Виктор Потиевский - Мертвое ущелье

• Название: Мертвое ущелье
• Автор: Виктор Потиевский
• Издательство: Барс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-85914-004-5

Повествование о жизни Игната Углова нельзя назвать ни фантастикой, ни выдуманной историей. То, что происходит в его жизни, не является вымыслом, хотя, нередко, все это непохоже на обычные дела людей.

---

Было тихо, только слабый ветер шелестел, проходя волнами по лесу, да негромко и устало вздыхало море.

И вдруг в стороне неподалеку раздался шорох. Собаки насторожились, и старик строго шепнул им:

— Лежать! — И добавил: — Тихо...

Следом за шорохом из кустов метрах в пятидесяти от Лихарева вышел человек. Он шел быстро и почти неслышно, мягко ступая ботинками по едва заметной звериной тропке. Одет он был в пятнистую серо-зеленую маскировочного цвета одежду — куртку и брюки, заправленные в ботинки. На голове у него был такого же цвета серо-зеленый берет, на шее висел бинокль, на поясе — нож, кобура с пистолетом, за спиной короткий немецкий автомат. Старик Лихарев видел такое оружие в Архангельске прошлой весной, ему показывали трофейный автомат.

Было ясно, что это и есть немецкий разведчик. Сколько же их здесь? Собаки были как напружиненные. Иван Васильевич быстро положил ладони на загривки лайкам, властно прижал их и снова прошептал:

— Лежать! Тихо!

Они все понимали, подчинялись, но волновались.

Немец быстро поднялся на холм и скрылся за деревьями. Значит, здесь и есть их землянка, где-то на склоне или на вершине этого холма. Там же, наверху, пожалуй, и наблюдатель устроился.

Старый охотник погладил обеих собак, потрепал их по спине и шее, но строго и властно шепотом повторил команду.

Лайки успокоились, Помор положил голову на передние лапы, а Белка замерла, продолжая держать морду поднятой.

Старик Лихарев лежал не шевелясь, рассматривая через линзы бинокля склон скального холма и пытаясь разглядеть или угадать, где же находится убежище врагов. Теперь он знал направление, куда ушел немец, знал холм, где вероятнее всего, устроились враги, точно знал, что такое убежище есть поблизости и он находится уже на подступах к логову фашистов, расположенному на его родном берегу.

16. СЛЕЖКА

— Герр штурмфюрер!

— Да.

— Докладывает ефрейтор Фогель об утреннем наблюдении за стариком охотником! Разрешите доложить?

— Да.

— В тринадцать двадцать четыре он вышел вместе с собаками из дома. С собой нес большой рюкзак и карабин. Я предположил, что он собирается в дальнюю тайгу, совсем покидает дом, и согласно вашей инструкции, решил его ликвидировать. Стал выбирать удобный момент. Поскольку стрелять запрещено, я решил действовать ножом. Бросить нож наверняка я могу с двадцати метров, но на это расстояние подойти мешали собаки. Я решил, когда они уйдут вперед,— он всегда пускает их вперед,— тогда я сзади и подберусь...

— Короче!

— Так точно, штурмфюрер! Но когда я понял, что он идет не в глубь тайги, а к побережью, я решил подождать с ликвидацией...

Фогель на секунду смолк, ожидая реакции штурмфюрера: правильно ли он поступил, отложив ликвидацию. Но лицо начальника зондеркоманды оставалось невозмутимым. Стараясь вытянуться перед штурмфюрером, хотя в сидячем положении это было не очень эффектно, а встать в землянке было негде, ефрейтор продолжал:

— И я следил за ним до самого берега. Даже когда он вошел в зону вашего наблюдения, штурмфюрер, я все равно, выбравшись на берег в пятидесяти метрах левее его, продолжал наблюдать. В рюкзаке оказалась сеть. Он установил ее в море. В пятнадцать сорок семь он закончил вытаскивать лодку на берег и отправился домой. Я следил за ним, пока он не углубился в тайгу. После этого я поспешил с докладом к вам, штурмфюрер!

— Да. Я знаю,— буркнул Крюгер и добавил, чтоб было понятно, что он имеет в виду: — Я видел, как он поставил сеть и ушел обратно в тайгу.

— Яволь, штурмфюрер!

— Хорошо, Фогель, ты поступил правильно. Не надо было его ликвидировать.

— Слушаюсь, штурмфюрер!

— Он пока еще не знает о нас, если спокойно ставит сети. Наблюдай за ним ежедневно. А теперь иди отдыхай.

— Яволь, штурмфюрер!

Фогель прошел на свою лежанку, завернулся в меховую куртку и сразу же заснул.

Радист находился наверху, на посту наблюдения. Крюгер молча сидел в темной землянке. Метрах в пяти от него в небольшое отверстие, оставленное для воздуха, пробивался скудный луч света. Все выходы были завешены специальными шторками, окрашенными снаружи под местный камуфляж.

