наук, специалист по современной западной философии, известный также своими переводами Ф. Ницше, К. Ясперса, П. Слотердайка, Ф. Г. Юнгера и др.

Книга рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей, интересующихся современной философией и психологией.

---

Иными словами, споры шли между крайними материалистами вульгарного толка и материалистами умеренными. Идеализм среди врачей однозначно рассматривался как шарлатанство — вроде лечения болезни заговором. Но, как мы помним, Карл Ясперс с детства ничуть не уступал в хитроумии Одиссею. Он весьма напоминал тех монахов, которые попросили у Римского папы позволения курить во время всенощной молитвы, поскольку невозможно выдержать без курения всю ночь, а когда получили отказ, то попросили папу разрешения молиться во время курения — и такое разрешение получили.

Карл Ясперс вовсе не собирался называть свою диссертацию «О возможности влияния психики на соматику», или «О психических факторах, вызывающих заболевания тела». Он, как уже было сказано, никогда не шел на рожон, не лез напролом, как это свойственно людям, которые были в детстве сильными и здоровыми. Нет, он придумывал затейливые обходные пути, чтобы прийти к нужным ему, заранее определенным выводам, но когда эти выводы совершенно шокировали ученое сообщество, он делал вид, что никак не ожидал такого результата и тоже обескуражен им. Именно с таким расчетом и была выбрана тема для диссертации выпускника медицинского факультета Карла Ясперса — «Тоска по родине и преступления». Ее актуальность и социальная значимость не вызывали ни малейших сомнений. Незадолго до того, как К. Ясперс приступил к работе, не только Германию, но и всю Европу потрясли громкие уголовные дела. Они были однотипными — как будто бы строились по одному шаблону.

Родители из бедных крестьянских семей не могли прокормить свое многочисленное потомство. По этой причине они отправляли девочек — подростков в услужение к родственникам, где те нянчили маленьких детей — часто без всякой оплаты, просто за еду. Девочки — подростки испытывали острую ностальгию по родительскому дому. Они убегали домой, но родители приводили их обратно, со следами побоев. Они говорили дочерям, что дома их нечем кормить, и возвращали к богатым родственникам. Девочки начинали болеть. Они тосковали, теряли аппетит, жаловались на недомогания. Картины жизни в родительском доме постоянно стояли у них перед глазами, родные и близкие ласково звали их. Желание вернуться домой оказывалось настолько острым, настолько непреодолимым, что девочки приходили к безумной мысли: единственное, что их держит на чужбине — ребенок, за которым они ухаживают; если его не будет, им разрешат вернуться домой. В состоянии такого умопомрачения девочки убивали подопечных детей — и представали перед судом.

Юристы при рассмотрении этих дел сталкивались с новым для себя казусом: с ностальгией как психическим заболеванием, которое проходит бесследно. Они, естественно, должны были ответить на вопрос: вменяемы ли девочки — убийцы? Если ностальгия это не заболевание, то девочки психически здоровы, а, значит, должны ответить за свои преступления. Но ведь ностальгию до сих пор никто не рассматривал как психическое заболевание. Она рассматривалась как тоска по родине, то есть как чувство, свойственное всякому человеку, оказавшемуся на чужбине. Это чувство присуще каждому — и заслуживает позитивной оценки. Ведь тот, кто тоскует по родным краям — патриот. А поэтов тоска по родине заставляла писать прекрасные стихи. Положенные на музыку, эти стихи становились народными песнями, исполнение которых хором всячески сплачивало земляков. Что же это за болезнь такая, спрашивается, — ностальгия? Это попросту прекрасное и похвальное чувство. Можно ли за такое чувство судить?

Но даже если мы допустим, что это чувство было непреодолимо сильным, настолько сильным, что оно сводило с ума и заставляло совершать убийство, можно ли в этом случае рассматривать девочек как психически невменяемых?

Обычно суд выясняет, может ли подсудимый нести ответственность за свои действия. Если оказывается, что подсудимый здоров, он считается вменяемым — и присуждается к определенному наказанию. Если же выясняется, что подсудимый психически болен, его отправляют на лечение. Но как‑то подразумевается само собой, что психическое заболевание подсудимого — дело затяжное, оно требует долгого лечения, в специализированной клинике, пациенты которой изолированы от общества. Так что получается нечто вроде заключения в тюрьме: убийца долго не навредит людям.

