Джон Уэйн - Зима в горах

• Название: Зима в горах
• Автор: Джон Уэйн
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

Имя Джона Уэйна хорошо известно в нашей стране. Его роман «Спеши вниз» получил высокую оценку критики и пользовался успехом у нашего читателя.

В романе «Зима в горах» писатель показывает острую политическую обстановку, которая сложилась в Уэльсе в 60-е годы прошлого века в связи с обострением там национального вопроса. Герой романа Роджер Фэрнивалл, филолог по образованию, отправляется в Уэльс для изучения валлийского языка. Судьба сталкивает его с разными людьми — шахтерами, водителями автобусов, мелкими предпринимателями. Всех их объединяет одна цель — борьба за национальные права.

---

Роджер выпил пиво и вернул пустую кружку.

— А теперь угощаю я. Ни ваш национальный вопрос, ни самоуправление меня не интересуют, но кое в чем вы правы. Дик Шарп, — Роджер очень постарался, чтобы это имя было услышано во всех уголках зала, — не стал бы прибегать к гангстерским методам, чтобы завладеть безобидным предприятием Гэрета с его единственным автобусом, если бы такая крупная компания, как «Дженерал», не обладала неукротимым стремлением к монополизации, не старалась захватить все большую и большую территорию и стереть с лица земли отдельных предпринимателей. Для оправдания этих действий у них заранее заготовлены ханжеские социально-экономические клише вроде: «поднятие эффективности обслуживания», «в ногу с современностью» и тому подобное, и все эти словеса тотчас начнут слетать с языка Дика Шарпа, стоит сунуть куда нужно монету и нажать какую нужно кнопку. Но только все они идиоты. «Дженерал» — идиоты покрупнее масштабом, а Дик Шарп — помельче, и к тому же еще и жулик, о чем они якобы не догадываются. Но так или иначе, все они идиоты. Потому что частные лица уже недолго будут извлекать доход из транспортных средств — их дни сочтены. Старший брат стоит у них за спиной и скоро проглотит их всех. Он проглотит «Дженерал» с такой же легкостью, с какой «Дженерал» проглотит Дика Шарпа, а Дик Шарп — Гэрета.

Двое мужчин подошли к стойке за свежими кружками пива, и Марио переключил свое внимание на них. А Роджер перевел дух после своей тирады. Он заметил, что мужчины, подошедшие к стойке, старательно избегают смотреть в его сторону. Вокруг него воздвигалась стена молчания, какая воздвигается обычно вокруг пьяного, который ни с того ни с сего начинает горланить патриотические песни в поезде.

Может быть, именно так они его и воспринимают: не повезло бедняге, какие-то у него огорчения, ну вот он и напился для поднятия духа, а теперь публично изливает свои жалобы в пивной. А может быть, это просто осторожность? Может быть, этот индейский петух, эта длинная тощая марионетка, помешанная на своей супруге и сыночке, в самом деле сумел нагнать страху на людей?

Марио уже возвратился к Роджеру и, опираясь могучими локтями о стойку, говорил ему что-то, тщательно, как на сцене, выговаривая английские слова. Роджер чувствовал, что ему следовало бы говорить с Марио по-валлийски, но он был для этого слишком зол, слишком не в своей тарелке. Сразу вылезут на свет все его погрешности в языке, а именно сейчас ему хотелось говорить быстро, решительно, веско. Нет уж, хватит ему подлаживаться к ним, он будет говорить с ними на равных.

— Я согласен с вами, — сказал Марио. — Транспорт слишком громоздкая штука в наши дни. Он не может больше принадлежать отдельным богачам. Так же как и отдельным беднякам. Через пять, через десять лет он станет государственным. Но, — он стукнул кулаком по стойке и, став в позу, сделался похож на статую Кавура в Милане, — тем более нам нужно самоуправление. Национализирует Кардифф — у Гэрета Джонса есть шанс выжить. Национализирует Лондон — Гэрет Джонс disfatto[26]. — И он сделал вид, что давит каблуком какое-то насекомое.

— Не вижу разницы, — сказал Роджер. — Не все ли равно Гэрету, перекупит у него дело государственное предприятие, находящееся в Кардиффе, или государственное предприятие, находящееся в Лондоне?

— Разница вот в чем, — произнес чей-то голос у Роджера за спиной. — Если это придет из Кардиффа, Гэрета возьмут на должность и он будет водить свой автобус по тому же маршруту. А если это придет из Лондона, на место Гэрета наймут какого-нибудь англичанина, Гэрету же предложат подметать пол в гараже.

Роджер, не оглядываясь, узнал говорившего по голосу. Это был Мэдог. А рядом с Мэдогом Роджер увидел какого-то незнакомца — молодого человека, примерно такого же возраста, как Мэдог. У него были светлые, очень коротко подстриженные волосы, очки в роговой оправе и длинная куртка из пушистого материала в крупную яркую клетку. Что-то в его внешности, бесспорно городской, наводило на мысль о тундре.

— А, привет! — сказал Роджер. В его теперешнем состоянии встреча с Мэдогом не сулила особой радости. — Ваша боевая черокезская раскраска еще не слиняла?

