Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

• Название: Демидовы: Столетие побед
• Автор: Игорь Юркин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03573-7

Книга посвящена жизни и деятельности основателя промышленной династии Никиты Демидова, заложившего основу великой горной империи, его сыновей, при которых она достигла наибольшего расцвета, и внуков, при которых распалась. Биографии большинства героев впервые изложены с такой степенью полноты и точности. Автор, доктор исторических наук, подчеркивая значение созидательной деятельности Демидовых, в то же время далек и от панегирических восхвалений, и от изображения героев кровавыми злодеями. Широко используя документальные (включая привлекаемые впервые) источники, рассказывает о событиях, охватывающих почти столетний период, об отношениях Демидовых с властью (в том числе с Петром Великим), о вкладе представителей рода в развитие Российского государства.

---

Первый массовый протест ромодановских крестьян имел место в 1741 году. Для их усмирения была послана воинская команда. Крестьяне оказали ей сопротивление, и успешно: у солдат (25 человек) и поручика отобрали ружья, а их самих побили. Новая, более многочисленная команда одержала победу уже над крестьянами. После разбирательства двоих из них повесили, троих били кнутом и отправили в Сибирь для работы на казенных заводах, прочих причастных, наказав кого кнутом, кого плетьми, отпустили.

События 1752 года имели более значительный масштаб. Ранней весной в Ромоданове были получены два приказа Никиты Демидова, распорядившегося «всех той волости крестьян» отправить на Дугненский завод. Крестьянский сход постановил помещика не слушать и на работу не ходить, а просить об отписке волости в казну. Крестьяне, как видим, за три четверти века пребывания в статусе владельческих не забыли, что были когда-то дворцовыми. К тому же у них перед глазами был свежий прецедент: сопротивление заводчику крестьян Оболенской волости, настойчиво стремившихся не допустить их ему «отказа»[997]. Годом раньше они добились просимого: были включены в состав дворцовых. Ромодановцы отправились к ним за советом.

Осознавая возможность встречи с воинской командой, крестьяне решили подготовиться к ней: организовали занятия по боевой подготовке. Их проводил отставной солдат: учил действовать дубинами, дрекольем и камнями.

10 апреля Никита Демидов объявил калужскому воеводе о вызванной неподчинением крестьян остановке Выровского завода и уходе их с других предприятий. Он опасался, что бунтовщики свяжутся с работниками на уральских заводах и бунт начнется и там. Воевода послал представителя, но того в деревню не пустили.

В середине мая к месту событий прибыл Рижский полк. Попытка, форсировав Оку, войти в село окончилась неудачей: полсотни крестьян с дубьем и рогатинами вышли навстречу, солдат не пустили.

Повторная операция, предпринятая 22 мая, оказалась еще менее успешной. На церковной колокольне ударили в набат, созвавший до полутора тысяч вооруженных чем ни попадя крестьян. Войска остановились, на переговоры вышел офицер, но уговорить не смог. Солдаты зарядили ружья пыжами без пуль, выстрелили. Крестьяне не испугались — перекрестившись на храм Божий и набрав камней, выступили в атаку. Войска потерпели «великую конфузию»: командир отряда полковник Олиц попал в плен. Его держали в заводской тюрьме, потом в хоромах Демидова в течение двух недель. Семь офицеров и 25 рядовых были тяжело ранены, число легко раненных приближалось к двумстам. Было захвачено 210 ружей, 180 шпаг.

Команду усмирителей увеличили: к Рижскому прибавился Киевский полк, еще два двигались от Кашина. Насчитав по прибытии подкрепления без малого 1400 боеспособных солдат, воинский консилиум решил, что их все же недостаточно, поэтому постановил, устроив форпосты, ждать. Однако вскоре прибыло предписание, потребовавшее (со ссылкой на изустное повеление императрицы) самых решительных действий: стрелять по восставшим из пушек, жечь их дома и «всею командою бить».

11 июня наступление началось. Войска подошли к перевозу. Стоявшие на другом берегу крестьяне кричали: «Мы Ее императорскому величеству не противимся, да смерть себе от Демидова видим, а к нему, Демидову, в руки не идем». Паромы отчалили, крестьяне обрубили канат. Одна рота села на мель, другая с помощью шестов кое-как добралась до берега, но высаживаться не спешила — стреляла с воды. Крестьяне не уходили. Командир на высадку так и не решился, ограничился посылкой в село очередного увещевателя. Крестьяне стояли.

19 июня попытка была повторена. Оку форсировали два полка. Запылали деревни, была объявлена атака. Только теперь крестьяне, ощутив скорую «погибель», дрогнули, из села вышли. Сразу было схвачено 200 человек, позже число задержанных достигло 674 человек. Восьмерых приговорили к смертной казни, но Сенат наказание смягчил, заменив ссылкой в Сибирь и работой там в кандалах на хозяйских заводах. Остальных ожидали кнут и плети.

Голос ромодановских крестьян долетел до властей, когда пик противостояния был уже позади. Свою челобитную они размножили в двадцати экземплярах и, раздав гонцам, отправили в Петербург. Многократное дублирование должно было повысить надежность операции. Достигли цели трое. Одного в столице арестовали, двое добрались до Царского Села, и, может быть, их экземпляр прошения попал к императрице. Во всяком случае, она о нем знала: 23 июля А.Б. Бутурлин объявил ее требование Сенату эту челобитную рассмотреть.

