Николай Соколов - Образование Венецианской колониальной империи

• Название: Образование Венецианской колониальной империи
• Автор: Николай Соколов
• Издательство: Издательство Саратовского университета
• Жанр: История
• Год: 1963

От автора OCR:

О причинах плохого качества источника, с которого выполнен OCR, см. в биографии автора (ссылка выше).

Пример исправленных грубых опечаток:

В источнике:

109. Договор напечатан у Креймайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 648).

{Фамилия дана неверно; также сомнительно, чтобы одна выписка из архива располагалась не на двух страницах подряд, а через 181 страницу от ее начала}.

Исправленный вариант:

109. Договор напечатан у Кречмайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 468).

---

Огромное значение морского и караванного пути, связывавшего южные страны Востока со Средиземным морем через Египет, делало для венецианцев необходимым проникновение и в нильскую долину. Торговые связи с Египтом, существовавшие несомненно издавна, не были, по-видимому, до начала XIII в. облечены в форму договорных отношений. Мы допускаем, как об этом уже говорилось выше, что у венецианских политиков одно время могла существовать мысль о том, чтобы проложить дорогу в Красное море при помощи крестоносных ополчений; но затем расчетливые купцы пришли к мысли добиться разрешения интересовавшей их проблемы мирными средствами. Республика св. Марка после событий четвертого крестового похода особенно сдержанно относилась к новым крестоносным авантюрам, в которых венецианцы уже не могли рассчитывать на руководящую роль. На письмо Иннокентия III к преемнику Энрико Дандоло, написанное в 1213 г., где папа деликатно напоминал о все еще невыполненном Венецией обете, дож выразил готовность содействовать крестоносцам, но не отзывался на приглашение римского первосвященника лично принять крест.[1707] Мысли венецианских дипломатов работали в это время в другом направлении.

Вероятно около 1217 г.[1708], когда начала подниматься новая крестоносная волна с Запада, венецианцы и добились у тогдашнего египетского султана Эльмелик Эладиля обычных в их сношениях с мусульманскими государями привилегий. Султан в нескольких грамотах гарантирует свободу передвижения в своих владениях, неприкосновенность личности и имущества не только венецианцев, но и тех из западных пилигримов, которые будут совершать путешествия во «св. землю» вместе с венецианцами. «Для роста и укрепления торговли», — значилось в договоре, — венецианцы не должны платить больших портовых и таможенных пошлин[1709]; они могут беспрепятственно торговать на всей территории Египта[1710]; султанские чиновники не должны преследовать их даже за ввоз вина, поскольку последнее предназначалось для личного употребления[1711]; венецианские купцы должны быть в почете и получают охранные грамоты ко всем местным представителям султана. Венеция обеспечила для своих купцов также и опорный пункт в Александрии: договор предоставлял им право «на птичьем рынке» этого города устроить гостиный двор, вокруг которого они могут поставить стражу и «спокойно и благопристойно» проживать в нем.[1712] Договор составлен в особо дружественном тоне, и стороны называют себя добрыми друзьями.

Вероятно, заключением этого соглашения объясняется тот факт, что позднее, в связи с шестым крестовым походом, католический Запад не мог добиться от венецианцев большего, чем простой нейтралитет в предстоявшей войне с египетским султаном. Циркуляр дожа от 1226 г. запрещал венецианским купцам отправлять на Восток лес, железо, смолу, под страхом конфискации этих грузов, как военной контрабанды.[1713]

В рассматриваемое нами время торговые интересы Венецианской республики в остальных районах Африки были менее значительными, чем в Египте или Малой Азии и Сирии, но тем не менее, они заслуживают внимания. Северная Африка была рынком закупки и сбыта самых разнообразных товаров. Из Африки Венеция вывозила рабов, лошадей, соленую рыбу, соль, зерно, оливковое масло, выделанную кожу разных сортов, дубители и красители, сахар, воск, мед, финики, миндаль, благовонные травы, ковры, шерстяные и хлопчатобумажные ткани и в еще большей степени разнообразное текстильное сырье, свинец, ртуть, слоновую кость, кораллы, лаки и клей. В состав встречных товарных потоков входили: лес и изделия из него, металлы — медь, олово, железо, драгоценные металлы в монете и слитках, драгоценные камни — рубины, изумруды и жемчуг, фальшивые камни, мастерски изготовлявшиеся в Венеции, железо — скобяные и посудохозяйственные товары, стекло, некоторые виды красителей, белители и обезжириватели, пряности, сукна, благовонные вещества, медицинские средства и даже отчасти вино для христианского населения. Тлемсен, Бужия, Тунис, Триполи, Бона были оживленными рынками, где всюду слышалась европейская, особенно итальянская речь.[1714]

В западной части северо-африканского побережья гораздо раньше венецианцев обосновались их конкуренты, пизанцы и генуэзцы. Возможно, что даже ранее чем пизанцы и генуэзцы, появились в западной части северо-африканского побережья марсельцы. Первый их договор с султаном Марокко относится еще к 1138 г.[1715] Пизанцы и генуэзцы показались в портах африканских потентатов почти одновременно, около середины XII в., — по крайней мере от этого времени мы располагаем документами, свидетельствующими о таких связях:[1716] в 1157 г. от султана и Туниса в Пизе было получено письмо об оформлении договора о мире и торговле, заключенного между ним и Пизанской республикой; документы о торговле различных коммерсантов Генуи идут от 1155, 1157, 1162 и т. д. годов.

