Василий Клёпов - Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]

• Название: Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]
• Автор: Василий Клёпов
• Издательство: Книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1958

Описание удивительных похождений Васьки Молокоедова, Димки Кожедубова и Левки Гомзина во время прошлой войны, сделанное В. Молокоедовым и им же снабженное разными примечаниями и рисунками.

---

Она послушала, как мама стучит каблуками, спускаясь по лестнице, и, когда в подъезде хлопнула за ней дверь, заторопилась убегать. Но дверь оказалась запертой: мама нарочно сильно хлопнула дверью, чтобы американский замок автоматически защёлкнулся, и Белка не смогла убежать.

Вот тут-то Белка и заметалась. Она кричала, чтобы ей открыли, но, видя, что всё бесполезно, открыла дверь на балкон и стала думать, сильно ли она разобьётся, если прыгнет с третьего этажа.

Вдруг она увидела, что по тротуару около дома идут двое. Она взглянула и узнала Никитку и Мишку: они возвращались с тракта, так и не дождавшись Белки.

— Никитка, Мишка! — громко прошептала она. — Идите сюда…

Они услышали её и сломя голову бросились вверх по лестнице.

— Откройте мне! — зашептала он в щёлочку. — Меня Мария Ефимовна арестовала… Только скорее, а то она придёт, и тогда будет плохо.

Ребята тут же убежали, принесли вскоре целую связку разных ключей и начали подбирать их к замку. Ни один не подошёл.

— Ну, ясно! Замок-то ведь американский.

— Американский?! — воскликнул Мишка. — Тогда всё очень просто.

Вынул из кармана перочинный нож, всунул в замочную скважину, повернул, — и дверь открылась.

Белка выскочила из нашей квартиры, дверь снова захлопнули.

Когда выбежали на улицу, Мишка и говорит:

— У американцев всё такое, как этот замок… Снаружи мудрёное, а вставишь простой гвоздь — чик! — и открылось. Липа!

— Это правда, — заметил Никитка. — Возьми хоть их свиную тушонку, которой они нас кормят… С виду — продукт, а попробуешь — мыло. Скользкая и пахнет аптекой.

Но Белке некогда было слушать их рассуждения. Она попросила проводить её до заставы, дождалась машины, села и уехала.

Но Мишка сунул всё-таки ей в последний момент ящик с голубем.

— Смотри, не забудь. Передашь Молокоеду.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

О чём кричали лягушки. Белка показывает характер. Схватка. Слова, которые трудно выговорить.

Чем больше я думал над страшным разговором старика с Белотеловым, тем яснее мне становилось, что мы отправили Белку в город не с золотом, а с медной рудой. Снова и снова я вспоминал гнусный смешок старика и сидел под ёлкой, как оплёванный, даже боялся смотреть ребятам в глаза.

«И надо же быть таким идиотом! — ругал я себя… — Вообразил, что золото лежит прямо наверху, — только собирай в мешочки и покупай танки. А ещё читал Мамина-Сибиряка!»

Димка уже заметил, что со мной творится что-то неладное и несколько раз спрашивал:

— Тебе плохо, Молокоед, да?

— У него, наверное, началась опять золотая лихорадка, — хихикнул Лёвка.

Я хотел смерить его, как прежде, презрительным взглядом, но вместо этого отвернулся: боялся — заплачу.

Особенно страшила меня предстоящая встреча с Белкой. Что-то она сейчас обо мне думает? Что скажет?

Вечером я вышел к Чёрным скалам и стал её ждать. Кругом было темно, как у меня на душе. В канаве у самых моих ног возились лягушки и, стараясь перекричать друг друга, орали, как мне казалось, одно и то же:

— Дурак! Дурак!

Я нащупал около себя камень и бухнул им в самую середину лужи. Лягушки смолкли, но через минуту одна не выдержала и, дразня меня, буркнула:

— Дурак!

Долго я ждал, уже, казалось, прошли все машины, а Белки всё не было.

Наконец, вдали снова показался свет фар. Недалеко от меня машина круто остановилась, и с неё соскочила Белка. Из кабины вышел шофёр. Он загремел ведёрком и крикнул Белке:

— Ну вот, Нюрка… Тебя и впрямь встречать пришли. А я, по совести говоря, не поверил тебе: какой, думаю, дьявол будет ждать в такой темноте на большой дороге.

Шофёр оказался очень словоохотливым и долго мешал нам с Белкой начать разговор. Он всё удивлялся моему геройству, а узнав, что я намерен возвращаться тотчас же на Зверюгу, воскликнул:

— И ты нисколько не боишься?

— Не понимаю, чего можно бояться ночью в лесу! — ответил я, хотя, откровенно говоря, идти сейчас обратно в долину мне не особенно нравилось.

— Оля! — обратился он со смехом к кому-то, кого я не видел. — Ты бы согласилась сейчас пойти в Золотую долину?

— Что ты, дядя Миша! — послышалось из кабины. — Я и днём-то туда ни за какие деньги не пошла бы.

— А почему? — поинтересовался я.

