Андреа Жапп - Ледяная кровь

• Название: Ледяная кровь
• Автор: Андреа Жапп
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля»
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-14-3856-8

Франция, 1304 год.

Вдова Аньес де Суарси чудом избежала гибели в застенках инквизиции. Но хоть ее мучитель и мертв, она по-прежнему в опасности.

Могущественный кардинал хочет смерти Аньес и ее ребенка, он нанимает прекрасную убийцу, которая сначала отправляется в аббатство, где от яда уже погибли несколько монахинь и мать-настоятельница.

Теперь никто не помешает украсть секретные документы. Отравительница не знает, что сама станет жертвой…

---

Леоне немного поколебался, потом спросил:

– Ведь он ваш родной сын, не так ли?

Смертельно побледнев, Аньес покачнулась.

Леоне бросился на колени, низко опустил голову и прошептал:

– Прошу прощения, мадам. Умоляю меня простить. Забудьте. Забудьте об этой грубости. Боже мой, простите меня! Главное, чтобы вы были живы и здоровы, а ваш поступок в лесу доказывает, что в случае необходимости вы становитесь такой, какой я и представлял вас: не отступающей перед лицом опасности.

– Уже слишком поздно, – ответила Аньес нежным усталым тоном. – Все слова были сказаны. Значит, они существуют. Отрицать их не имеет ни малейшего смысла. Прошу вас, мсье, встаньте.

Леоне исполнил ее просьбу. Аньес вновь внимательно посмотрела на рыцаря, в очередной раз удивившись тому, как прекрасно тот сложен. В его облике, в манере смотреть на нее было столько благожелательности, уверенности в самом себе, что Аньес порой становилось тяжело на душе. Вдруг Аньес показалось, что ее жизнь была оборотной стороной жизни рыцаря. Она никогда ничего не выбирала, даже жизненной стези. Она шла по тропинкам, на которых почти не было непреодолимых препятствий. По сути, она довольствовалась тем, что избегала худшего для себя и своих дочерей. Она вырвалась из лап Эда, выйдя замуж за Гуго, и затем снова сделала то же, превратив маленькую Клеманс в слугу.

Аньес откашлялась, чтобы скрыть смущение.

– Да, Клеман – мой родной ребенок, но в его жилах не течет кровь моего покойного супруга. Кто вам сказал? Неужели наши глаза так похожи? Разве это не удивительно? Я сама заметила это только недавно. – Аньес подошла к большому столу и тяжело опустилась на скамью. Сидя прямо, положив руки на колени, с блуждающим взглядом она продолжила: – Прошу вас, не верьте, что с моей стороны это было… безрассудством. Я даже не могу требовать, чтобы это служило мне извинением. Я все тщательно взвесила. Я тысячу раз могла отступит от дверей бань Шартра. Но я сознательно переступила через их порог. Меня никто не принуждал, и мужчина, обнимавший меня, не совершил никакого насилия, наоборот.

Аньес замолчала. Сквозь густой туман до нее донесся хриплый, но вместе с тем нежный голос рыцаря:

– Я охотно верю, что это не было заблуждением. Но…

– Дайте мне слово, рыцарь. Поклянитесь вашей душой и кровью Христа, что никогда не расскажете о моих признаниях, сделанных только вам. Ни под каким предлогом.

– Клянусь вам, мадам. Своей душой и муками нашего Спасителя.

– Гуго де Суарси, мой супруг, не имел детей в первом браке. Ему было уже много лет. Я… – Аньес пыталась сдержать слезы. Неожиданно почувствовав прилив сил, она продолжила: – Я совершила гнусный поступок. Я знала, что если он умрет бездетным, я попаду под опеку своего сводного брата Эда де Ларне. И я хотела любой ценой этого избежать. Мне нужен был ребенок.

– Матильда?

– Она тоже не Суарси. Еще одна внебрачная дочь, родившаяся от мимолетной случайной любовной связи. Как и я. – Закрыв глаза, Аньес прошептала: – И вот я превратилась в ваших глазах в обыкновенную потаскуху.

– Вы, мадам… – возмущенно произнес Франческо де Леоне. – Вы самая целомудренная, самая великолепная, самая величественная из всех женщин. Провалиться мне на этом месте, если я говорю неправду. Что касается потаскух, то многие из них отдаются вовсе не потому, что того требует их тело. Но если Клеман мальчик, почему вы не объявили его законным наследником мсье де Суарси?

Аньес колебалась лишь долю секунды. Сама не зная почему, она вновь солгала. Хотя Леоне, в отличие от Эда, не получил бы никаких преимуществ, если бы узнал всю правду о Клемане. Но странный инстинкт не позволил Аньес быть откровенной.

– Клеман родился через восемь месяцев после смерти моего супруга. Наше будущее было под угрозой. Я… Вот уже много лет меня не покидает чувство, что смерть Гуго, пронзенного рогами оленя через несколько дней после моего предательства, была неотвратимым наказанием. Все эти годы, тянувшиеся до самого процесса, убеждали меня в этом.

– Порой пути Господни неисповедимы, но Бог милосерден к праведникам и своим самым любимым чадам.

– Что? Я праведница и любимое чадо нашего Спасителя? – усмехнулась Аньес.

– Разумеется, мадам, хотя вы сами этого не понимаете. Аньес не расслышала последних слов рыцаря, погрузившись в неприятные воспоминания.