Суровое наказание не остановило протеста. В декабре 1752 года огонь вспыхнул вновь, на этот раз — среди крестьян, занятых на рудокопных работах. Они их оставили, покинули рудники, а некоторые отправились в свои деревни — как предполагал Демидов, «видно де, что оные соглашаются в прежней свой бунт». Рецидив удалось нейтрализовать в самом начале, трое, признанные зачинщиками, после наказания кнутом были отправлены в заводскую работу на Урал[998].

Вопрос, чьей кровью и потом оплачены богатства Демидовых, вставал неоднократно. В советское время ответ на него казался настолько очевидным (крепостных крестьян, разумеется), что его даже не слишком настойчиво искали — искали скорее яркие факты, его подтверждающие. Ромодановское восстание советским историкам пришлось особенно по душе, поскольку факт чудовищного внеэкономического принуждения был здесь налицо, к тому же он представал в разнообразных формах (был тут и частичный отрыв крестьян от земледельческих занятий, и широкое применение женского и детского труда, и бесчеловечные мучения крестьян на заводской каторге), к тому же — в сопровождении естественной на него реакции угнетенных[999].

Прошли годы. Образы Демидовых переписали, превратив из кровопийц в государственников, патриотов, меценатов, благотворителей. Объяснение их отношения к крестьянам («только дешевый крепостной труд мог обеспечить им прибыль»[1000]) кое-кем воспринималось в качестве оправдания.

А как же с насилием и жестокостью — были они? Нет? Оговорили благодетелей Отечества?

Было, многое было. Документы, как их ни перечитывай и ни перетолковывай, свидетельствуют об этом ясно и определенно. Современным представлениям о гуманизме и правах человека социальные отношения в царстве Демидовых явно не соответствовали. Соответствовали другим, для той эпохи многими считавшимся нормальными. Что ж, такова общая наша история, общая биография. Глядя из XXI века, бессмысленно судить русский бунт и тех его современников, кто гасил страшный пожар.

Обретя право знать правду, мы получили и тяжкое обременение: не забывать о ней.

Никита Демидов vs Александр Шувалов, или Как хоронили и как спасали подмосковную металлургию

В середине 1750-х годов Н.Н. Демидову пришлось столкнуться еще с одной опасностью, которая едва не погубила его предприятия в центре Европейской России. Ситуацию породил сенатский указ 1754 года о ликвидации заводов вокруг Москвы. Содержавший распоряжение, публично обоснованное заботой об охране природной среды, этот законодательный акт интересен, помимо прочего, огромной ролью в его появлении и реализации обстоятельств, очень далеких от экологии, проявлением действия субъективного и объективного начал.

Импульсом, инициировавшим подготовку указа, послужило вскользь брошенное «рассуждение» императрицы Елизаветы Петровны. 11 мая 1744 года при посещении Правительствующего Сената она заметила, что для сбережения лесов вокруг Москвы здания в ней следовало бы строить не деревянные, а каменные. Подхватив и развив тему сбережения, Сенат в тот же день определил обратиться в разные ведомства за справкой, сколько вокруг Москвы имеется заводов, которые, как и строительство, поглощают драгоценную древесину. Железных вододействующих (или, как тогда говорили, водяных) и минеральных их «открылось» семнадцать. Реальных действий, направленных на уменьшение наносимого ими вреда, предпринято тогда, однако, не было. Резонное беспокойство и разумное предложение императрицы последствия для подмосковной промышленности повлекли только спустя десять лет. За это время и лесов стало меньше и, что в данном случае важнее, список металлозаводчиков России пополнился новым для него именем генерал-аншефа, ее императорского величества генерал-адъютанта, действительного камергера, лейб-компании поручика и кавалера графа Александра Ивановича Шувалова.

Приобщение Шувалова к кругу металлургов-мануфактуристов происходило постепенно — словно он входил во вкус этой деятельности и наконец вошел. Сначала он захватил заводы, принадлежавшие Вахрамею и Петру Меллерам, позже предпринял интервенцию, объектом которой явились предприятия братьев Мосоловых. При этом вторую победу фактически извлек из первой. Шувалов ловко зацепился за старую конфликтную ситуацию, в свое время поссорившую Меллеров и Мосоловых. Первые из-за трудностей с топливом пытались не допустить строительства вторыми нового завода. Хлопоча в 1734 году о запрете, они ссылались на то, что приносят государству большую пользу — производят продукцию военного назначения, в отличие от Мосоловых, намеревавшихся работать в первую очередь на рынок. Отношения накалились[1001]. Берг-коллегия Меллеров не поддержала, на монополизацию производства в их руках не пошла и позволила Мосоловым построить завод на реке Шане. Десятилетие спустя, в 1753 году, А.И. Шувалов, к которому к тому времени перешли заводы Меллеров, попытался добиться закрытия мешавшего ему Архангельского завода Мосоловых в Боровском уезде на речке Луже. И своего добился! Потерпевшие поражение Мосоловы оставили победителю не только освоенную производственную площадку, но и все заводские постройки. Вскоре Шувалов, забыв про аргументы в пользу остановки завода, заявил о желании его восстановить. Впрочем, получив под это беспроцентный кредит в 12 тысяч рублей, намерения не осуществил[1002].