Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

• Название: Сигрид Унсет. Королева слова
• Автор: Сигрун Слапгард
• Издательство: ОГИ, Б.С.Г.-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-94282-554-6

Книга норвежской журналистки С. Слапгард рассказывает о жизни и творчестве Сигрид Унсет (1882–1949), выдающейся норвежской писательницы и правозащитницы, лауреата Нобелевской премии по литературе (1928). Все подробности ее непростой биографии исследовательница подтверждает ссылками на документы и малодоступные источники. Жизнеописание снабжено обширным справочным аппаратом.

---

Со всех сторон Сигрид Унсет критиковали за изображение греховной любви между Кристин и Эрлендом. Как христианский писатель может позволить себе откровенно описывать подобные отношения? Но Сигрид Унсет решительно отвергала критику. Грех Кристин не в ее добрачных отношениях с Эрлендом, ведь они узаконили их, раз за разом объясняет Сигрид Унсет. Грех Кристин — ее предательство отца и рода, ее высокомерие. Паломничеством в Нидаросский собор она хотела искупить свою вину в смерти Элины, дочери Орма. На Сигрид Унсет обрушивались горы писем с вопросами о грехопадении Кристин. В своей же собственной жизни Унсет навела порядок, приняв точку зрения католической церкви на брак с разведенным мужчиной: он был недействителен, пока Рагна Му Сварстад была жива. Но реалист Унсет прекрасно понимала разницу между недействительным и непроизошедшим: «Только немногие люди в состоянии жить после развода так, будто брака не было и в помине», — писала она в свое время[388].

Мы не знаем, на каком этапе Унсет, всей душой стремившаяся «безропотно» принимать дары Божьи, задалась вопросом, не должна ли она была сохранить брак ради детей[389]. Но какие бы муки она ни испытывала, строгие правила католической церкви решали за нее: брак со Сварстадом был недействительным. Унсет пришлось дорого заплатить за обращение в веру, но ради этого она готова терпеть горе и страдания. Возможно, она беспокоилась за судьбу детей, и сильнее всего за судьбу приемных детей. Ведь это по ее вине им пришлось расстаться со своей матерью. Утешением служило лишь то, что она в любом случае могла оказывать им материальную поддержку. Сигрид Унсет старалась помогать своим приемным детям, насколько это было в ее силах, и следила за тем, чтобы сводные братья и сестры общались.

Да, Унсет навела в своей жизни порядок. Стало ли ей от этого легче? По крайней мере, ее готовность к смирению, как и переход в католичество в целом, способствовали более честному отношению к себе и окружающим. Ведь у Сварстада были свои жизненные ценности, и вероятно, ее решения ставили его в безвыходную ситуацию. Унсет признала: «У него есть полное право считать, что я невыносимая супруга, своенравная и требовательная, все это сосуществует с моей материальной непритязательностью и готовностью пожертвовать всем, кроме моих собственных идей о том, каким должен быть человек — в общем и в частностях»[390].

«Род следует судьбе рода», — звучит строчка любимого Унсет с детства рождественского псалма. Теперь, когда она чувствовала на себе ответственность за две разрушенные семьи, она находила утешение и оправдание в церковных догмах. Не меньше ее интересовал и первородный грех; она рассматривала себя и свою собственную судьбу в свете этого понятия. «Из-за первородного греха мы все сидим в прискорбной долговой яме», — объясняла она в письме к Туре Эрьясэтеру[391]. И все же Унсет часто поддавалась искушению демонизировать фигуру Сварстада, возможно, особенно перед своей семьей. Ее мать считала, что дочь взвалила на себя неподъемную ношу, но это не мешало ей восхищаться острым умом Сварстада. Не так просто было смириться с тем, что дочь просто-напросто ушла от мужа, несмотря на то что Шарлотта никогда не была особо воодушевлена приемными детьми и критически относилась к роли, которую взяла на себя Унсет во время проживания в Синсене. Как бы то ни было, и мать, и сестра Сигне продолжали общаться со Сварстадом.

Поэтому Сигрид Унсет часто приходилось выслушивать от ближайших родственников, а особенно от матери и сестер, то, как много черт Сварстада она вложила в Эрленда. В таких случаях она возмущалась, ведь Эрленд был, по ее мнению, мерзавцем. Так она однажды решительно заявила в письме к одному восхищенному почитателю Эрленда. Но сестра Сигне, не скрывая удовольствия, доказывала, что Эрленд был изображен не таким уж несимпатичным, как утверждала Сигрид в семейных спорах. Он наверняка был похож на Сварстада лучших времен, поддразнивала младшая сестра: рыцарь, джентльмен — это-то не могло Сигрид не нравиться![392] Тогда Унсет метала громы и молнии. Особым благочестием новообращенная себя не утруждала. Во всяком случае, в кругу близких и во время острых дискуссий с матерью и сестрой.

