Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

• Название: Сигрид Унсет. Королева слова
• Автор: Сигрун Слапгард
• Издательство: ОГИ, Б.С.Г.-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-94282-554-6

Книга норвежской журналистки С. Слапгард рассказывает о жизни и творчестве Сигрид Унсет (1882–1949), выдающейся норвежской писательницы и правозащитницы, лауреата Нобелевской премии по литературе (1928). Все подробности ее непростой биографии исследовательница подтверждает ссылками на документы и малодоступные источники. Жизнеописание снабжено обширным справочным аппаратом.

---

Путешествие в Данию закончилось для Сигрид Унсет в Калуннборге. По возвращении в Копенгаген ей стало плохо. Согласно первоначальному плану подруги собирались завершить поездку отдыхом на даче Лютткенсов на острове Вен в Эресунне. Теперь же Лютткенсам самим пришлось приехать за Унсет в Копенгаген. Ее апатическое состояние их сильно напугало. Казалось, Сигрид Унсет потеряла память. После нескольких дней отдыха ее посадили на поезд, а в Осло ее встретила сестра Сигне и отвезла в Лиллехаммер. Сестре было ясно, что речь идет не только о физическом недомогании. Больше всего Сигрид говорила о Хансе, о том, как она за него переживает. Ее тревожил сложный характер Ханса: с одной стороны, вспоминался ласковый ребенок, часы их горячих совместных молитв; веселый, остроумный молодой человек, чей блестящий ум не уступал ее собственному. С другой — никто не способен был так иронизировать над матерью, как он; «великая женщина, что исключительно по милосердной своей доброте взяла нас, слабых и безнадежных, под свое крыло», — говорил он. Из-под его уверенной руки рисовальщика нередко выходили более жестокие карикатуры на мать, чем те, которые появлялись в бытность Сигрид Унсет председателем Союза писателей. Видя противоречивые чувства, борющиеся в душе Ханса, она раз за разом напоминала сыну и себе, что всегда старалась поступать в его интересах. Она была уверена в том, что монастырская школа пойдет ему во благо, и только теперь осознала, что Ханс никогда не простил ей изгнание из дома. И как ему, идеализировавшему отца, понять, что Сварстад всегда пытался избежать ответственности? Сигне утешала сестру, пытаясь подобрать слова, но Сигрид Унсет пребывала в полном душевном разладе и отчаянии[874]. В Бьеркебеке ее ждал заботливый уход и отдых в кровати под балдахином под пение птиц в саду. На какое-то время Эйлиф Му взял на себя ее переписку. В частности, он объяснил Альфреду Кнопфу, что в ближайшее время ждать от писательницы новых рукописей не приходится. Му сообщил, что проблемы со здоровьем вызваны перенапряжением. После многочисленных обследований удалось выяснить — то, что сначала сочли опухолью, было «затвердением в мозге, возникшим в результате перенапряжения сил, связанного с работой». Унсет лечили витаминами и гормонами, но Му не испытывал оптимизма относительно способности писательницы в будущем заняться крупным творческим проектом. «Не думаю, что она сможет написать еще одну большую книгу. Полагаю, что она и сама это понимает, — писал ее ближайший помощник, бывший рядом с ней на протяжении всех лиллехаммерских лет. — На мой взгляд, болезнь ее не столько физического, сколько психического свойства»[875].

Му лучше остальных было известно, как Сигрид Унсет искала покоя, он видел, что она постоянно чем-то занята, причем чаще всего хозяйственными мелочами и небольшими текстами. Порой могло показаться, что она делает все это от переизбытка сил. Но Эйлиф и Луиза Му знали, что это не так. Они также хорошо знали Ханса. Они понимали, что Унсет нуждалась в маленьких радостях, когда внимание и концентрация подводили.

Среди таких забавных мелочей, которыми она себя занимала, было составление рецептов для Магни Ландстад-Йенсен из «Нурдиск тиденде». Баранина с капустой, блины с селедкой, разнообразные весенние салаты и салат ее собственного изобретения, «От Сигрид Унсет», — из кервеля, эстрагона, шнитт-лука и яиц вкрутую. Для заправки следовало взять 4 столовые ложки оливкового масла, 1 столовую ложку уксуса, 1 чайную ложку горчицы и размешивать салат, пока яйца не перестанут ощущаться. Еще одна ее фирменная хитрость — способ вызревания норвежского выдержанного сыра. Надо обмакивать обертку в чай с сахаром и менять ее каждый день в течение недели: «так ухаживают за своими сырами старые бергенские гурманы»[876].