— Ой, что ты! — ответил тот же женский голос. — Да там нехорошо. Туда идти — надо особую молитву знать.

Шофёр набрал в канаве ведёрко воды, залил в машину и, пожелав мне удачи в рыбной ловле (я сказал ему, что рыбачу на Зверюге), оставил нас с Белкой в кромешной тьме.

— Ну, что? — спросил я, видя, что она не хочет начинать разговора. — Ты не бойся, говори всё, как есть. Я ведь уже знаю, что это… не золото.

Голос мой осекся, и Белка, видимо, забоялась, как бы я не заплакал.

— Ты не горюй, Молокоед, не падай духом… Не так уж всё плохо, как ты думаешь.

И она рассказала мне всё, о чём читатель уже знает из глав, где я описал приключения Белки в Острогорске. Когда она сообщила о том, как принял наше открытие академик Туляков, я не выдержал и, забыв все индейские привычки, хлопнул по-русски шапкой оземь и закричал «ура».

Белка выждала, когда я успокоюсь, и неожиданно спросила:

— А ты знаешь, что вас уже нет в живых?

— Как так нет в живых? — не понял я.

— А так… Вас уже и из домовой книги выписали и в школе из списка учеников вычеркнули! Вы же утопленники!

Мне стало весело оттого, что удалось так ловко всех одурачить, и я расхохотался.

— Тебе смешно?! — вдруг крикнула Белка, и голос её зазвенел от негодования. — И тебе не стыдно? А ты знаешь, что Лёвкина мама по твоей милости лежит при смерти.

И пошла, и пошла отчитывать, да так, как меня никогда ещё в жизни никто не отчитывал.

— Я думала, ты в самом деле умный, хороший парень, а ты. Начитался всякой ерунды и завоображал: «мы встали на Тропу», «у нас на Тропе»… Эх ты, глупый тропарь!

Она подала мне ящик с голубем, круто повернулась и, ни слова не сказав пошла по тракту в сторону Острогорска, где недалеко от Выжиги был ее дом. Я бросился за ней, но она обернулась и крикнула:

— Отстань! Мне даже смотреть на тебя противно.

Я всё же с километр, если не больше, шёл за ней следом, так как думал, что она погорячилась и раскаивается теперь: ведь очень темно, а идти далеко, и она, наверное, боится. Наконец, Белка остановилась и стала меня ждать.

— Ты не думай, что я отказалась от своих слов… Нет, я ещё раз повторю: ты мне противен. А остановилась я, чтобы предупредить: не говори сразу обо всём Лёвке. Если уж сумел убить мать, так хоть не убей сына.

Если бы я не боялся навести на читателя тоску, я, наверно, заполнил бы десять страниц своими переживаниями. Мне было до того тошно, что я даже не заметил, как дошёл до Чёрных скал и свернул с тракта. Тропинка, по которой днём так хорошо было идти, теперь стала вдруг неровной, я всё время спотыкался, а иногда и совсем сбивался с неё в сторону. Меня начал мучить страх. То мне казалось, что на тропинке стоит человек, то чудилось, что кто-то идёт за мной следом. Я уже забыл о разговоре с Белкой, а всё время думал, что снова идёт за мной старик, который прячется, а от него не спрячешься. На одном повороте кто-то выскочил у меня прямо из-под ног, с шумом бросился в кусты и захохотал таким диким смехом, что я даже вспотел от страха. И уже понял, что это, должно быть, сова, а всё равно страшно.

Наконец, вышел к Зверюге, чтобы не столкнуться нечаянно со стариком, спустился к самой реке и стал пробираться берегом. В хижине горел огонь, и, как и вчера, между костром и дверью кто-то сидел. Наверно, ребята опять чучело выставили. Я осторожно пошёл на огонь и чуть не наскочил на человека, который лежал, притаившись, на земле. Вначале я подумал, что это Димка, и уже хотел его окликнуть, но в это время костёр в хижине вспыхнул ярче, и я узнал его.

Вот чтобы вы сделали на моём месте? Не знаю, что бы сделали вы, когда у вас нет ни топора, ни ружья, ни даже обыкновенной палки, а я лёг на землю позади этого человека, почти рядом с ним, и не спускал с него глаз. Весь страх у меня исчез, а осталась только злоба к этому выродку, который подкарауливает с винтовкой людей, как боровую дичь.

«Ах же ты, — думаю, — изверг проклятый! Лежишь, караулишь? Я вот тебе сейчас подкараулю! Ты у меня узнаешь, как из темноты да из кустов в людей стрелять!»

Смотрю, он зашевелился, сел и начал шарить в траве. В тот же самый момент я увидел, как шагах в десяти впереди него тоже приподнялся кто-то с земли и сел. Это был Димка. Он лежал в карауле, как я вчера, а этот пёс заметил его и только ждал, когда он приподнимется с земли. Целиться в Димку против огня было легко, весь он был теперь, как на ладошке. Старик уже нащупал ружьё, встал, и я услышал, как он осторожно щёлкнул затвором. Больше я ждать не стал, сделал неслышно три больших шага, как кошка прыгнул ему сзади на спину.