В. Бирюк - Найм

• Название: Найм
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Альтернативная история

---

Скажи волшебное слово «ап!» и быть тебе «повелителем тигров».

Сходно ведут себя и художники со скульпторами: «ожившая статуя», «изображённый на портрете предок повернулся ко мне и сказал…».

Для гуманитариев свойственно оперировать абстракциями — названиями, изображениями, символами взамен объектов реальности, сущностей. Для нормального человека наоборот — свойственно конкретное восприятие. В языках первобытных племён постоянно встречаются весьма конкретные названия. Не вообще — «облако», а «облако из которого идёт дождь вон над той горой». Соответственно, если дождь идёт над другой горой — используется другое слово.

Об этом спорит со Святым Писанием доктор Фауст:

— В начале было слово.

— Нет! В начале было дело!

Между этими двумя формами мышления и восприятия мира находиться инженерия.

С одной стороны — сплошная абстракция. «Прямая линия, сломанная вот так — изображает ригель, сломанная вот так — силовой кабель». Сплошные символы, условные обозначения, лейблы.

С другой… что может быть конкретнее просто автомобиля? С его тысячами деталей. Каждая из которых весьма конкретно задаётся и материалом, и габаритами, и местом в технологии сборки.

Ощутить в руках вполне конкретную дрожь уходящего в сторону при стрельбе «калаша», и соотнести её, в своих мозгах, с абстракцией в виде чертежа затворной рамы…

На этой человеческой способности переходить от символов к сущностям и обратно и основаны все тех. процессы индустриальной цивилизации. Здесь, в «Святой Руси», да и вообще в средневековье, этого почти нет — основой является воспроизведение образца. Повторение сущности, а не реализация символа.

Для попаданца-прогрессора это свойство аборигенов — катастрофа. У него ж нет образцов! И большинство из них он сделать не может. Не умеет, нечем, не из чего… А объяснить… Я уже об это бился с «избой типовой». Нормальный абориген, глядя на выложенный на столе из деревянных ложек квадрат с чапельником поперёк, выдал бы мне что-то типа:

— Не… да ну… пряжка из дерева — глупость… Дык какое железо? Ложки-то деревянные! Слепой, что ль… И чапельник… ну глянь — он же толстый — это ж каку дырищу в ремне делать надо… И опять же — гля, дёрг-дёрг — оно и развалилось. Не. У нас с отцов-дедов-прадедов такой хрени не было.

Это — здешний нормальный подход. А Прокуй видит за символом — сущность, «ловит», «хавает», «просекает»…

Так, в список требований к нанимаемым мастерам нужно добавить ещё один пункт — «ненормальный». Не в смысле «придурок», а в смысле… Хотя людей с непривычными свойствами, например, со способностью к абстрактному мышлению, часто держат за дурачков. Придётся к этой категории туземцев присматриваться внимательнее.

А с Прокуем, с этим битым, драным, наплакавшимся недоразумением — красота! Он — понимает! Вот эти деревяшки на столе, вот так оно ходить будет, вот так упрётся, сюда ремень, здесь дырки… И ему это интересно, ему это понимание нового — в радость.

— Здорово! Никогда такого не делал!

Сам хлебает, а с ложек этих на столе — глаз не сводит. Попробуем посложнее. Пока паренёк не остыл.

— Так, ещё дело. Видал, как ось в ступице крутиться?

Начал я, было, ему про подшипники рассказывать. И скольжения, и качения, шариковые, роликовые… Не, не врубается. Просто мозги не воспринимают. Вижу, что пытается, напрягается, но… «Грызть гранит науки» — широко распространённое выражение. Когда висишь на скале, вцепившись в неё одними зубами… А оно ползёт, что-то крошится — не то зубы, не то гранит… Болезненное чувство. Тяжко парню. Мой прокол. «Ещё раз и лучше» — старая математическая мудрость. Ладно, давай попроще:

— Дужку в полкольца сделать можешь? Чтобы у неё внутри сгиба другая дужка ходила?

— Ну. А чё тут? А к чему это?

Показываю. Буквально пальцами на его запястье. Вот полукольцо легло на его кисть, вот другое полукольцо провернулось и полностью охватило его запястье.

— Выдерни.

— Эта… ты чего? Отпусти. Ну!

— Да ты не бойся. Ты ешь давай. Теперь прикинь: делаем два таких составных полуколечка, соединяем их цепочкой, в концы внешних дужек ставим замочки простенькие. Взяли какого человека плохого, ну, шиша лесного. Колечки ему на ручки — и защёлкнули. И всё — он так сильно ручками махать не будет. Называется такая приспособа — наручники.

