Джон Уэйн - Зима в горах

• Название: Зима в горах
• Автор: Джон Уэйн
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

Имя Джона Уэйна хорошо известно в нашей стране. Его роман «Спеши вниз» получил высокую оценку критики и пользовался успехом у нашего читателя.

В романе «Зима в горах» писатель показывает острую политическую обстановку, которая сложилась в Уэльсе в 60-е годы прошлого века в связи с обострением там национального вопроса. Герой романа Роджер Фэрнивалл, филолог по образованию, отправляется в Уэльс для изучения валлийского языка. Судьба сталкивает его с разными людьми — шахтерами, водителями автобусов, мелкими предпринимателями. Всех их объединяет одна цель — борьба за национальные права.

---

— Это же Дилвин! — воскликнула она и снова рассмеялась. — Это его аэроплан!

Ну да, так оно и есть. И все сразу стало на свое место. С ужасающей отчетливостью Роджеру представилась банальность происходящего: он в Лланкрвисе, сейчас воскресный вечер, завтра в 8.15 он должен отправиться в утренний рейс с автобусом, разбитое стекло еще не заделано, в печку надо подбросить угля, его колоссальное возбуждение сгорело дотла, и такие девушки, как Райаннон, не для него, а для разных там мистеров филдингов.

А быть может, намекало жужжание, — для дилвинов? Первая детская влюбленность — у нее в конце концов все козыри на руках.

Лежа на спине и прислушиваясь к резкому сухому жужжанию, все кружившему и кружившему над головой, Роджер вдруг подумал, что это, в сущности, самый прозаический звук на свете. На взгляд, в аэроплане Дилвина было что-то романтическое, когда он, словно чайка, нырял, взмывал вверх, реял… звуки же, которые он издавал, швыряли вас с облаков прямо на землю. И без всякого сомнения, именно этого и добивался Дилвин. Он наблюдал, подкарауливал; он знал, что Райаннон здесь с Роджером, и решил: они уже достаточно долго пробыли вдвоем, настало время вмешаться. Что говорить, это была блестящая мысль — послать сюда свою игрушку, чтобы она разрушила чары, и Роджер не мог себе в этом не признаться. Он недооценил Дилвина.

Райаннон сидела на кушетке и приводила в порядок прическу. То, что здесь произошло, больше уже не повторится никогда. Мгновение было упущено безвозвратно.

— Хотите выпить чаю? — спросил Роджер. — Я приволок сюда все необходимое.

— Это было бы неплохо, — внезапно ответила она тоном своего отца-дьякона.

Аэроплан Дилвина выпустил заряд царапающих звуков в перламутрово-голубое небо и начал спускаться вниз к своему хозяину.

А чуть позже Райаннон покинула часовню.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

На следующий день, словно для того, чтобы покрепче внедрить в сознание Роджера, в каком мире он обитает, бурый автобус не давал им покоя целый день: табличка с надписью «Внерейсовый» маячила у них перед глазами на всех перегонах в город и обратно. Кондуктор-хорек неотлучно сопровождал тестомордого шофера, и было похоже, что готовятся еще более агрессивные действия.

— Попадись только они мне в руки… хоть разок, — алчно и свирепо вздохнул Гэрет.

Это была единственная обмолвка за весь день, из которой явствовало, что присутствие конкурентов не прошло для него незамеченным. Роджер и сам не знал, должен ли он пожелать Гэрету успеха или жарко помолиться о том, чтобы его намерение не осуществилось. Впрочем, так или иначе, Гэрету едва ли представится возможность свести счеты. Эта парочка была необычайно хитра. Бурый автобус ни разу — ни на площади Карвеная, ни наверху, в Лланкрвисе — не останавливался рядом с желтым автобусом. Он возникал на дороге в самых неожиданных местах — выскакивал из-за какого-нибудь проулка, на одну-две минуты опередив автобус Гэрета, и забирал всех стоявших на остановке. В этот понедельник единственными пассажирами Гэрета и Роджера оказались те, кто пришел на конечные остановки загодя; с промежуточных же остановок всех забрал бурый пират и повез бесплатно. Последнее обстоятельство к концу дня начало тревожить совесть Роджера. Проезд из конца в конец — от Карвеная до Лланкрвиса — стоил шиллинг, и Роджеру было не по себе, когда он брал деньги из узловатой руки какого-нибудь старика пенсионера, который, выйди он чуть пораньше и пройди лишнюю сотню шагов, мог бы потратить свой драгоценный шиллинг на что-нибудь более приятное.

И в то же время здравый смысл подсказывал Роджеру, что, как только Гэрет сдастся, дорогой завладеет бездушная клика монополистов, и тогда уже никому не поездить здесь на автобусе за шиллинг. И, только продолжая борьбу, они могут защитить интересы тех, кто в этих случаях является извечной жертвой, — стариков и неимущих.

К тому времени, когда они совершали свой семичасовой рейс в город, застывшее в неподвижности лицо Гэрета уже походило на гранитную глыбу, а Роджер что-то гудел себе под нос, словно шершень. Бурый автобус не маячил впереди, но, поскольку они приехали в город всего с тремя пассажирами, можно было не сомневаться, что где-то там, во тьме, ненавистная машина скользит, точно акула, от остановки к остановке и заглатывает доверчивых простаков в свою чудовищную багровую пасть.

