Николас Конде - Щупальца веры

• Название: Щупальца веры
• Автор: Николас Конде
• Издательство: Олма-пресс
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-152-9

Профессор этнографии американского университета не мог даже предположить, что гибель его жены от несчастного случая — лишь начало в цепи необъяснимо-зловещих событий, в результате которых он оказывается исполнителем велений религии Вуду, требующей от него — современного человека и трезвого ученого — искупительной жертвы в духе ветхозаветного Авраама: жизни его малолетнего сына

---

Кэл вспомнил, как Оскар говорил ему, что разница между полами не имеет большого значения в Сантерии. Святая женского пола может представлять африканское божество мужского пола. А здесь происходит обратное — божество женского пола вселяется в живого мужчину.

Знание теории тем не менее не делало это зрелище менее шокирующим.

— Добро пожаловать, Ошун, — церемонно сказал Оскар омо-орише. — Ты голодна или хочешь пить? Скажи мне, что ты хочешь, и я обслужу тебя.

— Мне ничего не надо, я лишь хочу быть вместе с вами, — ответил одержимый дантист мелодичным женским голосом, — Пожалуйста, продолжайте ваше празднество, наслаждайтесь, и я буду счастлива.

Оскар кивнул и повернулся к гостям, стоящим в круге, указывая им жестом, что они могут рассеяться и что вечеринка продолжается. Гости снова образовали группки и начали разговаривать, есть и пить.

И снова это была обыкновенная вечеринка с одним-единственным отличием: один из приглашенных был бог.

Дантист со своими закатанными брюками вместе с Оскаром вертелся в толпе, переходя от группы к группе, чтобы поболтать. Время от времени пронзительный с высоким тембром смех заглушал веселый шум, стоящий в комнате. Движения омо-ориши также были подлинно женскими: мягкая кошачья походка, экспансивные, но тем не менее грациозные движения рук. Кэл видел, как омо-ориша беседовала со спортивным комментатором, лениво опираясь рукой на плечо мужчины и нежно поглаживая его затылок.

Кэл не мог оторвать взгляда от этого зрелища, хотя Тори неоднократно одергивала его. Ошун — богиня любви, нежная и ласковая, когда ее не трогают, объяснила Тори. Но как только ее обидят, она становится одной из самых безжалостных и беспощадных богов Вуду.

Кэл продолжал наблюдать, стараясь оставаться незамеченным, за продвижением одержимого мужчины по комнате. Многие гости дарили ему маленькие подарки — цветок с лацкана пиджака или даже какую-нибудь драгоценность.

— Это обязательно, — сказала Тори, — если бог выражает свое восхищение каким-нибудь украшением. Но, разумеется, все эти подарки будут возвращены, когда Ориша покинет тело мужчины.

В конце концов Оскар и омо-ориша переместились в угол комнаты неподалеку от места, где стояли Кэл и Тори. Кэл почувствовал растущую тревогу как предвестник столкновения. Тревогу не от страха, а от желания разоблачить обман дантиста, попытаться справиться с этой задачей. Если есть какая-нибудь надежда освободить Тори от этого нелепого идолопоклонства, — а может быть, и его самого, — то случай предоставляется здесь; надо лишь доказать, что это представление не что иное, как обман. Возможно, честный обман, обман, при котором разум сыграл с ними злую шутку, но тем не менее это обман.

Омо-ориша приблизился к Кэлу и Тори, а затем остановился. Стоя у стены вместе со своим другом, Шэрон Лейн смотрела на него. Омо-ориша медленно повернулся к ней, а затем направился в ее сторону. Она судорожно вздохнула от напряжения, и ее друг успокаивающе обнял ее за плечи.

— Ты великолепна, — сказал омо-ориша холодным вкрадчивым голосом. — Нет ничего, что доставляет Ошун большее удовольствие, чем смотреть на красивых женщин. Поскольку я — богиня любви, а ты — вдохновение для всех любовников.

В комнате наступила тишина. Все повернулись и стали наблюдать.

— Спасибо, — дрожащим голосом ответила Шэрон Лейн. Вся выдержка и изящество, которым обладала преуспевающая манекенщица, покинули ее. Подобно неуклюжей девочке-подростку, она стояла, скрестив ноги.

Пробравшись к ней поближе, омо-ориша вытянул руку и коснулся ее блузки из воздушного шелка с глубоким вырезом и застежкой спереди.

— Твой наряд тоже прекрасен, птичка, — сказал одержимый дантист; тон его голоса становился более мягким и соблазнительным. Он слегка пробежал кончиками пальцев вверх и вниз по пуговицам блузки, затем опустил руку за вырез ее блузки, касаясь округлостей груди манекенщицы.

Шэрон Лейн бросила взгляд в сторону своего друга, прося о помощи. Он нахмурился и слегка покачал головой, как бы призывая ее сохранять спокойствие и предостерегая от резкой реакции.

— Как ты думаешь, она мне пойдет? — спросил омо-ориша застенчивым голосом.

Шэрон Лейн колебалась.

