Борис Чичерин - История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века

• Название: История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века
• Автор: Борис Чичерин
• Жанр: Политика

Бори́с Никола́евич Чиче́рин (26 мая(7 июня) 1828, село Караул, Кирсановский уезд Тамбовская губерния — 3 (17) февраля1904) — русский правовед, философ, историк и публицист. Почётный член Петербургской Академии наук (1893). Гегельянец. Дядя будущего наркома иностранных дел РСФСР и СССР Г. В. Чичерина.

Книга представляет собой первое с начала ХХ века переиздание классического труда Б. Н. Чичерина, посвященного детальному анализу развития политической мысли в Европе от античности до середины XIX века. Обладая уникальными знаниями в области истории философии и истории общественнополитических идей, Чичерин дает детальную картину интеллектуального развития европейской цивилизации. Его изложение охватывает не только собственно политические учения, но и весь спектр связанных с ними философских и общественных концепций. Книга не утратила свое значение и в наши дни; она является прекрасным пособием для изучающих историю общественнополитической мысли Западной Европы, а также для развития современных представлений об обществе..

 Первый том настоящего издания охватывает развитие политической мысли от античности до XVII века. Особенно большое внимание уделяется анализу философских и политических воззрений Платона и Аристотеля; разъясняется содержание споров средневековых теоретиков о происхождении и сущности государственной власти, а также об отношениях между светской властью монархов и духовной властью церкви; подробно рассматривается процесс формирования чисто светских представлений о природе государства в эпоху Возрождения и в XVII веке.

---

Отсюда ясно, каким образом Суарес должен разрешить вопрос об обязательной силе естественного закона, вопрос, тесно связанный с предыдущим. На чем основана обязательная сила естественного закона: на требованиях разума или на воле Божьей? Суарес держится среднего мнения: с одной стороны, закон есть указание разума, но одно указание не есть закон. Законом оно становится вследствие того, что разум, познавая добро и зло, вместе с тем должен предположить, что одно Богу нравится, а другое не нравится, следовательно, что Бог как верховный правитель мира одно предписывает, а другое запрещает. Очевидно, что в этом умозаключении воля Божия выводится из закона, а никак не закон из воли Божьей. Это тот логический круг, на который впоследствии указал Лейбниц, возражая тем, которые производили закон из воли Божьей, а не из разума.

Суарес переходит затем к содержанию естественного закона. Здесь также существовало разногласие. Некоторые утверждали, что естественный закон заключает в себе только совершенно общие правила, например что следует делать добро и избегать зла или не делать другим того, чего ты не хочешь, чтоб они тебе делали. Это единственное, что вполне несомненно и непреложно; остальные же, частные, правила могут изменяться и не всегда сознаются человеком. Однако Суарес принимает противоположное мнение, именно, что в составе естественного закона входят не только общие правила, но и частные, а также заключения, выводимые из общих начал. Частные правила, говорит он, показывают также сообразность или несообразность действий с разумом, поэтому они также заключают в себе внутреннее добро или зло, а следовательно, не могут не входить в состав естественного закона. Выводы же относятся туда же, куда и начала, ибо истина начал проявляется в выводах.

Таким образом, Суарес дает естественному закону весьма обширный объем. Разрешение этого спора мы увидим у Канта, который различил предписания безусловные и гипотетические, одни — проистекающие из чистого разума, другие — берущие свое содержание извне.

Разнообразное содержание естественного закона приводится однако к единству. Существенное свойство естественного закона, говорит Суарес, состоит в том, что он един. Таковым он является: 1) в отдельном лице; все существующие в человеке правила составляют один закон, так как они исходят от одного законодателя, имеют одну цель и, наконец, все возводятся к одному верховному правилу: делать добро, потому что это добро, и избегать зла, потому что это зло; 2) естественный закон один во всем человечестве, ибо природа людей одна; но сознание тех или других его последствий и приложений может быть различно, вследствие чего является различие положительных законов между людьми; 3) естественный закон один во все времена, ибо он истекает из самого существа разумной природы, которая всегда неизменна. При этом Суарес делает однако оговорку: в некотором смысле, говорит он, естественный закон двойственный, один — закон человеческий, другой — закон благодати. Значение этой оговорки нам уже известно.

Последствие естественного закона состоит в том, что он обязывает совесть. Обязательная его сила, как мы уже видели, заключается, с одной стороны, в том, что это предписание Бога, с другой стороны, в том, что это нравственное правило, отклонение от которого есть нравственное зло. Но во всяком случае, исполнение его, говорит Суарес, должно быть добровольное, ибо он действует через посредство разума и воли и относится к человеку как к существу разумно-нравственному, следовательно, свободному. То только действие может называться человеческим, которое совершается вполне свободно. После этого непонятно, каким образом Суарес мог утверждать, что вся обязательная сила человеческого, т. е. положительного, закона истекает из закона естественного: если последний не имеет принудительной силы, то он не может сообщить ее и первому. Это противоречие происходит опять от смешения юридической области с нравственною.