В случае с девушками все было иначе.

Да, они совершили убийства в состоянии крайнего душевного смятения — в приступе ностальгии. Но сразу же после убийства это их душевное смятение проходило — от одной только мысли, что теперь их ничто не держит на чужбине и, значит, они будут отправлены домой, к родителям. Подумав так, они сразу же успокаивались и переставали чем‑либо отличаться от психически нормальных людей.

Стало быть, речь шла о чем‑то, доныне неизвестном в судебной практике — о временном безумии, временной невменяемости. Юристы Германии обратились к университетским психиатрам Гейдельберга с запросом, возможно ли такое. Психиатры ответили, что в случае с ностальгией дело обстоит именно так: психическое расстройство, вызываемое ею, настолько остро и сильно, что человек не может считаться вменяемым во время этого расстройства. Однако это расстройство может быстро и бесследно пройти, и человек снова превратится в практически здорового. (Одну из девочек — убийц, которую суд признал невменяемой в момент совершения преступления, оставили работать санитаркой в психиатрической клинике Гейдельберга).

Все это, естественно, не могло не иметь самого широкого общественного резонанса. Вот живет на свободе убийца, который лишил жизни беспомощного ребенка. Никакого наказания этот убийца не понес, потому что, видите ли, сильно тосковал по родительскому дому. В момент убийства он был невменяем. Но — моментально выздоровел. Так что теперь этот убийца вполне нормален. Но вот надолго ли? Вдруг он затоскует по дому опять, нынче же вечером? И что же, он опять безнаказанно кого‑то убьет?

Как ни посмотри, а тема для диссертации Карлом Ясперсом была выбрана безошибочно. Ее социальная важность не вызывала ни малейшего сомнения. Диссертант начал именно с того, что подчеркнул общественный резонанс, вызванный преступлениями на почве ностальгии:

«Уже долгое время интерес вызывают совершенные с невероятной жестокостью и безудержной беспощадностью преступления (убийства и поджоги), которые осуществлялись нежными созданиями, юными и добросердечными — девочками, еще совсем детьми. Несообразность деяния и того, кто это деяние совершил, отсутствие мотивов или недостаточная мотивированностъ, и, как следствие, загадочность и непостижимость событий возбуждали сочувствие либо вызывали отвращение. Уже давно некоторых из этих индивидов было принято единодушно признавать слабоумными либо идиотами в моральном отношении. Вызванные незначительными поводами аффекты или слепые импульсы толкали их на преступление. Более ста лет назад, наряду с этим, начали рассматривать — как собственно причину произошедшего — ностальгию. Работа Вильманнса “Ностальгия и импульсивное сумасшествие” снова поставила вопрос о значении этого состояния для совершения преступлений и о его толковании в психиатрии — вопрос, который на протяжении долгого времени оставался без внимания. Поскольку существуют различные точки зрения, притом, что случаи подобного типа вообще не проанализированы в целом, представляется целесообразным собрать воедино и обработать концептуально тот скудный эмпирический материал, который существует в этой области, что, вероятно, позволит внести некоторую ясность в этот вопрос, но, разумеется, не позволит дать его окончательное решение»[85].

Расчет Карла Ясперса при выборе темы был сложен и выверен ювелирно. Настоящий ученый не любит, когда общественная значимость темы чересчур бросается в глаза. То, что привлекает живейший интерес публики, то есть профанов, как правило, не стоит серьезного научного исследования. Пусть они, профаны, судачат о конце света, об инопланетянах, о биополях и прочем. Настоящий ученый предпочтет проблемы более серьезные. Так что Карл Ясперс, начав с актуальности работы, тут же делает поворот на 180 градусов и говорит, что одного интереса публики недостаточно, чтобы выбрать тему для диссертационного исследования. Но ностальгия — вовсе не предмет интереса только профанов. Вот, смотрите, на протяжении веков (!) исследованием этой темы занимались самые серьезные ученые — медики. Так что диссертант отнюдь не выдумал ничего нового и вовсе не гонится за сенсациями. И здесь К. Ясперс демонстрирует просто наивысшее научное смирение и послушание: он заимствует формулировку своей темы у Фердинанда Маака, дословно копируя название его книги «Тоска по родине и преступления»[86].

Вот, смотрите, даже формулировку темы придумал не я! Я всего лишь продолжаю исследование, начатое десятилетия назад!