Елена Морозова - Шарлотта Корде

• Название: Шарлотта Корде
• Автор: Елена Морозова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03191-3

Жизнеописание Шарлотты Корде — это лишь маленькая часть истории Великой французской революции, где политика, этика, мораль и чувства, сплетенные воедино, получили трагическую развязку. Шарлотта Корде, разделявшая взгляды жирондистов, считала лидера якобинцев Марата главным виновником разгоревшейся гражданской войны. Решив спасти Францию ценой собственной жизни, она проникла в дом к Марату и заколола его ножом. Однако последствия этого поступка оказались совершенно иными, чем те, на которые она рассчитывала, — террор в стране был объявлен государственной политикой. Тем не менее Шарлотта Корде стала символом борьбы с тиранией и образцом гражданского мужества. Но можно ли считать убийство подвигом, даже если это убийство тирана?.. Судьба этой девушки вдохновляла многих драматургов, художников и поэтов, ибо поступок ее вызывал (и по-прежнему вызывает) вечный вопрос: в борьбе добра и зла где граница дозволенного?

---

«Комната Шарлотты Корде оказалась настоящей конурой. Обстановка ее вполне соответствовала жалкому виду гостиницы. Главным украшением комнаты являлась старая кровать с занавесками из зеленой саржи, вытертыми и запыленными, которые раскрывались на старинный манер, скользя по железному пруту; днем занавески зацепляли подхватами из той же ткани и, претендуя на элегантность, привязывали к двум трухлявым подпоркам. Рядом стоял сосновый столик довольно грубой работы, на котором еще сохранилось несколько чернильных пятен. Скорее всего, это были пятна от чернил, упавших с пера Шарлотты Корде, ибо трудно предположить, чтобы какой-нибудь другой грамотный путешественник когда-либо останавливался в этой конуре, рассчитанной на самых бедных путешественников. Неуклюжий стул с высокой спинкой, обитый желтым утрехтским бархатом, вытершимся и грязным, дополнял жалкое убранство номера». Правда, Ленотр утверждает, что Нодье ошибся: комната Шарлотты находилась на втором этаже, а номер, который снял Нодье, — на пятом. Но, судя по полицейскому протоколу осмотра комнаты мадемуазель Корде, номера в гостинице мадам Гролье мало чем отличались друг от друга.

Разместив вещи, Шарлотта велела приготовить себе постель: поездка утомила ее. Однако, поразмыслив, она передумала, не стала ложиться, а принялась расспрашивать хозяйку и швейцара, где находится Конвент и когда в нем выступает Марат. Привыкнув, что в Кане политическая жизнь протекала буквально у нее под окнами, она с удивлением обнаружила, что в столице граждане плохо осведомлены о работе депутатов. Тогда она выяснила, как пройти на улицу Сен-Тома-дю-Лувр, где жил Деперре, и отправилась по указанному на конверте адресу.

Каким показался Париж восторженной республиканке, приехавшей совершить подвиг всей своей жизни? Унылым, с заколоченными окнами особняков Марэ, брошенных хозяевами-эмигрантами? С пустыми лавками, безлюдными улицами, угрюмыми очередями? Возможно. Хотя, скорее всего, в те минуты для нее не существовало ничего, что могло бы отвлечь ее от цели. Она даже не заметила, как с приближением к Тюильри, куда в мае переехал Конвент со всеми его службами, улицы становились оживленнее, сновали разносчики и мелочные торговцы, и, если приглядеться, можно было увидеть необычайно элегантных гражданок с кокетливыми кокардами на шляпках.

Отыскав дом 45, Шарлотта постучала и попросила проводить ее к депутату Деперре. Однако депутата дома не оказалось, а дочери его сообщили, что отец прибудет из Конвента только вечером, к ужину. Шарлотта передала им пакет и предупредила, что зайдет позже. Вернувшись теми же улицами в гостиницу, она поднялась к себе и принялась коротать время, читая любимого Плутарха. Около шести она вновь отправилась к Деперре. Депутат ужинал вместе с семьей и несколькими товарищами. Шарлотта попросила принять ее наедине. Они прошли в гостиную, где девушка изложила свое дело и попросила проводить ее к министру внутренних дел Гара, дабы тот дозволил ей выправить необходимые для мадемуазель Форбен документы. Деперре был наслышан о семье Форбен и поэтому изъявил готовность помочь просительнице на следующий день. Деперре пообещал утром зайти за Шарлоттой в гостиницу. Попрощавшись, Шарлотта взялась за ручку двери, но вдруг остановилась и проникновенным голосом произнесла: «Гражданин депутат, ваше место в Кане! Бегите, уезжайте не позже завтрашнего вечера!» Пока изумленный Деперре соображал, что ответить, Шарлотта торопливо удалилась. В гостинице она поужинала и легла спать. Деперре же, вернувшись к друзьям, сказал, что, похоже, из Кана к нему прислали какую-то интриганку. «Странная девушка, — задумчиво произнес он. — С одной стороны, она просит меня об услуге, а с другой — гонит меня из Парижа».