Когда тело ее супруга лежало на столе в большом общем зале, Аньес была уже беременной. От куртуазного, любезного и веселого, но не вульгарного мужчины, который отвел ее в бани на Ястребиной улице, когда она в последний раз приезжала в Шартр. Одного его взгляда оказалось достаточно, чтобы она решилась. Как ни странно, она уже знала, что во время этой короткой встречи будет зачат ребенок. Именно к такой цели она стремилась. Она молилась, чтобы у нее родился мальчик. Как звали мужчину? Она забыла. Впрочем, она вообще не была уверена, что когда-либо знала его имя. Хуже, сегодня она не смогла бы описать его, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Он был высоким, выше ее, с каштановыми волосами, голубыми глазами, как и ее супруг. В этом Аньес была уверена, хотя и не помнила, поскольку выбрала мужчину, похожего на Гуго, в отличие от предыдущего, незнакомого и почти безликого отца Матильды.

Как она боялась идти к прорицательнице, которую порекомендовала Жизель, ее старая кормилица! Лачуга злой феи провоняла потом и застарелым жиром. Мерзкая ведьма подошла к ней и вырвала из рук корзину с жалкими дарами, которую в ту пору шестнадцатилетняя Аньес принесла ей. Хлеб, бутылка сидра, кусок сала и курица.

Аньес стало страшно, когда женщина, положив руку ей на живот, стала внимательно разглядывать ее. В глазах ведьмы зажегся злой огонек, и она буквально выплюнула свой приговор:

– Еще одна курица. Ты снесешь еще одну курицу. А вовсе не славного мальчишку с хвостиком между ног!

У Гуго де Суарси не будет посмертного наследника. Отныне ничто не могло спасти Аньес.

Девушка стояла неподвижно, с недоверием глядя на старуху. Все было сказано, все было кончено.

И вдруг настроение ведьмы резко изменилось. Злобная радость уступила место панике. Старуха завизжала, натягивая сальный фартук на шапку, словно ничего не хотела видеть. Она вытолкнула Аньес на улицу, велев ей больше никогда не приходить сюда.

Аньес повиновалась. Она боролась с желанием упасть прямо здесь, свалиться в грязь, смешанную с экскрементами свиней, и навсегда заснуть.

Стояла жуткая зима 1294 года. Через несколько недель, вечером 28 декабря Аньес смотрела, как догорают последние угли. Смертоносный холод безжалостно терзал людей и зверей. Столько умерших! Суарси-ан-Перш похоронил треть своих крестьян в общей могиле, наспех вырытой на окраине. К тому же началась эпидемия гнойных колик.

Ни у кого зуб на зуб не попадал. Люди цеплялись друг за друга, словно последнее тепло могло передаться привидениям, еще державшимся на ногах.

Живые днем и ночью молились в ледяной часовне, примыкавшей к мануарию, надеясь на чудо. Свои несчастья они связывали с недавней гибелью их повелителя, Гуго, сеньора де Суарси.

Серебристый пушок местами покрывал поленья, догоравшие в камине ее спальни. Последнее полено, последняя ночь.

Она презирала себя за жалость, которую питала к самой себе. Она не заслуживала снисхождения, поскольку вела себя как распутная женщина. А голод или холод не могли служить ей оправданием.

Аньес закуталась в прекрасное манто, подбитое мехом выдры, и сбросила шерстяные вязаные башмачки, подумав, что Матильда, которой было полтора года, сможет их носить через несколько лет, если Господь оставит ее в живых.

Аньес спустилась по винтовой лестнице, ведущей в просторный общий зал. Казалось, все исчезло, кроме эха ее шагов по ледяным темным плитам.

В часовне ее ждала Сивилла, которую Аньес приютила несколько месяцев назад, поскольку беременность, наступившая в результате изнасилования, роднила бедную девушку с ней самой. Сивилла, изможденная, посиневшая от холода, лишений и страха. Тонкая рубашка доходила ей до самых щиколоток, вздуваясь на животе. Роды приближались. Сивилла радовалась, что вскоре соединится с чистотой, которая была ее единственной страстью. Улыбаясь в экстазе, она пообещала:

– Смерть будет легкой, мадам. Мы проникнем в Свет. Вы боитесь?

– Замолчи, Сивилла.

Они подошли к алтарю. Аньес сняла манто, потом расстегнула тонкий кожаный поясок, завязанный под грудью, чтобы скрыть округлившийся живот. Вдруг она перестала что-либо чувствовать. Но через несколько мгновений из-за ледяного холода на ее глаза навернулись слезы. Она устремила взгляд на расписанное деревянное распятие, затем упала на колени, схватившись руками за живот. Смерть быстро забрала Сивиллу. Однако до самого последнего вздоха молоденькая девушка повторяла: Adoramus te, Christe.[71] Adoramus te, Christe.

Но вот Аньес покачнулась. Ледяные камни приняли ее без малейшего сострадания. Она сложила руки крест-накрест, ожидая конца. Она молилась за Матильду, повторяя, что грешила вопреки своему телу и духу и поэтому не заслуживала прощения. Она молила, чтобы проклятие обрушилось только на нее одну. Постепенно сознание покидало ее. И вдруг прозвучал властный голос, приказывавший ей встать, жить. Жизель, ее старая кормилица.