— Тебе кажется, что нет? Не так ли? — Теперь голос был по-детски вкрадчивым, — Она такая очаровательная. Я бы хотела ее иметь.

Друг Шэрон слегка подтолкнул ее локтем, но она уставилась на одержимого дантиста, не шелохнувшись и не в силах произнести хоть слово.

Наконец ее друг заговорил вместо нее:

— Ты дала нам все, что у нас есть, Ошун, Все, что мы можем дать тебе в ответ, мы дадим с удовольствием. — Он снова слегка подтолкнул Шэрон локтем. Она по-прежнему не двигалась. — Давай, куколка, — с беспокойством прошептал он, — сделай это!

Шэрон Лейн повернулась к своему другу.

— Что сделать? — спросила она. — Снять блузку? Джонни, у меня ничего под ней нет. Я ношу ее на голое тело.

Ее друг посмотрел на Оскара, который стоял позади омо-ориши.

— Послушай, не может же она…

— Ты раньше бывал с нами, Джон, — ответил Оскар, — ты знаешь обычай.

— Дорогая, — тихо сказал Шэрон Лейн ее друг, — ты должна это сделать. Желтый — это любимый цвет Ошун. И это часть…

— Чушь! — взорвалась манекенщица. — Я этого не сделаю!

Омо-ориша холодно рассмеялся.

— Моя птичка не может сорвать свои перышки? Она отказала мне…

— Нет-нет! — быстро сказал ее друг, затем схватил ее за блузку и начал расстегивать пуговицы.

— Пошел ты знаешь куда, Джонни! — сказала манекенщица и оттолкнула его руку.

Но ее друг еще грубее схватил ее.

— Черт возьми, Шэр, ну подумаешь, проблема! О Боже, ты же позировала на прошлой неделе с обнаженной грудью для Авендон. Это просто…

— Меня тошнит от этого! — вырываясь, вскрикнула она. — От всей этой ерунды! Боже мой, Джонни, ты не говорил, что здесь будет такое. Ты сказал, что это поможет тебе. — Она повернулась к омо-орише. — Нет, идиоты! Будь я проклята, если понимаю, почему я должна раздеться, чтобы этот дурак мог порезвиться!

Ее друг, который вначале пытался ее удержать, теперь отпустил ее и отошел в сторонку, держа свои ладони так, словно отражал какой-то смертоносный луч, который она излучала.

Шэрон Лейн в замешательстве уставилась на него, затем посмотрела вокруг и увидела омо-оришу. Человек-бог стоял неподвижно, как статуя, и одной рукой указывал на нее. Его лицо являло собой ужасную маску ярости.

— Ладно, — хрипло сказала она слабеющим голосом. — Извините меня. Я не должна была говорить…

— Ты отказала мне в том, что принадлежит мне, — словно напевая вполголоса, мрачно сказал омо-ориша. — По закону Обаталы я даю тебе два irole!

Бог больше ничего не сказал, но по-прежнему указывал пальцем на манекенщицу. Она медленно отступила, качая головой, не зная, что за неприятность ее постигла, хотя все же сознавала, что это было что-то ужасное.

— Пожалуйста, — бормотала она трясущимися губами, — пожалуйста… пожалуйста…

Никто в комнате не пошевелился и не произнес ни слова. Шэрон Лейн взглянула на своего друга умоляюще и протянула к нему руки.

— Джонни?!

Ее друг отвернулся от нее.

Ее страх и замешательство достигли крайней степени. Не находя ни утешения, ни понимания, она выразила все свое разочарование последней вспышкой гнева и продемонстрировала полное неповиновение. Сжав кулаки, изогнув свое тонкое тело, она пронзительно крикнула:

— Вы все идиоты! Сумасшедшие идиоты! — Затем в смятении повернулась и стрелой выбежала из комнаты, направившись вдоль длинной галереи к лифту. Там она стучала по двери, пока лифт не открылся. Она вошла в лифт, и дверь закрылась за ней.

Наступило долгое молчание, пока омо-ориша не заговорил:

— Я сейчас уйду. Я никого из вас не виню за это оскорбление, я просто хочу удалиться.

Оскар кивнул головой и мгновенно подал знак одному из гостей, который принес стул и поставил его в центр комнаты. Толпа снова образовала круг и дантист сел на стул.

Вынув из кармана большой белый льняной носовой платок, Оскар положил его на голову одержимого, затем наклонился и дунул сквозь ткань платка в ухо дантисту, в то время как барабаны выбивали дробь. Кэл увидел, как платок всколыхнулся три раза от дыхания Оскара.

Барабаны смолкли.

Через мгновение дантист поднял руку и сбросил платок со своей головы. Он окинул взглядом круг, в котором стояли пристально смотрящие люди, застенчиво улыбнулся и встал со стула. Затем, заметив, что его брюки закатаны до колен, нагнулся и аккуратно расправил обе штанины.

Одержимость прошла.

Бог возвратился домой.

Незамедлительно его окружили люди, требующие обратно брошки, ожерелья и другие личные вещи, которые он собрал за время гипноза.