В том году в «Нурдиск тиденде» вышла и статья о Бьеркебеке. Автором статьи, кстати изобилующей достоверными фактами, была Кристиана До-Нерос. Насколько было известно Сигрид Унсет, нога этой дамы никогда не переступала порога Бьеркебека. Писательница была с ней незнакома, да и Ханс никогда не заговаривал с матерью о людях, которые, как он предполагал, могли прийтись ей не по вкусу. Во время совместной поездки на курорт в Согн, которую они предприняли в конце лета, ни слова не было сказано ни о дружбе Ханса с Туре Гамсуном, ни о Кристиане Нерос. Зато мать горела желанием поговорить о будущем сына. Как продвигается изучение права? Ее одолевало беспокойство. Что у Ханса за друзья и что происходит с ним самим? Почему он никогда не упомянет какую-нибудь подругу, которая, возможно, станет в будущем ее невесткой? От проницательного взора писательницы не утаилось, что Ханс всегда нуждался в любви, что он готов пойти на многое, лишь бы быть в центре внимания. Но в каком направлении он движется, удалось ли ему обрести душевное равновесие? Наверняка ее терзали сомнения. Возможно, Ханса тоже.

Сигрид Унсет и хотела бы порадоваться за Эббу — та познакомилась с солидным мужчиной старше ее, — но сомневалась, способна ли падчерица трезво оценить ситуацию. Зато ничто не омрачало радости писательницы, когда она узнала о помолвке своей «приемной внучки» Брит. Через знакомых католиков Унсет удалось приобрести столовое серебро в подарок Брит. Она не должна была вступать в брак с пустыми руками, а у ее матери Гунхильд лишних денег не водилось. Сигрид Унсет искренне гордилась своей «внучкой», тем более что та показала себя мужественной помощницей семьи в военное время. «Она ухаживала за кроликами и помогала матери выращивать овощи и картофель, а раз в две недели ездила на велосипеде в Осло с едой, припрятанной для тетки, другой моей падчерицы, которая умирала с голоду»[877]. Так, немного высокопарно, описывала Унсет заслуги Брит.

Осенью Сигрид Унсет писала друзьям о замечательном отпуске, который провела с Хансом. Однако дома ее ожидали проблемы и осложнения. Во-первых, издательство «Даблдэй» вернуло рукопись «Екатерины Сиенской». Во-вторых, Му, не зная, что Сигрид Унсет не известила Кнопфа об этом заказе, ошибочно предположил, что за издательством стоит именно Кнопф, и связался с ним. К счастью, Кнопфу хватило великодушия проглотить обиду. На Рождество он, как и раньше, прислал Унсет мыло и сигареты. Самые большие букеты и самые сердечные пожелания выздоровления приходили от ее «киноухажеров» из «Кромвель продакшнз».

Близилась новая зима, и Сигрид Унсет решила провести ее в покое в Бьеркебеке. Сестрам из «Дома Святой Катарины» она писала в основном о птицах: «В эти дни чижи облюбовали березы — они всегда прилетают осенью большими стаями и склевывают березовое семя. Летом где-то здесь свили гнездо снегири — я так и не нашла где, они очень ловко прячутся. Теперь же они тут как тут со всем выводком… но они не очень дружные, особенно самочки любят нападать на самцов и друг на друга»[878].

Темой для доклада в Школе Нансена Унсет тоже выбрала птиц. Общество «Одюбон»{125} недавно прислало ей из Нью-Йорка два ящика фотографий, и она, бормоча себе под нос, погрузилась в бесконечные пояснения относительно видов птиц. Она даже не заметила, что ректор спрятал второй ящик и постарался как можно деликатнее подвести доклад к концу. Некоторые решили, что она была пьяна, но близкие люди знали за ней эту привычку, появившуюся в последнее время: она могла увлечься цветами или птицами и часами пребывать как бы в другом мире. После удара она стала еще меньше внимания обращать на окружающих.

Сигрид Унсет чувствовала себя неважно, однако желание сразиться на интеллектуальном поприще ее еще не покинуло. Не меньше, чем любимые жития, писательницу занимала борьба с тоталитарным образом мыслей. И даже не посещая заседания Союза писателей, своих коллег она забывать не собиралась. Близкие друзья, читая статью за статьей, недоумевали, откуда она берет силы. У Сигрид Унсет вызывало опасения даже тогдашнее норвежское правительство, большинство в котором составляла Рабочая партия: «Она легко может присвоить себе диктаторские полномочия и уже пытается ввести в широкую практику меры, которые мы терпели, когда надо было поставить страну на ноги. Я имею в виду национализацию всего подряд — например, рыбных промыслов»[879]. Она вступила в оживленную дискуссию о коммунизме, которую вели датские газеты, а позже перепечатали норвежские.

Здоровье Унсет постепенно ухудшалось, но она неутомимо вставляла в пишущую машинку один лист бумаги за другим. «У нас и так уже воцарился тоталитаризм, правда, в мягкой форме — государство желает заниматься буквально всем», — снова писала она Саге Хеммер[880]. В своих полемических выпадах против тоталитарного мышления Унсет черпала вдохновение у философа Эдмунда Бёрка. Постепенно отказавшись от планов написать историю Америки, она теперь загорелась идеей изобразить жизнь этого классического философа консервативного толка, которого признавала своим учителем в области политической науки.