Владимир Грибовский - Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского

• Название: Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского
• Автор: Владимир Грибовский
• Издательство: Вече
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 978–5-4444–0402–7

«Луч беспристрастной истории озарит многотрудный путь, самоотверженно пройденный честным флотоводцем, которому не дано было совершить только одного—чуда». Так написал в январе 1909 г. П. П. Семенов–Тян–Шанский в небольшой статье, посвященной памяти вице–адмирала Зиновия Петровича Рожественского. Эти слова были сказаны вскоре после внезапной кончины адмирала. История жестоко обошлась с З. П. Рожественским и памятью о нем. И это при том, что Зиновий Петрович стал одним из очень немногих всемирно известных российских адмиралов. Начало печальной известности было положено весной 1904 г., когда Рожественский волею императора Николая II был поставлен во главе 2–й эскадры флота Тихого океана. Многотрудный путь командующего, освещаемый всеми газетами цивилизованного мира, окончился через год — в мае 1905 г., когда ведомую им эскадру, фактически целый флот, постиг цусимский разгром, означавший гибель молодого российского Тихоокеанского флота.

В книге собраны ранее не публиковавшиеся архивные материалы об одной из самых противоречивых фигур истории Российского флота — вицеадмирале З. П. Рожественском.

---

Сестра милосердия также поплатилась за склонность к офицерскому обществу: ее адмирал оставил на три месяца «без берега». Отношение офицеров к нарушителям дисциплины было неоднозначным. Более старшие (командир «Авроры» Е. Р. Егорьев) назвали происшествие «печальным эпизодом» без комментариев. Младшие (на «Донском» и «Орле») устроили отъезжавшим настоящую овацию или теплые проводы.

З. П. Рожественский действительно поторопился: его приказ о запрещении сношений между кораблями не успел дойти до «Донского».

Многие офицеры считали, что время для отработки мероприятий было выбрано неудачно: эскадра пребывала в тяжелых условиях плавания вдали от театра военных действий, где вероятность нападения противника была почти нулевая. Тем не менее Зиновий Петрович своего решения не отменил и, возможно, в этом был прав с точки зрения укрепления воинской дисциплины. Лихому лейтенанту Н. Н. Веселаго, как и его товарищам, так и не суждено было попасть на Дальний Восток — они отправились в Россию, снабженные билетами на пароход в каюты 2–го класса (адмирал не хотел расходовать на разгильдяев лишних казенных денег).

В то же время обер–аудитору штаба титулярному советнику В. Э. Добровольскому (плавал на «Орле») удалось несколько «просветить» командующего по поводу строгого соблюдения законов и того, что законы нe имеют обратной силы. Кроме того, адмирал узнал, что вольнонаемные матросы (кочегары) и мастеровые, а таковые имелись на буксире «Русь» и на «Камчатке», не подлежат судебной ответственности наравне с военными чинами.

Конечно, командующий эскадрой испытывал колоссальное нервное напряжение. Почти каждый день на одном из его судов случались различные аварии и поломки, более других «грешили» рулевые приводы и паропроводы новых броненосцев, главные механизмы транспорта «Малайя», главные холодильники почти всех кораблей и т. п. Надо отметить, что большинство этих неисправностей были неизбежными и, что особенно важно, успешно устранялись машинными командами под руководством инженер–механиков кораблей эскадры (это их заслуга). Но, как правило, реакция Зиновия Петровича на любую неисправность была очень резкой и производила тяжелое впечатление на командиров «провинившихся» кораблей. Времени для профилактических работ на стоянках командующий не давал: погрузка угля и вперед! Поэтому все недочеты давали о себе знать на переходах и иногда уменьшали их среднюю скорость с заданных 10 до 7 уз.

Зиновий Петрович негодовал и сыпал «неудовольствиями», а кроме этого, сам писал остроумные и ядовитые приказы по поводу различных недочетов в организации корабельной службы. Так, в приказе от 7 декабря 1904 г. он отметил, что на его флагманском корабле черные шары для указания скорости хода поднимаются на трети расстояния от нока (края) реи грот–мачты, а далее — на следующих блоках — поднимаются леера для просушивания командного белья.

