Памела Джонсон - Особый дар

• Название: Особый дар
• Автор: Памела Джонсон
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0159-1

Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.

Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.

---

32

В один из ближайших дней Тоби поехал к матери — захотелось с ней поделиться. Он попытался скрыть от нее, как горько разочарован, и сперва решил даже, что это ему удалось. Но все-таки он понимал: слишком зоркий у нее глаз, чтобы обманывать ее долго. Да потом он и сам не знал толком, хочется ему, чтобы его пожалели, или нет.

Весть о предстоящем бракосочетании Мейзи и Эдуарда поначалу привела миссис Робертс в ужас — ведь у них такая разница в возрасте! Но, высказавшись на этот счет в выражениях весьма энергичных, она вдруг успокоилась. Событие все же было значительное, и она машинально сняла фартук.

— Что ж, я думаю, им лучше знать. И уж, конечно, если человеку за пятьдесят, он не кажется мне таким древним стариком, как тебе. И знаешь, такие браки сплошь и рядом бывают удачными. Я, во всяком случае, надеюсь, что у них будет именно так. Мне вообще хочется верить, что Мейзи будет счастлива. — Тут ее острый взгляд упал на сына. — Ты ведь, в общем то, ничего не имеешь против? Я знала, что между тобой и Мейзи все кончено давно и бесповоротно, и как же мне было жаль. Но сдается мне, ты что-то маленько скис.

Тоби не имел привычки чересчур откровенничать с родителями. Но сейчас, совсем как в детстве, ему было просто необходимо, чтобы кто-то его утешил.

— Я был немного влюблен в нее, мама. Собственно, никогда не переставал ее любить.

— Даже когда вожжался с этой самой Клэр? Да брось ты!

Но хотя тон у нее и был суровый, Тоби знал: если он захочет получить у нее утешение, она не замедлит пойти ему навстречу.

— Просто я говорю тебе всю правду.

— И не желаешь слышать о том, чего хотелось мне. Впрочем, мало ли кто из нас чего хочет! Не всегда выходит по-нашему. Ничего не поделаешь, милый, приходится принимать жизнь такой, какая она есть. Я, во всяком случае, следую этому правилу. Непременно пошлю им свадебный подарок.

— И что же ты им пошлешь? — Любопытство на миг вывело Тоби из апатии.

— У меня есть картина — девушка на траве. Думаю, она ей понравится.

И прекрасно понимаешь, что Мейзи сразу себя узнает, пронеслось у него в голове. Что ж, мать — натура артистическая, и этот ее артистизм проявляется во многом, не только в живописи. Именно так, на свой лад, решила она попрощаться с Мейзи, показать ей, что она бы ее любила.

— Понравится, наверное, — сказал он вслух.

Миссис Робертс сновала по кухне, расставляла цветы (теперь она могла покупать их сколько душе угодно — то была единственная роскошь, какую она себе позволяла), время от времени забегала в посудомойню. А когда наконец смогла позволить себе передышку, села рядом с сыном.

— Я не люблю совать нос куда не следует, сам знаешь.

— Знаю.

— Но тебе сейчас нелегко, да?

— Эдуард мне тоже нравится — уклончиво ответил Тоби, — но, по-моему, она совершает страшную ошибку.

— Я хочу для тебя всего самого лучшего. А проще говоря, хочу, чтобы ты был счастлив. Так оно и будет. И не надо киснуть из-за Мейзи. — Но тут суровая прямота взяла в ней верх — Во всяком случае, насколько я могу судить, вина тут твоя. Ты никогда не ценил ее по-настоящему.

— Только теперь оценил.

— Ну нельзя же быть собакой на сене. «Молодые — молодых любите, и да будет так по всей земле», вот мой девиз, и я не хочу притворяться, будто мне по душе их брак. Но, если я правильно разобралась в мистере Крейне, это дело решенное. Тебе нравится мистер Крейн, а мне нравятся они оба. Все у них пойдет хорошо, своим чередом. А ты заставь себя с этим примириться, ты сумеешь.

Никогда он не чувствовал к матери такой близости, как в эту минуту.

— Но я-то хорош, идиот распроклятый!

— Э-э, ты же знаешь, я не люблю, чтобы в моем доме ругались.

— Шоу употреблял это выражение или нечто в этом духе еще до твоего появления на свет.

— Ну уж никак не до, — твердо возразила миссис Робертс. — И потом все равно бранью делу не поможешь. — Она чмокнула его в щеку, и на этот раз он не отдернул головы. — «Засмейся, и мир засмеется с тобою. Заплачь…»[46] — Она не договорила.

— Но ведь нельзя сказать, чтобы я тонул в слезах, а, мама?

— Нет. Ты крепкий. Робертсы все крепкие. Но чтобы ты лопался со смеху, тоже не скажешь. — Она обняла его за плечи и опять он не отстранился. — На Мейзи свет клином не сошелся, нет, не сошелся, вот так, милый. Конечно, это пока для тебя утешение слабое.

