Владимир Рудный - Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)

• Название: Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)
• Автор: Владимир Рудный
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Порядочность проявляется и в честной самооценке, когда берешься за жизненно важное для страны дело. Кузнецов, как известно, не стремился к должностям, хотя и подтвердил свое "пристрастие и умение командовать". Командовать кораблем, а не флотом? Да. Но он человек военный. Если есть в столь острое время необходимость в опыте людей, знающих, как в действительности рвутся бомбы и снаряды, если он способен собрать воедино все, чему его учили годами, что видел, осмыслил, накопил в памяти, если он может напрячь всю свою волю, он обязан справиться.

Было от чего взволноваться, когда Кузнецов увидел дикий, малонаселенный край, несравнимый с Балтикой, Черноморьем или Пиренейским полуостровом. Океан неожиданностей, огорчений и забот. На материке у протяженных границ сосредоточена сильная Особая Краснознаменная Дальневосточная армия, испытанная боями ОКДВА, как ее называл у нас и стар и млад. Она противостояла оккупационной Квантунской армии Японии, систематически наращиваемой и угрожающей Приморью. А с моря? Чем защищать побережье с моря от японского флота, контролирующего все выходы в океан и даже сообщение между Японским и Охотским морями, подходы к Камчатке?

Вот справка 1941 года: флот Японии - 10 авианосцев, 10 линкоров, 35 крейсеров. III эсминцев, 64 подводные лодки, множество малых кораблей и судов, в морской авиации - 1500 самолетов; наш ТОФ - 2 лидера, 12 эсминцев, 6 сторожевых кораблей, 30 тральщиков, 46 катерных тральщиков, 92 сторожевых катера, 150 торпедных катеров, 91 подводная лодка и до 500 самолетов.

В 1938 году соотношение было хуже. Лидеры и эсминцы только строились. В конце 1936 года из Балтики через Арктику за ледорезом "Литке" и ледоколом "Красин" в составе экспедиции особого назначения О. Ю. Шмидта прошли в Тихий океан два старых "новика". Они едва не погибли уже за кромкой последних льдов на чистой воде в сильном шторме, спасение было только в форсированном ходе, а топливо кончалось; и вот механики надумали небывалое - к еще действующим форсункам вдували через вентиляторы муку из НЗ, пар поднялся до красной черты, и этого необыкновенного топлива хватило, чтобы дойти в залив Лаврентия до места встречи с танкером. В защитной обшивке из дерева и железа, неуклюжие, ободранные, эсминцы появились наконец в бухте Золотой Рог. Их встретили гудками с моря, оркестрами с берега.

Кузнецов повидал новейшие корабли и у нас, и в Испании, понимал, что эти "новики", в первую мировую войну гордость России, безнадежно устарели. Но на Тихом они были единственными настоящими надводными кораблями. Он сам пережил в двадцатые годы восстановление флота на Черном море. Там хоть достраивали крейсеры. Здесь - ни одного крейсера. Здесь шесть лет назад все начали буквально на пустом месте. Единственный военный корабль, не считая слабенькой морской пограничной охраны, все тот же "Красный вымпел", превратили в штабное судно - это бывшая двухмоторная парусно-винтовая яхта "Адмирал Завойко", на ее бархатном знамени было вышито золотом: "Поднимайте паруса на великое плавание по океану Мировой Революции!" Старые пароходы, промысловые суда, портовые буксиры с названиями, которые встретишь разве что на Тихом океане, - "Ара", "Гагара", "Баклан", "Пластун", "Патрокл", "Геркулес", "Диомид", "Босфор", "Славянка" - переоборудовали, вооружили, нарекли минными заградителями и тральщиками, составили из них бригаду надводных кораблей. Она так и осталась родоначальным ядром флота. Экипажи для нее прислали с Балтики и Черного моря. С Запада эшелонами везли торпедные катера, береговые батареи, тяжелые бомбардировщики, разрезанные на секции "щуки" и "малютки" со снятыми рубками, рулями, винтами. Все спешно, все с доступной скрытностью спрятано среди платформ и вагонов с сеном, комбайнами и прочими грузами первых пятилеток; команды, тоже с Черного моря и Балтики, на остановках и в штатском не показывались. И все же в Благовещенске к транспортерам с "малютками" пришел японский консул, требуя, чтобы ему разрешили нанести морякам визит вежливости. Так по железной дороге формировали ТОФ. Иного выхода не было. Флот нуждался в своем судостроении, ждал кораблей, построенных на Тихом океане.

А пока Кузнецову предстояло командовать тем, что есть, и готовить берег, базы, людей для того, что будет.