Он сидел, не зажигая света от батарей, сидел почти в полной темноте. И вдруг подумал об охотнике-одиночке. Он не считал его человеком, но понимал, что тот тоже может думать, хочет жить, любит какую-то, по его мнению, вкусную еду. Как он живет здесь? Наверно, хлещет всю зиму свой русский шнапс... Ну и жизнь у этих русских... Ему было глубоко безразлично все, что происходит с этим охотником, да и со всеми этими людьми второго, даже третьего сорта. Он просто из любопытства подумал о нем, как думают о странной, но не нужной вещи... А хлопот этот охотник пока доставляет немало. Сколько на него тратится нужного времени. Его они, конечно, все равно уберут, даже если он и не обнаружит их присутствия на побережье. Ликвидируют, когда получат приказ о радиопеленге. Ну и перед этим за час-два убрать его будет делом безопасным для операции и полезным для общей идеи. Уничтожение каждого русского, не стоящего на коленях,— полезно для великого дела фюрера. Крюгер довольно улыбнулся своей мысли. Это придумал он сам. А может, и прочитал где-то когда-то. Это неважно. Важно, что он здесь и что он выполнит свой долг перед нацией и фюрером.

А шифровки с приказом все еще нет. Уже пошла вторая неделя, как он дожидается этого приказа, но пока безрезультатно. Видимо, что-то изменилось в общей боевой обстановке в этом районе. Вчера радиограмма была, но она продублировала предыдущую, которую получили в ответ на запрос Крюгера несколько дней назад: «Наблюдайте и ждите приказа».

Ему уже осточертел этот пустынный берег, где от каждого камня веет враждебностью. Запас продовольствия больше чем наполовину израсходован. Если приказ не поступит еще неделю, придется снова встречать подлодку, принимать мешки с продуктами, и тогда эта лодка их не заберет отсюда.

Крюгер с каждым днем становился все мрачнее, в постоянное чувство опасности не покидало его.

Его тревожило все: и то, что погода стоит ветреная, и что сначала по ночам выли волки и что теперь они не воют. Его беспокоило появление этого охотника: и то, что его опасно пока ликвидировать, и то, что он шляется на берег и ставит сети. Но не ликвидировать его тоже опасно.

Крюгер очень внимательно присматривался к двум своим подчиненным. С одной стороны, он хотел выяснить, все ли строго они выполняют, потому что члены такой разведгруппы обязаны идеально выполнять приказы, недаром они окончили спецшколу и уже не один год воевали в разведке. Но, проверяя их и пристально всматриваясь в них, он в глубине Души хотел, надеялся обнаружить в солдатах тот же тайный страх, который преследовал его, страх перед этой суровой и мрачной чужой землей, так не похожей на землю фатерлянда. Эта земля, конечно, хуже Германии, потому-то и живут здесь эти недочеловеки, но откуда у них такая стойкость и сила? Этот вопрос уже давно не давал ему покоя, потому что ответа на него он не находил. А что стойкость и сила есть, это уже стало ясно.

Наблюдая за солдатами, он не замечал в них этого страха. Они оба, конечно, скрывают от него свои чувства, потому что понимают, чем грозит хоть малейшее недовольство или страх, проявленный в разведке, но он все-таки надеялся заметить в их глазах, поведении тот же страх, который есть у него. И его тревожило, что ему не удавалось заметить это.

Он встал, осторожно выбрался из землянки на свой наблюдательный пункт. Метрах в сорока от него в камнях лежал радист и наблюдал за местностью. Первое, что сделал Крюгер, взяв бинокль,— осмотрел наблюдательную позицию дежурного солдата. Метр за метром он обследовал через оптику камни и кусты там, где лежал радист, но признаков присутствия солдата не обнаружил. Это его немного успокоило. Он знал, что они стараются. Они также знают, что он скор на расправу и беспощаден, как истинный ариец.

Осмотрел берег, побережье. С моря дул холодный ветер, который срывал желтые листья с берез и осин, неприятно леденил щеки. Тайга слегка гудела под ветром. Все было спокойно.

17. ГЛАЗА ДЬЯВОЛА

После возвращения с побережья Игнат весь день не мог спать. Ему снова и снова слышалась чужая гортанная речь. Резкие голоса чужих и — это было ясно — злых людей пронзили его мозг, почти все время перед его мысленным взором извивалось призрачное пламя из скрытого от юноши его прошлого. Этот алый и мечущийся призрак огня заполнял все его сознание. Опять в его памяти метались чьи-то тени, в пламени возникали и исчезали мертвые люди, но он никак не мог понять, было ли все это и где это было, видел ли он все это сам или это только сон, который никогда не был явью...

Хромой спокойно спал у стены, а Игнат сидел возле тлеющего в угольях пламени огня и думал о том, что они видели сегодня ночью, об этих чужих людях, которые прячутся в подземном логове возле моря, и снова о себе... Ему иногда казалось, что эти люди или такие же, как они, говорящие на этом чужом, непонятном и крикливом языке как-то связаны с его прошлым, что они принесли ему несчастье... Но это было неосознанное, интуитивное ощущение, а вспомнить он не мог ничего.