Варлаам Рыжаков - Скупые годы

• Название: Скупые годы
• Автор: Варлаам Рыжаков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Слова директора школы, хоть он говорил и тихо, в моих ушах гремели.

- Первая премия, - произносил он торжественно, а я от каждого слова еще больше ежился и сжимался, - принадлежит ученику 6-го класса нашей школы...

Я затаил дыхание.

- Большакову.

Я вздрогнул, сильнее вжался в угол и, кажется, засопел. Все притихли.

- Большаков, - позвал директор.

Я притаился.

- Вот он, здесь, - крикнул кто-то рядом со мной, и не успел я что-нибудь сообразить, как меня схватили и протолкнули вперед.

Раздалось дружное рукоплескание и такой же дружный смех.

Краска залила мне лицо, я сразу вспотел, дрожащей рукой взял протянутую мне книгу, что-то пробормотал, повернулся и, прокладывая локтями путь, метнулся в свой угол.

Больше я ничего не видел и не слышал. Говорил директор, говорили учителя, но их слова, словно осторожные воробьи, пролетали мимо меня. Мне было и неприятно, и обидно. Я понимал, что получил премию из-за Люськи, и злился на нее.

После собрания я возвращался домой угрюмый. Мне хотелось как-то отомстить Люське. А как?

Я шел, склонив голову.

Вдруг кто-то дернул меня за рукав.

Я повернулся.

Люська.

- Поздравляю. - Она весело протянула мне руку.

Я вспыхнул.

Люська поймала мой суровый взгляд и опешила.

Ничего не соображая, я бросил книгу к ногам ошарашенной Люськи и процедил сквозь зубы:

- Возьми, это ты заработала, - и, как испуганный зверь, метнулся в проулок.

- Вова! - вскрикнула Люська.

Но я не обернулся. Я перемахнул через изгородь и направился прочь от деревни в луга, освещенные полной луной. Шел не спеша. Торопиться мне было некуда.

Добравшись до небольшого ручейка, я спустился в ложбину и лег на спину.

Лежал и бездумно глядел на далекую синеву неба, на ласково мигающие звезды, и неожиданно это широкое, бесконечное пространство повеяло на меня спокойствием.

Негодование и злое торжество сменилось легкой грустью.

В это время мое внимание привлекла мелькнувшая в воздухе искра. Я приподнялся.

Неподалеку от меня за кустами кто-то развел костер. Это меня заинтересовало.

Я осторожно подкрался к кустам и раздвинул ветки. Возле костра, по-татарски поджав под себя ноги, сидел Санька Офонин и еще два каких-то неизвестных мне парня. Волосы у Саньки были растрепаны, нос и лоб в мазуте, на щеке виднелась черная полоса. Все трое молча курили махорку.

Наконец один из них, самый маленький, вдохнул в себя слишком много дыму и отчаянно закашлялся.

Санька покосился на него, сердито сплюнул в огонь и повернулся к своему соседу.

- Надо ей морду набить.

- Угу, - отозвался тот и снова умолк.

Я догадался, что речь идет о Люське.

- Это она тебя, Санька, так-ту разукрасила, - каким-то девичьим голоском выкрикнул малышка между приступами кашля и захохотал.

Я вспомнил карикатуру и тоже улыбнулся.

- Чего смеешься! - оборвал Санька. - Говорю тебе - морду ей надо набить.

- А чего ты, Санька, дашь за это?

Санька почесал затылок.

- Арбузов.

- Ну это ты врешь, - буркнул молчаливый Санькин сосед.

- Дам. Их в колхозном огороде полно. Во какие, - и Санька сделал из рук колесо. - Только набить ей надо так, чтобы из носу кровь пошла.

- Это само собой... - заверил молчун.

И на этом торговая часть закончилась.

Дальше начался тихий уговор.

Заговорщики наметили встретить Люську на опушке леса. Санька знал, что Люська каждую субботу после работы заходит в школу к своей тетке-сторожихе и возвращается домой одна. Этим они и хотели воспользоваться.

Закурили, подбросили в огонь хворосту и начали хвастаться своей удалью, а я незаметно отполз обратно в свою ложбину и вернулся в деревню. Я решил не выдавать заговорщиков. Я знал, что этим отомщу Люське, и на другой день на работе, поглядывая на нее, ликовал.

"Ох и надают они тебе, ох и надают", - заранее радовался.

Однако злая радость во мне постепенно угасала. Угасала оттого, что Люська работала неподалеку от меня и почему-то была грустной. Расшвыривала землю вяло, с неохотой. Это смущало меня. Сегодня я желал видеть ее веселой. Тогда бы мое ехидное торжество было вполне удовлетворено, но Люськино лицо было мрачным.

Она все чаще и чаще кидала в мою сторону чем-то опечаленный взгляд и наконец тихо позвала:

- Вова.

Я вздрогнул и понурил голову.

- Отчего ты на меня злишься?

- Я не злюсь, - чуть слышно, с дрожью прошептали мои губы.

Люська подошла ко мне.

Чтобы скрыть от нее свое волнение, я поднял с земли корзину и направился к общей груде высыпать из нее картофель.

