Василий Клёпов - Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]

• Название: Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]
• Автор: Василий Клёпов
• Издательство: Книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1958

Описание удивительных похождений Васьки Молокоедова, Димки Кожедубова и Левки Гомзина во время прошлой войны, сделанное В. Молокоедовым и им же снабженное разными примечаниями и рисунками.

---

Белка вспомнила тут про письмо Окунева и показала его директору.

— Позвольте, позвольте! — закричал он не своим голосом и бросился в кресло. — Это же почерк Никифора Евграфовича Окунева! Где ты взяла это Письмо? Это же — открытие! Почему до сих пор молчала?

Белка даже перепугалась, до того расходился старичок.

— Я не молчала, — залепетала она. — Это Молокоед мне дал…

А старичок уже и забыл, о чём кричал, впился глазами в письмо, ёрзает в кресле, крякает, а потом схватил план и начал рассматривать его через лупу.

— Ясно… Всё ясно… — бормотал он. — Молодец, Никифор Евграфович, я всегда говорил, что ты молодец. А я — старый, круглый дурак. Ну, что ж, — радостно произнёс он, потирая руки, и даже сдвинул набекрень свою шапочку, — скажи ты этому своему Сметаннику…

— Молокоеду, — поправила Белка.

— Ах да, извини… Скажи ему, чтобы он срочно зашёл ко мне. Твой Молокоед мне нужен вот так! — добавил старичок и провёл по горлу ребром ладони. — Ну, а теперь иди.

Белка двинулась было к двери, но вспомнила про мешочки, которые, всё время держала в руках, и спросила директора:

— Может, вам всё-таки нужны мешочки с этим халькопиритом?

— Большое спасибо! Это очень счастливые мешочки. Кстати, много ли вы наделали долгов?

И, когда узнал, что долгов у меня 15 рублей, дал Белке тридцатку.

— На! Это хорошо, что вы помните о долгах. Долги надо возвращать вовремя. А 15 рублей возьми, себе на мороженое.

Белка вышла из кабинета директора, не чуя под собой ног. И как раз в это время его секретаршу говорит кому-то:

— Проходите, профессор. Академик Туляков, как видите, освободился и, наверное, вас примет…

«Вот так Молокоед! — подумала Белка. — Сам Туляков им интересуется и просит его зайти».[50]

А из-за двери доносился удивительно громкий для такого старого человека голос академика:

— Не понимаете, да? А ведь я говорю по-русски. Так вот, повторяю ещё раз: экспедицию на Север отложить! Она отправится в Золотую долину. И постарайтесь подготовить её как можно скорее!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Белка в НКВД. Торговка открытками. Зачем люди ездят в Архангельск? Встреча в тёмном подъезде. Тяжёлое известие.

Итак, с золотом ничего не получилось. В мешочках оказалась медная руда, но Белка утешалась тем, что медь, как сказал Туляков, даже нужнее золота. Она, чуть не подпрыгивая от радости, помчалась в НКВД.

Но тут у Белки начались неудачи. Начальник НКВД сначала хотел направить её к какому-то капитану Любомирову, но Белка настойчиво требовала, чтобы он выслушал её сам. Начальник выслушал, но не поверил ей и всё-таки Любомирову позвонил.

— Товарищ капитан, вот эта девочка рассказала мне совсем неизвестный эпизод из жизни Шерлока Холмса. Выслушайте её и своё решение доложите мне.

Белка повторила всё, что знала о старике, и капитану, но он тоже стал сомневаться и начал дознаваться, как она всё это узнала. Белка сначала пыталась скрыть нашу тайну, но потом увидела, что ничего из этого не получается, и принялась рассказывать всё, как есть.

— Молокоед, Дублёная Кожа и Фёдор Большое Ухо решили добывать золото и покупать на него танки для Красной Армии. Но им стал мешать один вредный старик, которого никто не видит, а он всех видит.

— А ты сама его видела?

— Да как же я могла его видеть, если его никто не видит! — всплеснула Белка руками.

— Позволь, позволь! — остановил её капитан. — Как же ты говоришь, никто не видит, когда сама только что утверждала, будто Молокоед его видел?

— А, так ведь это Молокоед! Он даже под землёй всё видит.

— Даже под землёй? Да этот твой Молокоед, кажется, действительно, самому Шерлоку Холмсу даст три очка вперёд.

— Конечно! Ведь старик-то живёт под землёй. А Молокоед его всё-таки нашёл.

Капитан понял, что от Белки ничего путного всё равно не услышишь, и так же, как Туляков, сказал, чтобы она прислала к нему самого Молокоеда.

— Да вы поймите, товарищ капитан, — взмолилась Белка, — не может Молокоед покинуть своего поста. Он же стережёт там этого старика и ждёт, когда вы поможете его изловить. А потом ещё он боится этого… вот забыла… Не то Белоглазова, не то Белоногова… Вы его должны срочно арестовать.

