В. Бирюк - Найм

• Название: Найм
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Альтернативная история

---

Монастырское заключение, как одна из разновидностей церковного наказания — епитимьи, может доходить до 14 лет. Этот срок применяется при связи женатого мужчины и замужней женщины. К женщине, естественно. Обычно, однако, сроки меньше. В зависимости от «преступления» и поведения «преступницы». Например, при добровольном соблюдении обета молчания или особо сурового поста, срок может быть сокращён. Родня может выкупить женщину («а ю род окупить») — взять за мзду на поруки. Часть наказания может реализовываться и под родительской крышей, например, запрет на посещение церкви, на причастие. Часто — пожизненный обет безбрачия. В отличии от обычных наказаний светских властей, епитимья может включать в себя и избиение женщины кнутом или плетью.

Такая система обеспечивает церковь, и, прежде всего, женские монастыри, непрерывным потоком дармовой рабочей силы для принудительного труда. Женщины оставались в монастырях вечными прислужницами, послушницами, изредка — инокинями. Ибо, и отбыв срок, не могли, часто, возвратиться в мир, где им — безмужним, бездетным — просто не было места.

Может, зря я так разозлился на храмовую прислужницу в Свято-Дивеевском? Может, это не её личное хамство, а традиция? Такая… исконно-посконная. Использование церковью женского рабского труда на Руси — это не просто так, а с «дедов-прадедов». Сам преподобный Серафим любил посылать женщин на земляные работы. Выкопанная по его приказу знаменитая «Канавка» вполне годится в качестве противотанкового рва.

Впрочем, вера окружающих в «божью благодать» позволяла этому «районированному накопителю» — Серафиму Саровскому проводить и более сложные манипуляции.

Между прочих инокинь, пребывающих в опекаемом им монастыре, была одна, именем Елена, по рождению своему происходящая из благородного сословия. Искренне уверовав в святость преподобного Серафима, состояла она в ближайших ученицах и помощницах его. Восхищение и воодушевление своё, производимое на неё величием духа преподобного, сумела она через письма передать и брату своему, коий пребывал небогатым помещиком в одной из северных наших губерний. Сей дворянин, непрерывно побуждаемой письмами любимой сестры своей, отправился в столицы, где и сыскал немалые успехи, радея за нужды преподобного и наставляемой им общины. Однажды сия инокиня явилась к преподобному Серафиму в слезах. Ибо получила она письмо от брата, в коем извещал он сестру свою о своей тяжкой болезни и неминуемой скорой смерти. Тогда наставник сих сестёр во Христе сказал ей:

— Нет, рано ему ещё. Он мне для дела нужен. Пойди и умри за него.

Сия Елена, услыхав слова наставника своего, пришла в крайнее волнение, ибо смерть пугала её чрезвычайно. Однако же долгая добрая отеческая беседа пастыря успокоила её душу. Тотчас пошла она в уединённую келью свою, где в тот же день и умерла. Брат же её чудесным образом немедля же выздоровел.

Женщина, рассказывавшая нам с женой эту историю, захлёбывалась от восторга и умиления при явлении сего «божьего чуда», произошедшего от молитвы преподобного Серафима Саровского. Мы же, при всём уважении и понимании необходимости лоббирования корпоративных интересов и перенаправления финансовых потоков, увидели здесь, прежде всего, преднамеренное убийство неповинной женщины. Неповинной ни в чём, кроме веры своей.

Я никак не могу оценить силу религиозных чувств той «юной вдовицы», которой поп подол задирал. Но если она от него «понесёт», то у неё впереди замаячит «церковный дом». Хочется думать, что мир разумен, и дело ограничится какой-нибудь лёгкой епитимьёй. Типа: отработать полгода в хозяйстве священника задарма. А может просто: попугает и простит. Для вербовки, в форме искреннего раскаивания, надёжного источника информации в данной общине?

Я уже говорил, что нормы сексуального поведения в «Святой Руси» весьма фрагментированы. И «подлые сословия» более следуют традициям, «как с дедов-прадедов заведено», а не законам. Но над всем этим разнообразием висит топор «Устава». Который в любой момент может быть применён к любому из нарушителей. Которые и составляют основную массу туземного населения.

Ситуация достаточно хорошо знакомая и по моей Демократической России: «Виноваты — все. А дальше — как договоримся».

«Устав» на «Святой Руси» — второй закон. Не менее действенный, чем «Русская Правда», но значительно более жестокий. И — «жадный». Если в «Правде» максимальная установленная вира — 80 гривен кунами, то в «Уставе» — 10 гривен золотом, что соответствует 480 «кунских» гривен. По нескольким статьям — 100 гривен митрополиту. При том, что вира даже за убийство свободной женщины — 20. «Согрешив, бабу впятеро дешевле убить, чем попу заплатить».

Почти везде дополнительно — епитимья. И тут очень широкие возможности для власть имущих. Пара месяцев сурового поста — и мужик просто косу не потянет. Про соху и говорить нечего. В сезон, когда «день — год кормит», так можно загнать семейство в нищету вплоть до вымирания от голода.

Развод расценивается как преступление, и церковь берёт штраф. Причём, не только 12 гривен за расторжение церковного брака, но и 6 за развод невенчанных. Такая интересная практика: жить невенчанными — грех, разойтись — тоже преступление.

Мне надо развести две семейные пары своих холопов. Цена соответствующим ритуальным танцам — 24 гривны. За такое серебро можно неплохой косяк лошадей купить…

— Значит, ты, боярич, грамотный больно? Законы тебе сведомы? Ну, так ты должен тогда знать, что при прохождении иерея по приходу, прихожанам надлежит приветствовать оного с искренней любовью, послушанием и смирением. Ибо…

— Ты, иерей Геннадий, стоишь на моей земле, среди моих людей…

— Неверно глаголешь, отроче. Вся — земля божья. И люди все — божьи. И мне, слуге божьему, надлежит исполнить должное перед Господом нашим и во имя его…

— Хрысь! Попу, кроме хлеба и воды с «искренней любовью» — ничего не давать. Голодный поп лучше служит. Вся плата — как дело сделает. Почему барахло не перетащили? Живо!

Полагаю я, что человек, свершивший худые дела за сиё зло казнями должен быть казнён. И втрое казней — пастырю. Ибо первая — по самим злым делам его, вторая — ибо пастве своей зло за образец показал, третья — за поношение Господа нашего. Как по «Русской Правде» господин отвечает по долгам слуг своих, так и славе Господней от худых попов — урон.

Три беды было на «Святой Руси»: худые соседи, худые князья да худые попы. Первые две — я придавил. А вот третья… И конца-края не видать.

Несколько местных мужиков, заглядывающих в ворота на наш крик, по команде Хрыся двинулись в избу. Поп открыл, было, рот, подумал, с нескрываемой ненавистью оглядел меня и двинулся за ними. Что-то он такое знакомое произнёс вполголоса… Типа: «Ну, погоди!». Окстись, дядя, я — не зайчик из мультфильма. Хотя… на «Святой Руси» и из волков шубы шьют.