«Поэтому в дни, — писал Зиновий Петрович в приказе, — когда просушивается белье на леерах, задние мателоты видят много болтающихся штанов, а шаров видеть не могут»…

Другой оригинальный приказ (№ 183 от 16 ноября) касался сигнализации ручным семафором и был вызван тем, что на посланный с «Князя Суворова» запрос на «Орел» последний ответил только через полтора часа. В приказе Зиновий Петрович ставил это на вид командиру «Орла» Н. В. Юнгу и командиру «Бородино» П. И. Серебренникову (через этот корабль, очевидно, передавался семафор). При этом адмирал справедливо указывал, что семафор в бою может явиться единственным средством связи. Японцы, по мнению командующего, «свободно разговаривают руками», а мы, лишившись фалов и телеграфа, окажемся в положении «бараньего стада»… «…Чтоб этого не случилось и чтоб не полетела с нас клочьями немытая шерсть, требую от гг. судовых командиров строжайшего исполнения приказа об изучении в кратчайший срок семафорного разговора..»[134]

Как бы то ни было, но пресловутая «шерсть» была несколько «отмыта» волнами Индийского океана, и главные силы эскадры 16 декабря 1904 г. бросили якоря у о. Мадагаскар — вблизи небольшого острова Сан–Мари. Здесь З. П. Рожественский получил известие о гибели кораблей 1–й Тихоокеанской эскадры под огнем японских осадных орудий в Порт–Артуре, а также о решении послать ему на усиление Отдельный отряд судов в составе четырех броненосцев, одного крейсера, парохода «Русь» с воздухоплавательным парком, буксира «Свирь», госпитального судна «Кострома» и трех транспортов. Отдельный отряд поручили старому сослуживцу и бывшему подчиненному Зиновия Петровича контр–адмиралу Николаю Ивановичу Небогатову.

В тот же день (19 декабря) Зиновий Петрович телеграфировал в Санкт–Петербург просьбу не делать перемен в маршруте, «иначе он не может отвечать за эскадру». Он сам в свое время выбрал Мадагаскар для рандеву, так как это французское владение, хоть и находилось в стороне от прямого пути на Восток, но зато было вне сферы влияния англичан.

Еще в пути к Мадагаскару, 12 декабря 1904 г., Зиновий Петрович писал жене о том, что беспокоится за отряд капитана 1–го ранга Л. Ф. Добротворского (бывшего его старшего офицера), который, как и вспомогательные крейсера, совершал самостоятельный переход: «…Где я соберу эту глупую свору, к чему она неученая может пригодиться и ума не приложу…» В отряд Добротворского входили новые бронепалубные крейсера «Олег» и «Изумруд», вспомогательные крейсера «Рион» и «Дненр», учебное судно «Океан» (вернулось в Россию из Танжера), эскадренные миноносцы «Громкий», «Грозный», «Пронзительный», «Прозорливый» и «Резвый». Из этих миноносцев три последних — 240–тонные «Соколы» — из‑за повреждений механизмов были оставлены в Средиземном море и потом возвращены на Балтику.[135]

Л. Ф. Добротворский вышел из Либавы 3 ноября и в декабре 1904 г. сосредоточил свой отряд в бухте Суда на о. Крит. 25 декабря З. П. Рожественский получил приказание именем самого императора ждать на Мадагаскаре отряд Добротворского и дать указание о маршруте для отряда Небогатова, который пока только готовился к выходу.

Зиновий Петрович, считавший непременным условием успеха операции скорейшее прибытие на театр военных действий до того, как японцы приведут в порядок механизмы своих судов после Порт–Артурской кампании, негодовал по поводу новых распоряжений из Санкт–Петербурга. А здесь еще Д. Г. Фелькерзам, которому он сам же доверил отдельный отряд в пути через Суэц, оставив при себе незадачливого родственника Д. К. Авелана адмирала О. А. Энквиста, вопреки предварительным намерениям был направлен в пустынную бухту Нуси–Бе у северо–западных берегов Мадагаскара — на входе в Мозамбийский пролив. Это было сделано также по приказанию из столицы вследствие просьбы Франции не собирать эскадру в Диего–Суареце (главный порт Мадагаскара), то есть фактически явилось результатом протестов Японии.