— Да, слабоватое.

— Но ты никогда не скулил и не хныкал.

— А я, мама, и сейчас не скулю и не хнычу.

Он посидел еще немного и уехал к себе. Столько семейного тепла, сколько он мог выдержать, он уже получил, и ждать, пока из киоска вернется отец, незачем: мать сама все ему расскажет.

В машине по дороге домой он устыдился своей слабости. Никогда еще он так не откровенничал с матерью — во всяком случае, с тех пор, как стал взрослым. Но если еще когда-нибудь он и откроется хоть одной живой душе (вот и с Эдуардом он разоткровенничался — тоже позор!), это будет мать.

Перед рождеством в вечерних газетах появились свадебные снимки: мистер Эдуард Крейн, драматург, и миссис Мейзи Феррарс, дочь известной меценатки миссис Аманды Феррарс. Они были сняты перед Кекстон-холлом: Мейзи в широкополой шляпе, сияющая, как и подобает невесте. Эдуард с печальной улыбкой взирал на нее с высоты своего роста.

Вскоре после этого Тоби получил от Мейзи весть. Было это так. Он отправил ей кольцо с бирюзой — разумеется, ни словом не обмолвившись о том, что надеялся подарить его ей вовсе не при таких обстоятельствах. Она ответила ему приветливым письмом. Какое прелестное колечко! Как это мило с его стороны! Когда они с Эдуардом заживут своим домом, он непременно должен их навестить.

Написала она и миссис Робертс, но, как ни странно, мать ему этого письма не показала, и для Тоби так и осталось загадкой, что же там могло быть.

Впрочем, после того, как все свершилось, настроение у него начало выравниваться — он никак не предполагал, что такое возможно. Видимо, до последней минуты вопреки рассудку он не терял надежды, что у Мейзи с Эдуардом все еще может разладиться, а ведь надежда придает силы. Но теперь надежда рухнула, и надо было строить жизнь заново.

В банке все шло хорошо. Карьеру там сделать можно, это он уразумел. Бауманн — в тех редких случаях, когда Тоби доводилось с ним встречаться, — всячески его ободрял. Когда же в банке — что случалось столь же редко — появлялся Ллэнгейн, он неизменно отыскивал Тоби и отечески похлопывал его по плечу. Он явно был уверен, что не всучил своим друзьям гнилого товара. «Приезжайте поскорее в Глемсфорд, вы давненько у нас не были, — сказал он как-то. — Мойра уже спрашивает себя, в чем она перед вами провинилась».

Тоби все больше входил в курс банковского дела, все больше узнавал о деньгах. Оказалось, что деньги — штука куда более интересная, чем он предполагал. Его заворожил размах операций банка, раньше он и представить себе не мог, как обширны его владения. Тиллер и «Сен-Жюст» казались теперь далеким прошлым.

При всем том жилось ему не очень весело. Хотя он знал, что нравится девушкам, подруги себе не искал, и это до некоторой степени обедняло физическую сторону его жизни. Но Тоби вообще все затрагивало лишь до некоторой степени, и теперь он уже понимал, что выстоит.

В канун Нового года ему захотелось во что бы то ни стало съездить в Хэмпстед — посмотреть на Лондон с самой высокой его точки. Ночь была ясная, звездная, но очень холодная, а в мороз долго не погуляешь. Вот он и сидел в машине, глядя вниз, на дымы и сверкающие огни огромного города.

Как это сказал Эйдриан в тот далекий-далекий день на берегу Кема? «Знать бы, что станется с каждым из нас через пять лет…»

Ну что ж, Мейзи — замужняя дама (он просто-напросто делает перечень и не позволит себе поддаться чувствам, причиняющим боль). Клэр пока не замужем, но, видимо, в конце концов выйдет замуж за Алека. Эйдриан торчит в своем злосчастном приходе, работает на износ и никак не может одолеть сомнений, нарушить или не нарушить обет безбрачия; судя по всему, он еще некоторое время будет мучиться этими сомнениями. Боб, хотя брак его и развалился, вполне доволен жизнью, его ждет блестящее будущее. Ну, а он сам? Что ж, не исключено, что блестящее будущее ждет и его. Ведь в конце концов он заполучил выгодную работу и будет держаться за нее обеими руками. Уже сейчас денег у него достаточно, чтобы обеспечить себе все земные блага, а в дальнейшем он будет зарабатывать куда больше.

На миг — только на миг — им овладела грусть о попусту растраченных годах, о веснах, которым нет возврата.

А ну, кончай это, приказал он себе и вышел из машины. Всегда и все у него шло именно так, как ему хотелось. Так будет и впредь.

Он поднял воротник пальто — холод давал себя знать.

Весь Лондон расстилался у его ног, словно специально для того, чтобы Тоби мог овладеть им.