— Кого же арестовать Белоглазова или Белоногова? — засмеялся капитан.

— Нет, кажется, не Белоногова… Белоухова… Нет…

— Может быть, Белоносова? — усмехаясь, подсказал капитан.

— И не Белоносова…

— Беловекова? Белоскулова? Белопузова? — помогал Белке вспоминать капитан.

— Нет, всё не — то. Какого-то Бело, а какого — не помню.

— Наверно, Белопупова!

В общем, получилось совсем, как в рассказе Чехова: все лошадиные фамилии перебрали, а Горохова-то и забыли.[51]

— Знаешь что, девочка, — вынужден был сказать в конце концов капитан, — так мы с тобой ни до чего не договоримся. Одного — увидеть нельзя, другой — Белоикс какой-то, вот и ищи-свищи! Без Молокоеда тут всё-таки не обойдёшься. Пусть он ко мне зайдёт. А ты пока иди по своим делам.

Из дел у Белки оставалось только одно: разведать про наших родителей. Но это для неё было самое трудное, она не знала, как к этому подступиться, чтобы не выдать нашей тайны. Она подумала-подумала и решила… торговать открытками.

Белка закупила на почте фотографии любимых артистов и явилась с ними прямо к нам домой.

Ей открыла дверь невысокая, очень симпатичная женщина с курчавыми чёрными волосами и милыми серыми глазами, которые любили смеяться и во всём видели повод для шуток и забав, а сейчас присмирели, погасли и опухли от слёз. Это была моя мама.

— Тебе кого, девочка? — спросила она тихо, словно внутри у неё всё болело, и она боялась даже громко сказанным словом растревожить эту боль.

— Мне надо Васю Молокоедова, — чуть не прошептала Белка. Ей стало нехорошо оттого, что у мамы в лице было такое горе, а она пришла корчить перед ней шута и разыгрывать комедию с этими открытками.

— Васи нет, — тихо сказала моя мама. — А что ты хотела? Да ты проходи…

Она провела Белку в комнату и усадила её на стул около стола. Ей сразу бросился в глаза беспорядок в комнате: всё было разворочено, сдвинуто, а в углу стояли чемоданы и тюки, увязанные дорожными ремнями.

— Так что ты хотела от Васи?

— Мне сказали, что он очень любит открытки… — начала врать Белка. — Так вот я принесла… Может быть, он купит? У меня тут, знаете, самые лучшие советские артисты…

Мама взяла у неё открытки, безучастно разложила веером на столе и, глядя куда-то совсем в сторону, сказала:

— Хорошие открыточки… Но я что-то не помню, чтобы Вася ими увлекался…

Вот, действительно, придумала! С какой бы это стати я стал увлекаться фотографиями артистов и артисток? Что они — герои! Снайперы, лётчики или разведчики? Они такие же люди, как и все, а может, ещё и хуже. Намажутся, нагримируются, девчонки и ахают: ах, красавец! ах, красавица!

Белка не знала, что врать дальше, и стала снова оглядывать комнату. На стене она увидела вставленную в рамку большую фотографию, на которой был изображён я. Это мама от тоски увеличила мою маленькую карточку и теперь, наверное, смотрела на мой портрет и заливалась слезами. На столе Белка заметила железнодорожный билет. «Архангельск», — прочитала она на билете и даже рассмотрела на нём дырочки, которыми железнодорожники отмечают день отхода поезда. Дырочками были изображены цифры: 17 IV. А в этот день было 15 апреля. «Значит, — подумала Белка, — кто-то послезавтра собирается уезжать в Архангельск».

— Скажите, — спросила она, — а кто это у вас едет в Архангельск?

— Я, — ответила мама. — Только не в Архангельск, а в Холмогоры. Это недалеко от Архангельска. А что?

— Просто так! Мне почему-то стало интересно, зачем люди ездят в Архангельск?

Мама грустно улыбнулась:

— Одни едут по делу, другие — от горя…

— А вы?

— Я — от горя… Да ты разве не знаешь?

Ирассказала Белке о том, как я утонул, как меня искали в Выжиге, но нашли только плот и достали со дна колесницу, и как она боится сообщить об этом отцу на фронт.

Белка выслушала всё это, поплакала с мамой, потом распрощалась и побежала на почту. Там она купила бумаги и написала маме записку:

Простите меня за то, что я дурачила вам голову открытками. Дело совсем не в открытках.

Я приходила к вам от вашего сына Васи, который жив и здоров и не чает дождаться встречи со своей мамой. Он живёт не так далеко от вас и скоро вернётся домой. Больше ничего сообщить не могу, так как с меня взяли клятву, чтобы не болтала. А билет прошу продать и в Архангельск не ездить. На фронт тоже ничего не пишите, потому что всё в порядке. По просьбе Васи возвращаю 15 рублей, которые он у вас брал.

С глубоким уважением известная вам девочка X.