Дмитрий Густавович Фелькерзам, успешно проведя свой отряд Суэцким каналом и Красным морем (причем без излишнего шума и нервотрепки), прибыл в Нуси–Бе еще 15 декабря. По пути он успел провести вспомогательную стрельбу (из стволов) и по приходе на Мадагаскар организовал сторожевую службу и начал профилактику механизмов, послав для связи с Рожественским крейсер «Светлана» и два миноносца.

«Каково? После большого перехода — законный отдых! Традиция!» — отрывисто заметил Зиновий Петрович подвернувшемуся ему на трапе «Суворова» Владимиру Ивановичу Семенову. Тот попытался «возразить»: «Старые корабли, ваше превосходительство. Ведь переход действительйо большой…» Но командующий был неумолим: «А впереди — еще больше! Если такие старые, что ходить не могут, — черт с ними! Не надо хлама! Да нет! — просто привычка! — Сам пойду — выволоку!»[136]

Здесь надо отметить, что на переходах весь «хлам» под командой Фелькерзама, благодаря разумной организации, гораздо меньше времени потратил на ожидание кораблей, страдавших от неисправности механизмов, чем большие броненосцы и крейсера отряда самого Рожественского.

Профилактика — переборка механизмов — была просто необходима и являлась, в общем‑то, обычным делом. Но Зиновий Петрович решил «выволакивать» и вслед за крейсерами О. А. Эпквиста сам направился в Нуси–Бе, делая «крюк» около 600 миль против первоначальных предположений. 27 декабря 1904 г. вслед за «Князем Суворовым» в Нуси–Бе вышли лучшие броненосцы эскадры. Стоянка их, надо сказать, была вполне обеспеченной, закрытой от опасных ветров и вообще вызвала удовлетворение Зиновия Петровича.

Казалось, что с завершением переборки механизмов на «Сисое Великом» и «Наварине» и окончанием работ по машинам «Бородино» эскадра может продолжить движение на театр военных действий. Боевой дух ее личного состава, по воспоминаниям В. И. Семенова, был высок, особенно на новых броненосцах. «Летописец» похода вспоминает, «почти дословно», рождественскую речь командующего, который сказал перед фронтом: «Дай вам Бог верой и правдой послужить родине, в добром здоровье вернуться домой и порадоваться на оставленные там семьи. Нам здесь и в великий праздник приходится служить и работать. Да, иной раз, и как еще работать! — Что делать — на то и война. Не мне вас благодарить за службу. И вы, и я — одинаково служим Родине. Мое право, мой долг — только донести Государю, как вы служите, какие вы молодцы, а благодарить будет Он сам, от лица России… Трудное наше дело — далек путь, силен враг… Но помните, что «вся Россия с верой и крепкой надеждой взирает на Baс!» …Помоги Вам Бог послужить ей с честью, оправдать ее веру, не обмануть надежды… А на вас — я надеюсь! — за нее!, за Россию!» — и резким движением опрокинув в рот чарку, он высоко ее поднял над обнаженной головой. Последние его слова вскоре были перекрыты, по В. И. Семенову, мощным «Ура!», заглушившим даже гром орудийного салюта. 1 января 1905 г. З. П. Рожественский донес в Санкт–Петербург, что он сомневается в своевременном приходе Добротворского и Небогатова и уйдет дальше не позже 6 января. Однако через два дня 2–я эскадра была по высочайшему повелению задержана на Мадагаскаре впредь «до особых распоряжений». Ситуация осложнялась также неожиданным отказом германской Гамбургско–Американской компании (угольщики) сопровождать эскадру далее Мадагаскара.