Виктор Потиевский - Мертвое ущелье

• Название: Мертвое ущелье
• Автор: Виктор Потиевский
• Издательство: Барс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-85914-004-5

Повествование о жизни Игната Углова нельзя назвать ни фантастикой, ни выдуманной историей. То, что происходит в его жизни, не является вымыслом, хотя, нередко, все это непохоже на обычные дела людей.

---

— Яволь, штурмфюрер!

— Если заметишь беспокойство в его поведении, подготовку в дальний поход, ну там... большой рюкзак с собой возьмет... Если заметишь, ликвидируй его. Без следов.

— Так точно, штурмфюрер!

— Если он ведет себя спокойно, как обычно, значит, он не знает о нас ничего. Тогда не трогать.

— Слушаюсь, штурмфюрер!

— Ты уверен, что он тогда не обнаружил тебя или твои следы? ,

— Я был аккуратен и строго соблюдал специнструкцию, штурмфюрер!

— Ты уверен?

— Так точно, штурмфюрер!

— Хорошо. И еще: всегда помни про его собак, посыпай след порошком. И при случае убери их без выстрела.

Ефрейтор повернул голову к начальнику и вопросительно посмотрел на него.

— Убери. Он решит, что это волки, когда не найдет никаких следов. Волки так делают даже днем.

— Яволь, штурмфюрер!

— Ты понял, что его самого желательно не трогать, чтобы не наследить? — добавил Крюгер, не полагаясь на сообразительность солдата. — Убрать только в крайнем случае.

— Так точно, герр штурмфюрер!

Фогель ушел, а Крюгер остался лежать на специальной стеганой подстилке, внимательно вглядываясь через цейсовскую оптику в серые и темно-зеленые очертания берега, в черные с белыми гребешками волны, и вдруг непроизвольно поежился от этой постоянной мрачности и настороженности побережья, скал, тайги, моря.

Прежде всего в подобных ситуациях он чувствовал себя властелином — и во Франции, и в Польше, и даже в Испании. Он тогда сразу же убирал любые препятствия, не особенно опасаясь обнаружения следов своей группы в Альпах или в горах Сьерра-Гвадаррама. Он убирал любого свидетеля, не боясь, что того хватятся испанцы или там... французы. Тогда он осознавал за собой силу. А здесь все оказалось совсем не так. Теперь он это знал хорошо. Здесь он не чувствовал за собой силы. Она была за русскими. Даже там, в Белоруссии, где в сорок первом он руководил карательными операциями. Он, как разведчик, особым чутьем угадывал, что после каждой карательной акции его работа не становится безопасней, а наоборот — над ним все больше нависает угроза, казалось бы, разогнанных партизан и, как будто уничтоженного подполья. От этого, конечно же, начинали и нервы сдавать, и сам он стал осмотрительнее и, можно сказать, беспокойнее.

День сегодня был пасмурным. Уже наступал полдень, а впечатление было такое, что утренние сумерки еще не кончились и день не вступил в свои права. Словно серая тень российской ненависти постоянно заполняла все пространство вокруг него, создавая ощущение ежеминутной, ежесекундной тягостной угрозы, идущей от всей этой земли. И старик охотник тоже является частью этой сумрачной тени, и его дом, и собаки...

Штурмфюрер сполз с вершины по склону, спрыгнул в блиндаж. Пора было обедать.

12. ПУТЬ К РАЗГАДКЕ

Прошло трое суток с тех пор, как Игнат и Хромой обнаружили дом с его обитателями, которых они не видели и от которых скрылись в глубине тайги.

Игнат, встревоженный предчувствием какой-то новой и непонятной опасности, не находил себе покоя. Он не мог теперь спокойно спать в дневное время и в ту часть ночи, когда они оба были свободны от охотничьего поиска. Его все время тянуло к побережью, к разгадке возникшей тайны, к разъяснению непонятного. Он заметил беспокойство и в поведении Хромого. Тот стал часто вскакивать среди сна, нервно озираться, а иногда, проснувшись, быстро подходил к двери, закрытой на засов, и внимательно вслушивался и внюхивался, уткнув морду в щель под дверью. Может быть, волк тоже почувствовал тревогу, или беспокойство юноши передалось серому брату?

Вчера в вечерних сумерках охота была удачной, оба они насытились, Игнат еще долго ночью поджаривал мясо, прежде чем подвесить его, чтобы оно вялилось, а затем и самому лечь на отдых.

Он спал беспокойно, и, несмотря на сытость, его влекло в лес, в дорогу, на поиск... Его тянуло к побережью, туда, к одинокому лесному дому, словно это и был путь к разгадке тревожной тайны, окружавшей Игната тяжелым предчувствием. И едва ночь перевалила на вторую половину, как он встал, надел обувь — свои самодельные медвежьи ботинки, взял лук, стрелы и вышел из логова. Хромой шел следом, отставая на два шага.

Уже давно Игнат ночью ощущал себя, как и Хромой, свободнее, чем днем. Он-то сам видел все почти так же, как при свете, чувствовал все, как чувствует зверь. Он знал, что другие, например те, которые живут в том доме, ночью не заметят его среди кустов и деревьев. И это позволяло увидеть и узнать побольше о тех, кто в доме.