Венеция вступает в договорные отношения с государями северной Африки гораздо позднее и с султаном Туниса, например, не ранее тридцатых годов XIII столетия. Первый дошедший до нас договор относится к 1231 г. Султан Туниса и Триполитании Захария Яхья по этому договору предоставил венецианцам право повсеместной торговли в его владениях, при условии оплаты пошлин в размере 10 проц. с оборота. Операции с золотом и серебром могли протекать при вдвое пониженном проценте обложения, но портовые пошлины должны были оплачиваться во всех случаях. От каперских операций, направленных друг против друга, должны были воздерживаться обе стороны, а венецианцы, кроме того, и не должны были покупать товаров, отнятых кем бы то ни было у тунисских купцов, а если бы кто-нибудь из них совершил такую операцию, то такие товары подлежали конфискации. Венецианцы особо оговорили важное для них право закупки хлеба в пределах владений султана, на что он дал согласие при условии, если цена на него не будет выше определенного уровня. Венецианские купцы по смыслу договора могли основывать торговые дворы во владениях султана, обносить их высокой изгородью, охранять их, самостоятельно разбирать в них тяжбы между собою. При любом торговом дворе они могут иметь церковь, хлебопекарню и пользоваться банями по своему обычаю. Если султану понадобился бы флот, то он мог бы зафрахтовать до одной трети венецианских кораблей, которые оказались бы в портах Туниса и Триполитании, но по выбору венецианского консула.[1717]

Так по всему побережью восточной части Средиземного моря постепенно вырастала цепь венецианских фондако, которые не только облегчали венецианским купцам ведение их торговых операций, но служили также и целям политического влияния на Востоке.

Представление о масштабах венецианской торговой экспансии не было бы достаточно полным, если бы мы не коснулись еще одного важного района этой экспансии, берегов Черного моря.

Вопрос о времени появления венецианцев на Черном море трактуется обычно в том смысле, что их деятельность широко развернулась там еще с очень раннего времени, не позднее начала XI в.[1718] Первые крестовые походы расширили здесь их торговые операции и ввели сюда их конкурентов, генуэзцев и пизанцев.[1719] «Пизанский порт» на Азовском море и генуэзцы в Тане появились будто бы еще в XII в.[1720] «Венецианские экспедиции в эту страну (северные берега Черного моря) в XII в. были очень активными, — пишет Арменго, — северная Европа обязана им своими связями с Югом и Востоком».[1721] На раннем появлении в Черном море итальянцев вообще и венецианцев, в частности, настаивали и наши русские ученые — Ф. К. Брун и М. М. Ковалевский.

В качестве единственного документального доказательства всего этого привлекается содержание договора, заключенного императором Мануилом и генуэзцами в семидесятых годах XII в., в котором лигурийским купцам разрешалось плавание по Черному морю, за исключением Росии и Матрахи[1722], причем из этого делается совершенно неожиданный и ничем неоправданный вывод — «для венецианцев и пизанцев, следовательно, такого ограничения не существовало».[1723] Ссылаются иногда на факт упоминания о венецианцах в Киеве в «Слове о полку Игореве». Этот факт, конечно, достоин внимания, но из него не следует, что венецианцы появлялись в Киеве благодаря их широкому внедрению на берегах Черного моря уже в XII в.[1724]

Нам думается, что весь этот вопрос должен быть поставлен несколько иначе.

Огромное значение для Византии северного рынка общеизвестно. Отсюда этот самый большой город средневековья получал продовольствие и разнообразное сырье для своей промышленности. Не забудем, что в VII в. арабы отняли у Византии Египет, а в XI в. — турки — Малую Азию. Торговые договоры киевских князей с Византией нужны были не только Руси, но в еще большей степени для самой Византии. В X в. Русь обосновалась на берегах Черного и Азовского морей. Усиленное засорение черноморских степей кочевниками затрудняло, разумеется, торговые связи Руси с Восточной империей, но они не прерывались. Плано Карпини видел в Киеве в 1247 г. трех венецианских и двух генуэзских купцов, — торговые связи новых владельцев Константинополя и проливов с северным Черноморьем продолжались, стало быть, традиционным порядком, несмотря на татарский погром. Торговые связи Византии с севером были «святая святых» ее экономической жизни, которые она должна была ревниво охранять от всякого проникновения в них посторонних, — только ее корабли должны были плавать вдоль северного Черноморья. Осуществлять этот принцип экономической политики, политики монопольного использования торговли с северным Черноморьем и Приазовьем было тем более легко, что ни один корабль не мог пройти незамеченным мимо причалов и морской стражи Восточной столицы.