Люська взялась мне помочь.

Мы шли молча. Молча опорожнили корзину, и я повернул обратно.

- Погоди.

Люська достала из-под кофты аккуратно обернутую газетой книгу и протянула ее мне.

- Возьми.

- Мне ее не надо.

- Там записка.

Книга очутилась в моих руках. Люська стыдливо отвернулась и торопливо зашагала к своей борозде.

Я провожал ее смущенным взглядом и чувствовал, как большая радость и теплота разливаются по всему моему телу. Сердце замирало от какого-то приятного предчувствия.

Я воровато огляделся и спрятал книгу за пазуху. Жизнь моя сразу изменилась. Я вмиг позабыл обо всем на свете: о войне, о тяжелой работе, о Витьке и даже о самом себе. Я думал только о записке. Я не хотел ее читать до вечера, но книга мешала мне работать, мешала нагибаться и каждую минуту напоминала о том, что в ней заложен заветный листочек бумаги, который для меня ценнее всяких сокровищ. И я не вытерпел. Я лег в борозду, загородился от посторонних глаз корзиной и достал из-за пазухи книгу. Развернул. И тут случилось то, чего я никак не мог предвидеть.

Сильный порыв ветра подхватил дорогую мне легкую бумажку и стремительно помчал ее по оголенному полю. Я как сумасшедший бросился за ней. Я ничего не видел и не чувствовал. Перед моими глазами мелькал перепрыгивающий через борозды белый лоскуток. Вот он застрял, и тут... У меня потемнело в глазах.

Перед самым моим носом записку схватила какая-то рыжая длинноволосая девчонка и со смехом кинулась бежать.

Разъяренный, я вцепился в ее спину и захрипел:

- Отдай!

Рыжуха упала, разбила нос и в гневе разорвала мою записку в мелкие клочья. Я что-то крикнул и ударил ее.

А дальше... Дальше действия проходили в каком-то тумане.

Рыжуха с плачем направилась к учительнице, та - к директору школы, и над моей головой разразилась гроза. Меня стыдили, упрекали, а я, опустив голову, сопел и с ноющей болью думал о пропавшей записке.

Директор школы и заставлял, и упрашивал меня извиниться, а я стоял перед ним и думал: "О чем писала мне Люська?" Этот вопрос не давал покоя весь следующий день.

Я несколько раз пытался подойти к Люське и спросить, и каждая попытка кончалась неудачей. Не хватало смелости. И наконец в субботу утром я написал ей записку.

"Люся, напиши мне еще одну такую же записку", - просил я на маленьком лоскутке бумаги. Бережно свернул его вчетверо и, зажав в кулаке, направился на работу.

Однако работа не шла мне на ум. Я целых полдня подстерегал Люську улавливал удобный момент. И вот мы встретились. Встретились один на один за высокой грудой картофеля. Мы не сказали друг другу ни слова.

Я молча сунул руку в карман Люськиной кофты и разжал кулак.

Люська не спросила, зачем я это делаю, она догадалась, и мы разошлись.

Работать оставалось недолго. Мы в субботу кончали раньше обычного, но я не стал дожидаться окончания работы. Мне было не до этого.

После того как Люська передала мне книгу с запиской, я с гордостью носил в себе тайную мысль: одному защитить Люську от заговорщиков.

И защитить не просто так - расстроить их план, нет. Это я мог сделать и раньше, но я этого не хотел. Я мечтал накинуться на Саньку и его товарищей и отколотить их именно тогда, когда они нападут на Люську.

Признаться, это был смелый план. Один против троих. Но это-то меня и разжигало.

Я понимал, что такая смелость поднимет в глазах Люськи мой авторитет, из-за этого я был готов на все. Я хорошо знал то место в лесу, где должны встретиться заговорщики, и, не медля ни минуты, отправился туда. Противники мои были уже в сборе. Они сидели возле костра на дне широкой котловины, поросшей густым орешником, и, обжигаясь, ели печенную в золе картошку.

Я наблюдал за ними сверху.

Погода стояла ветреная. Лес глухо шумел и торопливо, как будто стыдясь чего-то, сбрасывал нарядную осеннюю одежду. В котловину, медленно кружась в воздухе, спускались тысячи разноцветных листьев. На небе не было ни тучки. Косые лучи заходящего солнца с мягкой грустью просвечивали редеющий лес.

Вдруг неожиданный свист вывел меня из оцепенения. Заговорщики в котловине повскакивали с мест, и я с удивлением отметил, что их осталось только двое.

Значит, свистел разведчик. Значит, Люська недалеко. Перебегая от ствола к стволу, я выбрался на опушку и заметил, что Люська, весело напевая, шла по полю. Я облегченно вздохнул. Неподалеку от меня дорога огибала глубокий, заросший колючим шиповником овраг. На берегу оврага, в том месте, где дорога делала изгиб, стоял столетний кряжистый вяз. Вот за ним-то и прятался разведчик-коротышка. Через несколько минут к нему из оврага, крадучись, вылезли и тоже притаились Санька и его товарищ угрюмый молчун.