Гэрет остановил автобус возле памятника сэру Неизвестно-Как-Его, выключил мотор и сидел, положив руки на баранку. Его поза, понурость его плеч — все говорило Роджеру, что надежда покидает душу Гэрета, ускользает из нее, как воздух из автомобильной камеры с незаметным проколом.

— Ну, а что теперь, Гэрет? — негромко спросил Роджер, стоя у Гэрета за спиной и глядя на его отражение в ветровом стекле.

— Я знаю, где живет Дик Шарп. — Голос Гэрета звучал резко, угрожающе. — Я могу прямо сейчас пойти туда. Позвоню у дверей, а как он отворит, возьму его за глотку и… — Огромные пальцы Гэрета конвульсивно сжались в кулак, — …погляжу, как он почернеет.

Роджер принужденно рассмеялся, стараясь разрядить напряжение, и хлопнул Гэрета по плечу:

— Пойдем лучше выпьем. Есть другие способы.

В полном молчании — каждый чувствовал, что любое слово может выдать отчаяние, подступавшее к горлу, — они выключили свет и вышли из автобуса, оставив его на площади. Гэрет направился, как всегда, в свою пропахшую карболкой пивнушку, но Роджер не последовал за ним. Если они пробудут вместе до десяти часов, это приведет к тому, что оба еще больше впадут в уныние. Лучше посидеть с кем-нибудь, непричастным к их делам. И Роджер пошел к Марио.

В бар только что начал прибывать народ. Здесь было светло, весело, ярко горели лампы, пестрели ряды бутылок. Континентальная душа Марио как-никак нашла в этом свое выражение: бар должен был приносить людям отдых и утешение, и, открыв свое заведение, превратить его потом в дымный унылый закуток, было бы не в правилах Марио. К тому же сила традиции была в нем велика. Сам Марио был Роджеру безразличен, но его бар пришелся ему по душе, а сейчас он был рад даже обществу самого Марио.

Хозяин пивной выглядел сегодня еще более кудлатым, чем обычно; копна волос так буйствовала на его голове, что казалось, еще немного — и она завладеет всем телом и превратит Марио в снежного человека. Он бросил на Роджера дружелюбный взгляд из-под хмуро нависших бровей.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Мне угодно, — сказал Роджер, — чтобы все люди были равны, свободны и доброжелательны.

По лицу Марио промелькнула усмешка. Он поставил на стойку кружку пенистого пива и пододвинул ее Роджеру.

— За счет фирмы.

— Спасибо, а по какому случаю?

Марио с довольным видом пожал плечами.

— Мы сделали из вас nazionalisto[24]. Вы живете здесь всего три месяца, а уже начали соображать, что значит для нас самоуправление.

— Я совсем не имел в виду самоуправление, — с досадой сказал Роджер. Он поглядел на свои руки: они слегка дрожали. Гнев, подавляемый на протяжении всего дня, сказывался на нервах. — Самоуправление — чисто искусственная проблема. А я говорю о реальных проблемах, таких, как жестокость, алчность, тирания, власть богатых, которые могут припереть бедняка к стене. — Он говорил громко, не заботясь о том, что его могут услышать. — За деньги здесь, в вашем городе, можно слишком многое купить, как в любом другом. И вы этого не измените, даже если вами будут править из Кардиффа.

— Нет, изменим, — спокойно сказал Марио. — С любой проблемой легче справиться, если действовать по-людски. Вот, взять хотя бы вас. Я не знаю, что вас так разозлило…

— А, по-моему, вы знаете, — в тон Марио, беспечно и звонко, прервал его Роджер. — Если же не знаете, — значит, вы последний, до кого здесь доходят слухи. Поверить не могу, что вам не известно, почему я зол.

— Что-нибудь по части автобусов? — снизошел до признания Марио.

— Не что-нибудь, а решительно все. Вы не можете не знать, что Гэрета Джонса, вместе с которым я работаю, кое-кто взял за горло и душит, чтобы нажиться за его счет. Кто — я говорить не буду, потому что это вам тоже известно.

— Оно конечно, — сказал Марио. На мгновение его лицо приняло трагическое выражение, но тут же расцвело благодушной улыбкой. — Со всем этим будет покончено. Со всеми проблемами конкуренции. Это все от accentra-mento[25].

— Не прикидывайтесь дурачком. Дик Шарп…

— Ну вот, вы и назвали, — воскликнул Марио. — И я вам скажу: правильно. А почему он… этот наш друг… хочет прибрать к рукам автобус Гэрета? Да потому, что ему не терпится все перепродать. Кому? «Дженерал», главным боссам. А где они? В Карвенае? Нет. — Он так энергично затряс головой, что казалось, у него сейчас хрустнут шейные позвонки. — В Кардиффе, как вы сами знаете, — тоже нет. — Последовал новый спазматический приступ сотрясения головы. — Они в Англии.