В связи с выходом «Кристин, дочери Лавранса» не раз возникал вопрос о присуждении Сигрид Унсет Нобелевской премии по литературе. К. Ю. Хамбру еще в 1921 году составил свое двухстраничное заключение о «Хозяйке» в газете «Моргенбладет», предложив Сигрид Унсет в качестве номинанта на Нобелевскую премию. Еще больший энтузиазм вызвала его статья обо всей трилогии, вышедшая год спустя. Фритьоф Нансен был так восхищен, что купил 10 экземпляров «Моргенбладет»[393]. Но со временем появились и не столь положительные отзывы. С родины Нобелевской премии, Швеции, ей прислали в этот год разгромную рецензию: редактор доктор Эрик Хедéн в ежегоднике «Наше время» назвал книгу «литературной дешевкой, грязной книжицей в сентиментальном жанре, годящейся разве что для домохозяек»[394]. В Дании тоже разгорелись споры о «Кристин, дочери Лавранса». Возможно, у Сигрид Унсет были причины для беспокойства из-за отрицательной реакции прессы на ее обращение в католичество, поскольку это могло повлиять на оценку ее литературного творчества и уменьшить шансы на получение Нобелевской премии. Однако в целом дискуссия взбодрила ее. Ее забавляли возмущенные рецензии в датской прессе о том, что трилогия «Кристин, дочь Лавранса» — «аморальное, чувственное, разрушительное» произведение. Все началось с того, что пробст{53} Нурдентофт дал роману положительную оценку. После этого он подвергся нападкам П. Лауритцена, который утверждал: рецензия пробста свидетельствует о том, что литературная критика «потеряла способность давать этическую оценку». Лауритцен считал, что «Кристин, дочь Лавранса» — «весьма непристойная книга», приводя в пример сцены насилия, разврата, «бесконечные описания эротических забав Кристин и Эрленда» в «Венце» — первой части трилогии и бесстыдное отношение Эрленда к Сунниве. Все это «вызывает лишь нечистые фантазии в молодых умах», — считает Лауритцен. Писатель демонстрирует психологический надлом и этическую неправду. Любовь в книге малодуховна, и об этом наиболее ярко свидетельствует заключительная сцена, «когда мать Кристин признается мужу в своих изменах; это одна из самых отвратительных сцен в скандинавской литературе»[395].

Рецензия вызвала острые дебаты. Кто-то считал, что в Кристин можно увидеть лишь «гаремную сущность, порабощенную душу», в то время как другие считали эту критику «пощечиной, данной ледяной рукой пиетиста»[396].

Пробст Нурдентофт отмечает в своем новом выступлении как раз этические ценности в книге «Кристин, дочь Лавранса»: «При внимательном прочтении это позитивная и жизнеутверждающая книга». Критик П. Лауритцен все же стоит на своем и говорит, что пробст игнорирует важнейшие идеалы христианской этики и веры, «а под верой я понимаю совсем не ту карикатуру, что предстает перед нами в фигуре Кристин, дочери Лавранса. Это всего лишь пародия, в ней недостает настоящей души».

То, что для женских образов Сигрид Унсет характерны сильные чувственные желания, очевидно, вызывало раздражение и у женской интеллектуальной элиты. Одна из ведущих шведских писательниц и критиков Марика Стьернстед, с творчеством которой Унсет была знакома и восхищалась им, выступила против Кристин и других женских персонажей Унсет: «Женские недостатки, слабости вплоть до нечистоплотности в интимной жизни проходят через все творчество Сигрид Унсет. <…> Я была близким другом для сотен проституток, но в похоти Кристин, дочь Лавранса, превосходит их всех».

Христианская норвежская газета «Даген» также выступила с критикой: не хотела бы Сигрид Унсет отступиться по меньшей мере от «Йенни» теперь, когда она приняла католичество? «Любого мужчину просто стошнит от некоторых описаний интимной жизни в ее книгах», — читаем мы в «Открытом письме писательнице фру Сигрид Унсет»[397]. Автор письма пытается вразумить писательницу: «С тех пор Вы пережили духовный кризис, Вы стали христианкой. <…> И сейчас я нижайше прошу Вас остановиться, оглянуться и посмотреть, какие идеи несут Ваши книги норвежской молодежи. Нет никакого сомнения, что некоторые Ваши книги имеют в высшей степени пагубное воздействие на юных и морально нестойких читателей, например книга „Пенни“. Думали ли Вы, каким ядом стала эта книга для норвежских девушек? Если нет, я прошу Вас подумать над этим. И если сейчас Вы всерьез решили стать христианкой, вот мой вопрос: не считаете ли Вы правильным отозвать часть Ваших книг?» Письмо было подписано неким учителем Герх. Холанном, и он достаточно быстро получает категоричный «Ответ Сигрид Унсет» — так гласил заголовок газетной статьи: «Господин Герх. Холанн из Бергена, в отношении Вашего открытого письма ко мне я должна ответить: нет, я не могу угодить Вам и отозвать хоть что-то из того, что я написала». Далее она говорит, что никогда не верила в «современное Евангелие» и также никогда «не разделяла восторга по поводу „освобождения женщин“, когда общественные отношения принуждают молодых, слабых и незрелых девушек уходить из дома и бороться с дьяволом, миром и своей собственной плотью в одиночестве, рассчитывая только на себя. <…> Христианство дало мне ответ — почему такие тенденции, как современные „свободомыслие“ и „прогресс“, обещающие всеобщее счастье и улучшение общества, приводят к совершенно противоположному»[398].