В письме Барбару Шарлотта напишет: «Прибыв в Париж, я остановилась на улице Вьез-Огюстен, в гостинице "Провиданс", и тотчас отыскала вашего друга Деперре. Не знаю, от кого Комитет общественной безопасности получил сведения о сношениях Деперре со мной. Вы знаете твердость духа Деперре; он при допросе сказал всю правду, его показания подтвердились моими, и ему ничего не могут вменить. Но сама твердость духа его составляет преступление. Я ему предлагала бежать и присоединиться к вам, но он чересчур упрям и вдобавок тугодум». Действительно, когда на следующий день Конвент приказал изъять бумаги у депутатов, подозреваемых в сношениях с изгнанниками, Шарлотта еще раз предостерегла опального члена Конвента и посоветовала ему немедленно покинуть Париж. Но он ответил ей, что его место здесь.

По привычке Шарлотта проснулась рано утром и отправилась гулять по городу. Она вполне могла дойти до Тюильри, дабы своими глазами взглянуть на цитадель, скрывавшую чудовище. Но, возможно, от Деперре она уже знала, что Марат болен и редко появляется в Конвенте. Возможно, она просто бродила по улицам, размышляя, как осуществить свой замысел. Резоннее всего предположить, что она отправилась осматривать город, но оснований для такого предположения нет. Натура цельная и сосредоточенная, Шарлотта не могла позволить себе отвлекаться на мелочи, а все, что не было непосредственно связано с целью ее приезда, сейчас не имело для нее никакого значения.

К десяти она вернулась в гостиницу, вскоре пришел Деперре, и они отправились в министерство, на улицу Нев-де-Пти-Шан. Гара был занят, и им сообщили, что принимать он начнет только после восьми вечера. Неудача огорчила обоих. По дороге в гостиницу (Деперре вызвался проводить «гостью столицы») депутат, поразмыслив, сказал Шарлотте, что готов еще раз пойти с ней к министру, но ему кажется, что усилия их будут напрасны, ибо у мадемуазель Корде нет письменной доверенности от мадемуазель Форбен, и потому она не вправе официально хлопотать по делу подруги. Шарлотта попыталась еще раз убедить Деперре покинуть Париж, но тот, подозрительно взглянув на нее, сказал, что не намерен покидать Конвент, куда его избрал народ.

Во второй половине дня Деперре зашел к Шарлотте — сообщить, что по приказанию Конвента бумаги его опечатаны, он сам под подозрением, а потому не в силах помочь мадемуазель Корде; теперь знакомство с ним может лишь повредить ей. Деперре не знал, что про себя Шарлотта думала то же самое, но в отличие от Деперре не могла открыться ему, а потому, встревожившись, вновь принялась уговаривать депутата уехать. И вновь безуспешно.

Вряд ли Деперре приходил в гостиницу еще раз. Но если судить по письму, направленному гражданкой Гролье следователям из Комитета общественной безопасности после обыска, произведенного в номере у неблагонадежной постоялицы, Деперре несколько раз побывал у приезжей из Кана.

Вот это письмо гражданки Гролье:

«Означенная Корде, именуемая Мари Анной Шарлоттой, проживала в гостинице "Провиданс" на улице Вьез-Огюс-тен с одиннадцатого июля, и ее посещал мужчина ростом в пять футов четыре дюйма, волосы, брови, борода темно-русые, лоб высокий, одет в костюм светло-желтого цвета, лицо прыщеватое, полный, в треугольной шляпе, проживавший, кажется, неподалеку от Лувра, кажется, на улице Сен-Тома-дю-Лувр. Этот человек приходил к ней в гостиницу "Провиданс" четыре или пять раз.

Подпись: Луиза Гролье».

Ниже следует приписка:

«Этот человек написал три письма для той женщины, эти письма были отосланы в Кан почтой; гостиничный слуга видел, что они лежали на кровати, и переложил их на стол».

На допросе у судьи свидетельница Гролье рассказала, «что одиннадцатого числа настоящего месяца в два часа пополудни означенная Корде прибыла к ней в гостиницу в сопровождении посыльного с почтовой станции; прибыв, она попросила приготовить ей постель, чтобы она могла лечь спать; потом, подумав, она сказала рассыльному, что не станет ложиться, а пойдет в Пале-Рояль и еще на какую-то улицу, название которой свидетельница не запомнила, но, кажется, это где-то неподалеку от Лувра. Свидетельница заявила, что к указанной Корде приходил человек, которого она не знает, но помнит, что на нем был фисташкового цвета фрак. Росту в нем было пять футов четыре дюйма, лицо круглое и прыщавое, и лет ему было от сорока до сорока шести, и это все, что она может сообщить». Гражданка Гролье, которой, судя по протоколам, было двадцать шесть лет, то есть немногим больше, чем Шарлотте, не намеревалась проявлять повышенную революционную бдительность, однако быть обвиненной в пособничестве ей не хотелось.

После визита Деперре Шарлотта наверняка упрекала себя за то, что она не только привезла из Кана депутату «запрещенную литературу», но и на глазах у хозяйки гостиницы и швейцара общалась с ним. И все же почему Лоз Деперре не бежал из Парижа, пока еще была возможность? Неужели же ему, как и всем жирондистам, были присущи идеализм и вера в справедливость? И он полагал, что сможет выкрутиться? А может, его охватила апатия, которая вскоре охватит всю Францию, подавив у людей способность сопротивляться Террору?