Человеческий закон разделяется на гражданский и церковный; первый издается властью, устанавливаемою в человеческих обществах естественным способом, второй — властью, установленною сверхъестественным путем. Таким образом, в исследовании гражданского закона первый вопрос состоит в существе власти и в принадлежащем ей праве издавать законы.

Суарес прежде всего опровергает мнение тех, которые утверждали, что человек по природе своей существо свободное, никому не подчиненное, и что поэтому власть — учреждение противоестественное. Он ссылается на то, что человек — существо общежительное, имеющее прирожденное стремление жить в общении с себе подобными; а в обществе необходима власть, им управляющая, ибо во всяком теле нужны лица, пекущиеся об общем благе, так как отдельные члены более заботятся о своей частной пользе, которая нередко противоречит общей. Если человек по природе не подчинен той или другой власти, то в природе его лежит возможность и необходимость подчинения. Но где есть власть, там непременно должна быть и какая-нибудь верховная власть, которой принадлежит право издавать законы, обязательные для всех.

Кому же по естественному закону принадлежит верховная власть в человеческих обществах? Суарес развивает здесь общее учение иезуитов. Отдельное лицо, говорит он, не имеет власти над другими. Первый человек получил от Бога только власть семейную, а не государственную; государства же составились из добровольного соединения людей. Следовательно, по естественному закону власть в обществе принадлежит всем не как рассеянным единицам, а как совокупности лиц, образующих единое тело. С таким телом по естественному закону неразрывно соединена власть, а так как она не принадлежит никому в особенности, то она может принадлежать только всем вместе. Но по этому самому власть не истекает из воли отдельных лиц, ибо они сами ее не имеют. Хотя люди добровольно соединяются в общества, однако, как скоро они соединились, они не могут не подчиняться власти, так же как в брак жена вступает добровольно, но раз вступивши, она по естественному закону должна подчиняться мужу. Следовательно, общественная власть идет не от людей, а от Бога, который силою естественного закона связал ее с собранием людей. Однако из естественного закона, а потому от Бога происходит только существо власти, а не та или другая ее форма; последняя зависит от человеческого установления. Бог не вручает власти особенным актом тому или другому лицу, а передает ее людям через посредство разума и естественного закона. В силу этого начала власть первоначально принадлежит народу, который получает ее от Бога. Но общественная цель не требует, чтобы она всегда принадлежала совокупности граждан. Народ может по собственному изволению перенести ее на те или другие лица. Отсюда различные образы правления, из которых лучший монархия, хотя и другие могут быть хороши. Но какова бы ни была власть, она тогда только законна, когда она прямо или посредственно происходит от народа. Одна сила не рождает права. Сама наследственная монархия предполагает первоначальное перенесение власти волею народа на известную династию. Таким образом, царство получает свое начало от людей, от Бога же, по Св. Писанию, проистекает только его существо как законной власти, которой Бог предписывает повиноваться.

Это учение представляет полное развитие тех воззрений, которые мы видели у средневековых схоластиков: нравственные начала восполняются здесь демократическими; к общим требованиям естественного закона присоединяется необходимость воли народной как основания общественной власти. Но в отличие от схоластов, Суарес отвергает соединение всего человечества в одно политическое тело. Всемирное государство, говорит он, не требуется общественным благом. Поэтому императорская власть не распространяется не только на целый мир, но и на все христианство. Право издавать законы принадлежит верховной власти в каждом государстве, в тех пределах и под теми условиями, под которыми она передана ей народом. Отправляясь от единства нравственного закона, средневековые учители, так же как и стоики, хотели установить одно государство для всего человечества. Суарес является здесь сыном Нового времени: он исходит от потребностей современных ему обществ, демократическое начало берет у него верх над нравственным.

Схоласты, как мы видели, полагали существенное различие и в том, праведна ли власть или нет. На этом основании они разбирали случаи, когда власти можно не повиноваться. Суарес обращает внимание и на эти вопросы. Гражданская власть, по его мнению, не требует от князя исповедания истинной веры, ибо власть установляется естественным законом, следовательно, вера не может быть ее условием. Откровенный же закон не изменяет существа этой власти и не мешает ее действию. Единственное ограничение, которое он полагает, состоит в том, что христиане не должны повиноваться гражданским правителям в том, что противоречит религии. Общественная власть может принадлежать и неправедным людям, ибо и от них могут исходить справедливые законы; несправедливый же закон не налагает никакой обязанности на граждан, ибо это вовсе не закон. Никто не обязан повиноваться и власти, не имеющей законного права. Суарес утверждает, что если бы власть зависала от веры или от добрых нравов князя, то в государстве никогда бы не было мира, ибо всякий подданный считал бы себя вправе судить князя и отказывать ему в повиновении, что нелепо. Между тем он не видит, в какое противоречие он впадает с самим собою, предоставляя каждому гражданину право не повиноваться положительному закону, когда он считает его несогласным с законом естественным.