Памела Джонсон - Решающее лето

• Название: Решающее лето
• Автор: Памела Джонсон
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0159-1

Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.

Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.

---

— Не верю. Ты сам никогда не был лицемером, — самоотверженно защищала меня Элен.

— Да, пожалуй, не был. Но, увы, хотел им быть, когда мне было лет семнадцать.

Элен с сожалением посмотрела на стенные часы, строгие, окантованные черным и совсем не гармонирующие с позолотой и витыми канделябрами обеденного зала Гвиччоли.

— Мне необходимо вернуться в министерство. Чарльз недоволен, что я собираюсь в отпуск, и желает получить свой фунт мяса, пока я еще здесь.

Я уплатил официанту. Элен стремительно поднялась и, не дожидаясь меня, со свойственным ей независимым видом пошла к выходу, обходя столики.

Был душный предгрозовой вечер, на сером небе зловеще багровела полоса заката.

— Мы увидимся вечером? — спросил я.

— Боюсь, что нет. Мы ждем тетушку Тину к обеду (это была сестра Стивена), и мне неудобно будет сразу же исчезнуть. Она так внимательна к отцу все эти дни. Может быть, завтра?

— Завтра так завтра. Тогда я наберусь решимости и загляну к Филдам.

— Только не сочувствуй им, особенно ему.

— Не собираюсь. Право же, мне никогда не пришло бы это в голову.

— Он дрянь, каких мало, — заявила Элен со своей обычной резкостью, а затем более миролюбиво добавила: — Такие люди — болезнь нашего века. Да, совсем забыла, я встретила Хильду Пентридж. Это она познакомила меня с Наоми. Она сказала, что ресторан «Ла Мадлон» прекратил свое существование. Этот тип, компаньон Джонни, перетрусил. Ведь все было построено на спекуляциях на черном рынке, и Джонни Филд был главной пружиной. Его партнер испугался, что сам не осилит всего, он знал, что не так умен, как Джонни.

— Ты считаешь, что Джонни умен? Почему же в таком случае он так глупо попался?

— Всему виной случайность, он не мог этого предвидеть. Если бы Лаванда не вздумал сам заниматься сбытом машин, Эван и Джонни по-прежнему обделывали бы свои делишки. Ну, мне пора, Клод. Представляю, какой сейчас вид у Чарльза.

Я попросил ее поцеловать меня.

— «Как! Посреди улицы?» — протестующе воскликнула она и не без гордости добавила: — Помнишь откуда это? «Укрощение строптивой».

— Помню, помню, черт побери. Да, да, именно посреди улицы.

Но я плохо знал Элен. Она настояла на том, чтобы я проводил ее до ближайшей станции метро — здесь, если мы поцелуемся, нас по крайней мере примут за супругов, нежно прощающихся перед долгой разлукой.

— Пусть думают, что ты спешишь на Пэддингтонский вокзал, чтобы успеть на поезд, идущий в Кардифф, — сказала она.

— Судя по твоему виду, вполне похоже, — заметил я и, чтобы доставить ей удовольствие, сделал несколько шагов в сторону билетной кассы, а Элен, вынув платочек, для пущей правдоподобности помахала мне. Затем, повернувшись, заторопилась к выходу.

Я позвонил Филдам и справился у подошедшей к телефону Наоми, могу ли я зайти к ним вечером.

— О, пожалуйста! — воскликнула она. — Это так мило с вашей стороны. Вы не представляете, как обрадуется Джонни. Приходите обедать.

— Нет, не смогу, я буду у вас не раньше половины девятого. Как он?

— Держится великолепно, — ответила Наоми, — просто великолепно, даже не могу вам передать. Вы сочтете меня за сумасшедшую, но, право, он никогда еще не вызывал у меня большего уважения. А как… как ведет себя Эван?

— Отнюдь не великолепно, — ответил я.

— Пьет?

— Да.

— О господи. Бедная Чармиан, — изменившимся голосом тихо промолвила Наоми. — Бедная, бедная Чармиан. Мне кажется, Эван собирался на будущей неделе повидаться с Джонни, чтобы договориться о защите?

— Да, возможно.

— Хотя, боюсь, надежд на успех мало.

Сказав это, Наоми вдруг испуганно умолкла, словно перед нею в эту минуту возник образ мужа в ореоле мученика. — Вот почему я восхищаюсь мужеством Джонни. Он знает, что надежды нет, и приготовился к самому худшему.

— Ну, а как вы? — спросил я.

Она молчала так долго, что мне показалось, будто нас разъединили, а затем сказала: — Я? О, прекрасно. Честное слово! Я беру пример с Джонни… а потом… потом я пришла к выводу, что всегда была порядочной ханжой. Возможно, это было плохо… для него, для Джонни. Возможно…

На этот раз нас действительно разъединили. Я звонил из автомата, и, поскольку у меня больше не оказалось монет, разговор на этом закончился.

Вечером, открыв мне дверь, она сразу же продолжила разговор, словно он был прерван всего лишь минуту назад.