— Я укрепляю традиционные связи, — уклончиво отвечал Мэдог, — Je présente[27], — он указал на блондина в роговых очках, — Андре… — Роджер не дал себе труда запомнить незнакомую французскую фамилию, но поздоровался с молодым человеком достаточно учтиво.

— Надолго ли вы в Уэльс?

— Comprends pas[28], — сказал молодой человек, сурово глядя на Роджера сквозь стекла очков.

— О… A… Vous faites une longue visite au pays de Galles?[29]

— Ça depend[30].

— Et vous ne parlez pas l’anglais?[31]

— Jamais,[32] — решительно отрезал молодой человек.

— Il ne parle que le français et le gallois[33], — вмешался Мэдог.

Он, казалось, был страшно доволен собой и получал от всего происходящего какое-то загадочное удовлетворение. Его синий костюм все так же отчаянно лоснился, и вместе с тем он производил впечатление человека, к которому неожиданно пришел успех и преуспеяние. Что случилось? Мэдог держался уверенно, и лицо у него утратило землистый оттенок, словно подъем духа принес ему и физическое оздоровление.

— Vraiment?[34] — равнодушно спросил Роджер, — Vous êtes de Bretagne, peut-être?[35]

— Canadien[36], — отвечал молодой человек. Произнеся это единственное слово, он сжал губы и так поглядел на Роджера, словно хотел испепелить его взглядом.

— Ну что ж, давайте выпьем, — сказал Роджер. Он чувствовал себя смертельно усталым. — Beth ydych chi’n yfed?

Очкастый молодой человек растерянно перевел взгляд с Роджера на Мэдога и обратно.

— Похоже, он не слишком силен в валлийском языке, — не удержался Роджер.

— Он учится, — мгновенно ощетинился Мэдог.

— Ладно, спросите его, на каком языке ему угодно будет понять мой вопрос: что он предпочитает пить.

— Qu’est-ce que vous allez boire, André?[37] — спросил Мэдог.

Преодолев этот барьер, сделали заказ, разлили вино, сдержанно кивнули друг другу и выпили.

— Так что же он делает здесь, в Уэльсе? — спросил Роджер, просто чтобы поддержать разговор, хотя занятия этого субъекта не возбуждали в нем ни малейшего интереса. — Приехал, вроде меня, изучать язык?

«Да, ведь я для этого сюда приехал, разве не так? Но как давно это было. Я теперь неплохо знаю валлийский, но только это уже потеряло для меня прежнее значение».

— Отчасти, — сказал Мэдог. — Он здесь по поручению своего правительства.

— Правительства? Это что же — в связи с ящуром? Он ветеринарный инспектор?

— Как я уже говорил вам, он олицетворяет собою ось Карвенай — Квебек, — спокойно объявил Мэдог. — Ему сделано официальное предложение перевести «Гвилима чероки» на французский язык.

— Позвольте… — Роджер пытался что-то понять. — Вы же сказали, что канадское правительство оплачивает его пребывание здесь.

— Именно так. Он получает государственную субсидию.

— Но ведь он же… — Роджер не договорил, помолчал и начал снова. — Я хочу понять. Он приехал сюда к нам, чтобы перевести вашу поэму на французский язык. И опубликовать ее… где? В Квебеке?

— Первоначально там, да. Но это задумано как двуязычное издание — оригинал вместе с переводом, — так что оно будет распространяться и здесь, в Уэльсе. И кроме того, Париж, разумеется, всегда покупает часть тиража любого квебекского издания. Это для них один из способов поддерживать заокеанские связи. А к тому времени, когда мы закончим работу, книгу можно будет выпустить и во всех странах мира.

Роджер начинал понемногу понимать.

— Так он, значит, совершил этот приятный вояж для совместной работы с вами, а по сути говоря, для того, чтобы вы проделали за него всю работу, поскольку он, совершенно явно, и трех слов не может связать по-валлийски. А вы, конечно, в свою очередь — ведь этот бутерброд жирно смазан с обеих сторон — будете иметь возможность отправиться в Квебек, как только вам заблагорассудится.

— Ну, разумеется, — сказал Мэдог. — Как только без меня смогут обойтись здесь.

— Здорово, — сказал Роджер, и одним махом осушил кружку пива. Все чувства его были взбаламучены. С одной стороны, какое ему дело, если кто-то хочет расходовать средства на повышение популярности Мэдога как поэта, тем более что он несомненно этого заслуживает. С другой стороны, все это выглядело обычным современным жульничеством. Если слово «культура» еще не совсем утратило смысл, то что же все-таки важнее в свете подлинных культурных ценностей: чтобы Гэрет продолжал водить свой автобус или чтобы этот кривляка, который притворяется, будто говорит по-валлийски, а по-английски не говорит, и брешет и в том и в другом случае, выкачал из бюрократической машины своего государства кругленькую сумму, которая, получи ее Гэрет, помогла бы ему продержаться еще с год?

— Вы чего-то не одобряете? — с легкой иронией спросил Мэдог.