— «Наручниками» или — «наручами» здесь называют часть защитного доспеха, надеваемого на руки бойца выше боевых рукавиц. А вот такая конструкция, которую я здесь пытаюсь спрогрессировать — изобретение конца 19 века. Испанский полицейский офицер, пришедший арестовывать Кармен, которая имени Бизе, был оснащён ремнями, а не наручниками. «Оковы тяжкие падут» у Пушкина — это именно оковы. Кандалы, тяжёлые металлические кольца-стаканы с боковым разрезом по высоте, которые одевались, заклёпывались на каторжанине и снимались, расклёпывались, сбивались с него — только кузнецом с соответствующим инструментом в специально оборудованном помещении. Соединение — по названию видно — заклёпкой. Соответственно, наложить кандалы — молот, клещи, наковальня. Снять — молот, наковальня, зубило, клещи…

— Я похожее у Укоротичей проходил в Киеве. Тогда мне кузнец ошейник холопский надевал. И повторить пришлось в Рябиновке, где тогдашний кузнец мне мало-мало шею не пропорол, тот ошейник снимавши.

— А у Прокуя мозги работают — сразу сообразил:

— Так такую же хрень можно и на шею одевать! Замочек защёлкнул, верёвочку привязал и тащи дурня куда хочешь.

— «Веревочку» — не пойдёт, перегрызть может. Цепочку надо.

Средства быстро и надёжно ограничить рукомахание собеседника — здесь нет. Чувствую я — мне оно скоро потребуется. Уже нужно. Силушки у меня маловато. Прижать, придавить, остановить взрослого мужика — не получается. Всё какие-то хитрости-манёвры. Вот этого «юмориста морковного» я сегодня три раза поймал. На дрючок, на пинок и на воротину. А толку? Каждый раз спешно убегать приходилось. А поговорить? Каждый раз куча проблем — пространство для собственного манёвра, постоянный контроль его движений, упреждение… И всё — впустую.

Чтобы вести серьёзный разговор нужно убедить в своём превосходстве. Ну, хотя бы, в равенстве. Вызвать уважение. А для хомнутых сапиенсов уважение начинается с габаритов. Кто толще — тот и уважаемее. Эта норма во многих человеческих культурах прямо вбита. Цепочка: «дородный-толстый-важный-главный» и в русской традиции звучит постоянно.

«Помнишь, как бывало
Брюхом шёл вперёд,
И крестом сияло
Брюхо на народ?».

Я этому инстинктивному представлению аборигенов о «начальственности» — не соответствую. Нет, если со мной поговорить, я любому мозги так промою… Но ведь для этого нужно человека остановить, заставить слушать… Палкой там, по лодыжкам… для улучшения слуха и зрения… Вот наручники с ошейниками очень для этого подходят. Для фиксации слушателя в пространстве. А иначе… иначе убивать придётся. А мне это как-то… Нет, я уже умею, я уже начал и не остановлюсь. Но покойников себе нужно выбирать самому. Не следуя их личным капризам и глупым предубеждениям.

— А на какой размер тебе сковать надо? Ну, руки-то у людей разные.

Хорошо, что Прокуй — ребёнок, подросток. Нормальный кузнец меня бы просто послал. Похмыкал бы, головой покрутил. «Да не… Не, низя… У нас с дедов-прадедов в заводе такого не было…». Может, и пальцем у виска покрутил бы. Поблагодарил бы за угощение и пошёл бы рассказывать по городку про «придурка с Пердуновки». Который «на железяках свихнувши…».

Ни один нормальный мастер… Но Прокуй не мастер! Он ещё ученик. Ему это ещё интересно. Не — «кто-с-кем-спит», не — «где-что-почём». Ему интересно «как бы эту хрень уелбантурить». Для него эти дела кузнечные — не дело, не служба, не источник хлеба насущного — «отстоял и ладно». Для него это всё — ещё игрушки, развлечение, забава. Он не думает: «да кому это надо», «да на что оно? — есть же известное», «да кто это купит?». Вся рыночная сторона нового изделия ему пока не интересна. Интересно — сделать. Любопытно ему. «Любопытство сгубило кошку»… Это я сегодня насчёт Мараны подумал. А «котёнка»?

Не по науке управления, не по рекомендациям от «нации эмигрантов», не страхом, не «эдемом», не «златом-серебром» — работой. Сманить человека невесть куда грязной тяжёлой неопределённой работой… Но — пробуем.

— Мне на разные размеры надо. И на руки, и на ноги, и на шеи, и на пояса. Сколько, каких размеров… сейчас не скажу — надо смотреть. Крепёж между колечками, замки в них… есть разные задумки — надо пробовать. И ещё кучу разных… разностей сделать надо. Ты пилу циркулярную ковал? Нет, не поперечную, а циркулярную. А зажигалку типа «зиппо» — сможешь? Не знаешь — не беда, научу. Покажу, нарисую, дам попробовать. Много я чего знаю, но мне с Рябиновки — сюда не наездиться. Хочешь учиться — пойдём со мной. «Нет» — буду искать из здешних подмастерьев толкового. Почему это — «толковых нет»? Да я и твой-то толк покуда только на словах видел. И инструментом своим передо мной хвастать без толку — я в этом деле мало понимаю. А вот что у меня в Рябиновке полная кузня стоит, со всеми причиндалами — я знаю. Я и голого взять могу — лишь бы с головой был. Так что — решай. А то я другого искать пойду: «кто не спрятался — я не виноват».