"Вы поймите: мне не пришлось командовать эскадрой или быть начальником штаба эскадры, фактически я прямо с крейсера стал командующим флотом. Терпеть не могу начальников, которые поучают, как делать то, чего сами не умеют делать. Но я беру на себя смелость поучения как человек наблюдательный, видевший, как работали другие".

Звучит, словно сказано в 1938 году? Нет, это говорилось семнадцать лет спустя Борису Федоровичу Петрову, в тридцать восьмом еще лейтенанту; за семнадцать лет Петров прошел через войну, плавал старпомом, командиром крейсера, командовал отрядом кораблей в заграничном походе, был начальником штаба эскадры, ступень за ступенью блестяще служил на морях и пришел в конце 1955 года к Адмиралу Флота Советского Союза назначенный командовать эскадрой на Тихий океан. Главком пригласил его для напутственной беседы. Он объяснял, как на разных этапах командовать эскадрой; каковы нормы отношений с различными начальниками на флоте; какие существуют проблемы взаимодействия с родами флота и войск: "...надо поддерживать с ними уже сейчас ясные отношения"; как важно определять степень риска, чтобы риск не перерос в необоснованную авантюру, "Не рискуя, ничего хорошего не сделаешь" - это его, Николая Герасимовича, слова. Не лозунгами - конкретно он говорил: необходимо знать командиров крейсеров, бригад, дивизий, чтобы всегда четко представлять, кто что может и кто не может выполнить, кому что можно поручить, кому нельзя. Петров, ныне вице-адмирал, один из первых наших флагманов на Средиземном море, сказал мне: "Сорок минут длился этот поистине отеческий разговор, очень много мне дал, особенно тон и откровенность".

Так наставлял он потом других. А кто его наставлял? У кого он спрашивал, как командовать флотом? У своей памяти. У накопленных и продуманных наблюдений.

Ему повезло, он учился у людей революции, особого закала и неоднородного поколения. Еще плавая вахтенным начальником на "Червоной Украине", он вступил в конфликт с молоденьким штурманом. Смотрел на него с восторгом. Остроумен, весел, добр, образован, яхтсмен, лыжник, и ко всем этим достоинствам недавний петроградский гимназист заслужил орден Красного Знамени за ледовую разведку мятежного форта под Кронштадтом. И вот на тебе: штурманок заносчив, у него диплом, у "вахначей", как он выражался, особенно у выдвиженцев из унтер-офицеров старого флота, службу знающих, провал в навигации и лоции. Так подучи их. Нет, он их просто не замечал. Те молча сносили, когда штурман, уставу вопреки, сам отдавал команду рулевым о перемене курса корабля. Кузнецов, когда такое случилось и с ним, не стерпел, дождался, когда рулевой выполнит команду, отозвал штурманка на крыло мостика и тихо, но внятно, не заботясь о деликатности, сказал: "Послушай, ты... На вахте стою я и отвечаю за движение корабля по уставу. Команды рулевому об изменении курса должен подавать я. Тебе ясно?.." - "Ладно, учтем", - ответил штурманок и то ли пожаловался, то ли просто доложил Несвицкому. Командир разобрался, что к чему. Буркнул: "Кузнецов прав, учтите". Учли оба, стали лучшими друзьями... Панцержанский, стоя ночью на мостике рядом, не лез с советами, не подсказывал маневр, дал возможность молодому командиру самостоятельно достичь удачи; тем дороже звучало его поощрение: "Браво, кэптен!" А флагман Орлов, знающий моряк, с заслугами, вмешивался во все, словно не понимал, что подавляет самостоятельность командиров... Требовательный, вспыльчивый, но удивительно чувствительный к людям Кожанов вот кто учил уважению к подчиненным. Кожанов не терпел вранья и хвастовства. Но как убедительно и не унижая человека сумел он однажды доказать легкомыслие расчетов "командира десантной высадки", считавшего себя победителем. Графически, мелком на классной доске в штабе Кожанов изобразил весь ход десанта и показал, что десантник не преуспел, а побежден, если противника считать сильным, а не дурачком, играющим в поддавки.

Учишься не только у старших - это помнил Кузнецов. С чего все началось в его службе на крейсерах, его первые успехи? На "Красном Кавказе" - с поддержки инициативы Прохватилова: "борьба за живучесть корабля для продолжения боя"; вовлек в это всех офицеров крейсера, вот и возникло то "чудо", о котором вспоминал флаг-штурман А. Н. Петров, назовем его Петровым-первым, как в старину, чтобы не путать с Б. Ф. Петровым, которого Кузнецов наставлял, как командовать эскадрой. На "Червоной Украине" - с "дебюта артиллериста Свердлова": поддержал, не отменил в ненастье "первый залп" - тоже звено боевой готовности. Как человек наблюдательный, он приучил себя пытливо во все вглядываться, так он развивал свой дар организатора.