Круглая и бледная луна то пряталась за рваные, торопливые облака, то выскальзывала снова на открытое небо и озаряла сонную тайгу, деревья, скальные обомшелые склоны и кусты, юношу, одетого в звериные шкуры, и крупного хромого волка, идущего позади него.

Шли они долго, но когда приблизились к цели, еще была глухая ночь. Луна совсем зашла за тучи, и лес погрузился во мглу. Прежде чем подойти к дому, юноша остановился, и волк проскользнул вперед. Они делали так всегда, потому что оба понимали, что Хромой раньше Игната учует опасность или добычу.

Обошли полукругом двор и дом и, не почувствовав ничего подозрительного, подобрались к избе, но подойти ближе чем на тридцать шагов не успели — собаки учуяли их. Игнат и Хромой ясно слышали их лай, чередующийся со злобным рычанием. Звуки эти приглушались толстыми бревенчатыми стенами, но были достаточно хорошо слышны, чтобы понять, что собаки — звери небольшие, что их две. И тут юноша услышал еще один голос, взволновавший его. Это был голос человека. Своим острым слухом Игнат уловил, что человек там, внутри избы, что-то сказал. Было понятно, что он обращался к этим лающим животным. Они оба тотчас смолкли.

Юноша и волк отбежали от избы и затаились в кустах, внимательно наблюдая за домом, за входом в него, за окнами и двором.

Старик Лихарев спал, когда обе лайки дружно и злобно залаяли. Он встал, схватив карабин, стоящий рядом и заряженный.

...Разгадав присутствие поблизости кого-то чужого, возможно и фашистского разведчика, он подготовился к любым неожиданностям. Проверил и запер на крюк задний выход из избы через сарай, внес в дом съестные припасы из холодной кладовой, натаскал дров в комнату, чтобы неделями можно было не выходить во двор. Проверил запасы патронов к карабину и ружью. Их оказалось достаточно, ведь было припасено все на зиму.

По рычанию и лаю собак было не похоже, что они учуяли людей. Пожалуй, что волки пожаловали, тем более, что их самое время — часа два-три еще до рассвета. Но фашисты есть фашисты, тут всегда надо быть настороже. А собаки, хоть и редко, но все-таки могут ошибиться. И старик, не зажигая огня, приказав лайкам смолкнуть, сидел с карабином в руках сбоку от окна и через открытую форточку вслушивался во тьму.

Но вот собаки снова взлаяли с подвыванием, и вдруг за окном неподалеку, может, метрах в пятидесяти от дома, прозвучал, разрывая ночную тишину, вой волка. Волк взвыл звонко и протяжно, но только один раз и смолк. Услышав волка, лайки забеспокоились, заметались по избе, рыча и лая.

Иван Васильевич снова прикрикнул на собак, они немного примолкли, но главное он уже услышал — волчий вой. Слава богу, это были не немцы. Днем, при свете, хоть можно пулю всадить в фашиста, а в темноте, находясь в доме, как быть? Потому старик и обрадовался, что волки, а не немцы пришли к нему этой ночью. Но вовсе не от страха. Старый солдат Лихарев не боялся их, врагов своей земли.

Немного необычно, что волк один, но, может, остальные просто не откликнулись, молчали... Всякое бывает... Правда, не мудрено и человеку завыть волком, почти точно подражая зверю. Но это «почти» и выдаст человека. Потому что старика Лихарева обмануть не просто. Слишком хорошо он знает ночные голоса своих серых лесных соседей. А услышав через отворенную форточку волчий вой, Иван Васильевич был уверен, что здесь нет подвоха. Выл волк, это уж точно. Собаки постепенно успокоились, видно, волк или волки удалились от дома. Старик тоже успокоился и снова лег. Надо будет утром посмотреть, что там за следы и сколько было зверей...

После того, как Хромой не сдержался и завыл, Игнат сразу увел его от этой избы. Конечно, там, в доме, уже поняли, что кто-то бродит вокруг,— собаки учуяли их. Но когда Хромой завыл, он выдал себя и Игната. Теперь в избе точно знали, кто пришел к их двору. Так считал Игнат и потому сразу повернул на свою тропу к логову.

Шли обратно не спеша, внимательно вслушиваясь и внюхиваясь в шорохи и запахи ночной тайги. Юноша тоже уже привык принюхиваться, и он улавливал запахи — оленя, лося, медведя. Конечно, с более близкого расстояния, чем Хромой, но у него все-таки и чутье уже сильно обострилось, как и другие органы чувств, и заметно помогало в охоте и в ориентировке в лесу, особенно ночью.

Когда пришли в логово, уже начинался рассвет. Наелись мяса из запасов, попили воды и брусничного сока с водой, и Хромой улегся на отдых. А Игнат все сидел у огня и думал. Об этом человеке, живущем в лесном доме, о его собаках, о других домах, которые он видел где-то и когда-то и которые сгорали в том страшном огне, что ему и снится, и видится время от времени... Думал и о непонятной скрытой опасности, которую чувствовал постоянно.