— Входите. Джонни скоро придет. Он ушел отправить письмо. Нас прервали утром, не так ли? Я хотела вам сказать: я боюсь, что именно мое ханжество было всему причиной, и Джонни… Ну, в общем, я толкнула его на это. Я знаю теперь, что должна разделить с ним его вину. Когда я выходила за него замуж, я считала, что он безволен и слаб, что ему не хватает моральных принципов, чувства ответственности, и старалась внушить ему все это.

Наоми ходила по комнате, жестикулируя, словно читала стихи. На ней было ярко-красное платье, на лице слишком много косметики. Ресницы казались неестественно густыми и тяжелыми от туши, контур губ, густо обведенный помадой, как-то непривычно изменил ее.

— Что может быть ужаснее для мужчины, чем добродетельная жена, которая пытается переделать его на собственный лад? Особенно для такого мужчины, как Джонни.

Нет, я ошибся, Наоми все же нашла для него оправдание. Ее любовь оказалась достаточно сильной, чтобы подхлестнуть ее воображение.

— Что бы там ни было… Почему вы не сядете, Клод? Я не могу сидеть, но это не значит, что вы должны стоять. Что бы там ни было, теперь уже все позади. Джонни оступился, я знаю, и он заплатит за это. Но я поняла, что я тоже не так уж безупречна. Вся эта чушь с праведниками и грешниками — это бред девчонки-школьницы. И, — она выразительно поводила пальцем перед моим лицом, — к тому же опасный бред. Мы с Джонни теперь равны. И никогда еще мы не были так близки. Вам кажется это странным?

— Нет, мне просто жаль. Но я вас понимаю.

Наоми прислонилась к стене, эффектная и яркая, она словно сошла со страниц модного журнала.

— Я была уверена, что вы поймете. — Она улыбнулась незнакомой мне вызывающей улыбкой. — Вы знали о том, что Хелена прочила меня вам в жены? Она не хотела верить, что я люблю Джонни.

— Да, знал.

— Вы очень интересный мужчина, Клод, — сказала она, смелея от сознания полной своей безопасности. — Пожалуй, вас портит только нос. И вы мне даже нравились немного. Я часто думала… Господи, какая глупость! Простите, я, кажется, болтаю вздор. Это все было так давно, и мы тогда были совсем другими.

— Да, другими, — согласился я.

— Вы всегда умели понимать. Всегда. Поверьте мне, я вполне искренне благодарна вам за то… за то, что вы не отступились от нас. За все эти годы.

— Это не относится к Джонни, — возразил я, — я не отступился только от вас, Наоми. Вы всегда мне нравились, и я был очень огорчен, когда вы вышли за него замуж.

Лицо ее приняло лукавое и вместе с тем немного растерянное выражение. Она явно не знала, как ей следует отнестись к моим словам.

— Огорчен? Почему же? Неужели вы…

— Моя дорогая, — поспешил я успокоить ее. — Я был огорчен, потому что хорошо знал, какой человек мог бы сделать вас счастливой.

Наоми была несколько обеспокоена таким поворотом разговора, но это помогло ей на время отвлечься от печальных мыслей о Джонни.

— И кто же этот человек? — спросила она.

— Какой-нибудь способный молодой врач, — серьезно ответил я. — Любой положительный человек, даже — а почему бы и нет? — даже священник. Любой, кто намерен чего-то добиться в жизни и преисполнен похвальной решимости сделать это упорным трудом.

Разочарование, на мгновение отразившееся на ее лице, тут же сменилось явным облегчением. Наоми рассмеялась.

— Вот и ошибаетесь. Раньше, возможно, мне нужен был бы такой муж, но не теперь. Теперь мне нужен только Джонни. Мы никогда еще не были внутренне так близки, как сейчас.

Услышав в передней шум, Наоми заторопилась навстречу мужу и обняла его, как только он появился на пороге гостиной. Это напомнило мне кадр из какого-то банального фильма.

Джонни, смущенно улыбаясь, глядел на меня через плечо Наоми, а потом, высвободившись наконец из ее объятий, протянул мне руку.

— Как приятно снова видеть тебя, Клод. Тебе ничего не дали выпить? Наоми, какая же ты хозяйка? Как поживаешь? Ты прекрасно выглядишь.

Отвечая на его вопросы, я вдруг с удивлением заметил, как сильно сдал Джонни за те несколько недель, что я его не видел. Он очень похудел, и костюм болтался на нем как на вешалке; узкое лицо между большими торчащими ушами казалось до смешного маленьким. Он напоминал лемура своими огромными круглыми глазами, для которых череп служил всего лишь хрупкой оправой. Но, несмотря ни на что, Джонни был по-прежнему элегантен, насколько это было возможно при столь резкой худобе, аккуратно подстрижен и причесан, в белоснежной сорочке и начищенных до блеска ботинках. Безымянный палец левой руки украшало кольцо с печаткой из оникса.