Шерли Грау - Стерегущие дом

• Название: Стерегущие дом
• Автор: Шерли Грау
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02638-7

Любовь… Это светлое чувство порой таит тревоги и мучения. Но если чувство рождается между мужчиной и женщиной разного цвета кожи, то к мукам любви добавляются непонимание и неприязнь окружающих.

---

— Наверно, пошли назад к машине, — сказал Роберт.

— Ворота заперты. Вы что, проломили забор и въехали?

— Пешком подошли, — сказал Роберт.

Я все смотрела на него — на детище моего деда и Маргарет. В нем видны были они оба. Крупный костяк — от деда, у всех Хаулендов такие могучие покатые плечи, такая форма головы. Синие глаза тоже дедовы. Если разбирать в отдельности одну черту за другой, Роберт похож на деда, но во всем тонким налетом ощущалось присутствие Маргарет. Ничего определенного, такого, что бы можно было показать: вот это досталось от нее. Маргарет была повсюду: в его лице, в движениях, неуловимая, но вездесущая, как ее кровь в его жилах.

— Подождите меня у машины, — коротко бросил он репортерам. Те мгновенно ушли. Роберт кивнул им вслед: — Обрадовались. Трусят, что ли.

— Нет, Роберт, — сказала я. — Не трусят. Просто брезгуют. Для них ты негр.

Его кожа, и без того воскового оттенка, покрылась смертельной бледностью. В тот миг, я думаю, он готов был меня задушить.

Мне было все равно. Весь долгий и пустой день я готовила себя к этому, и теперь, когда минута настала, я не чувствовала ни усталости, ни страха. Только приподнятое настроение, прилив сил — и причиной тому было что-то в лице Роберта, что-то в его лице говорило яснее всяких слов…

— Убьешь меня — тебе легче не станет, — сказала я. — А отца с матерью у тебя уже нет в живых.

— Это правда, что она покончила с собой?

— Те, кто ее нашел, говорят, что да.

Его мучил этот вопрос, как он мучил Крисси, как мучил Нину.

— Ты не знаешь, из-за чего? Она болела?

— Думаю, ей стало невмоготу жить одной.

— Она жила не одна. С двоюродной сестрой. Ты сама говорила.

— И все-таки одна… — Я встала и подошла к бару. — Выпьем? Тебе кукурузного или шотландского?

— Мне ничего, — сказал он.

— Ну, в память о былых временах. — Я налила себе и ему виски с содовой. — В память о том, как твоя мать в дождь и снег гнала тебя с ветрянкой в школу и наградила воспалением легких.

— Это неправда.

— Чистейшая правда. — Я взболтала виски с содовой и неизвестно отчего перешла на тон светской дамы, принимающей гостей. — Она твердо стояла на том, что либо тебе не жить совсем, либо жить образованным человеком.

— Это я знаю, — спокойно сказал он и взял у меня из рук стакан. Звук его голоса остановил меня.

— Роберт, зачем ты приехал? — серьезно сказала я.

Лицо деда, искаженное страданием, изборожденное болью, повернулось ко мне.

— Должно быть, из-за одной статьи в атлантской газете.

— Боже мой, — сказала я. — Из-за той статьи.

— Как видно, не мог стерпеть.

— Да, Джон говорил так, верно. — Я объясняла терпеливо, словно это что-нибудь могло изменить. — Ну а читал ты, что говорил его соперник? Читал?

— Нет.

— Ты слишком давно не был на Юге… Газеты, как правило, не печатают того, что говорится на мелких сборищах подобного рода.

Он промолчал, уставясь на свой стакан.

— Ты страшно похож на отца, — сказала я.

— Я никогда не сомневался в добродетельности моей матери.

— Тем более, что имеешь в подтверждение тому брачное свидетельство.

— Ты уже видела?

— А ты как думал. Прислали копию первым же делом.

— Логично.

— Ты женат, Роберт?

Он кивнул.

— Жена черная, белая?

Опять вспышка гнева согнала краску с его лица.

— Не дразни меня, Абигейл.

— Но почем мне знать? Нина вот вышла замуж за негра.

Он как будто не слышал. Я продолжала с невинным видом, уже начиная понимать, как мне действовать дальше.

— Мне интересно, — говорила я. — Это естественно, по-моему. В конце концов, мы, как говорится, росли вместе.

Короткий кивок в знак согласия. Роберт глядел на невысокий массивный столик.

— Он стоял наверху в коридоре.

— Да, я помню. Он очень хороший, старинной работы, и я отдавала его реставрировать.

— Их там два было таких.

— Второй совсем развалился, чинить не имело смысла… Ну и какая же у тебя жена?

— Хорошая.

— Красивая?

— Немного похожа на тебя. Того же цвета волосы, голубые глаза. Девичья фамилия — Мэллори, отец — рентгенолог из Окленда. И по годам примерно твоя ровесница.

— Я-то столетняя старуха, — сказала я. — Да ты пей. Виски помогает.

— Хорошо.

— Джону не быть губернатором, — без всякого перехода сказала я. — Из-за тебя. Впервые за пятьдесят лет кандидат от демократов потерпит поражение на выборах. Не может быть ни малейших сомнений, что пройдет республиканец, и пройдет с триумфом.

— Логично.

— Ты уже это говорил… Тебе знаком кандидат республиканцев?

— Я даже не знаю его имени.

— А жаль, — сказала я. — Не мешало бы знать.

Опять он словно не слышал.

— Помнишь, в прошлом году была история, когда в округе Тикфо позакрывали школы.

— Не понимаю, о чем ты.

— А надо бы и это знать… Суд постановил начать совместное обучение, так они, чтобы не подчиняться, взяли и закрыли все школы.

— А-а…

— Для белых детей открылись частные школы. А для негров, насколько мне известно, не осталось вообще никаких.

Он пожал плечами.

— Я слыхал, нечто подобное произошло в Виргинии.

— То, о чем я говорю, произошло у нас. А вдохновителем и инициатором этих событий был не кто иной, как мистер Стюарт Альбертсон.

— Это еще кто такой?

— Человек, который по твоей милости станет губернатором. — Я не могла сдержать усмешки. Право же, положение вещей складывалось презабавно, если только рассматривать его с правильной точки зрения. — Вот так, сердечный друг, — сказала я. — Ты выкинул великолепный номер. Избавился от Джона и получил кое-что в сто раз хуже…

Он вскинул на меня глаза, еще не веря.

— Впрочем, ты не затем приехал, чтобы помочь здешним неграм. Или, наоборот, навредить. — Меня опять одолел приступ неудержимой смешливости. — Ты это сделал из куда более личных побуждений — чтобы сквитаться за старую обиду. Только с кем: с отцом или матерью?

— Их нет в живых.

— Это усложняет дело. — Я налила себе еще виски, медленно разбавила содовой, выжидая, как он себя поведет. Он застыл в неподвижности, уставясь немигающим взглядом на массивный столик старинной работы.

— Твоя жена знает, что ты здесь? Впрочем, нет. Разумеется, не знает. Иначе ты бы не стал мне звонить из автомата.

Он покачал головой.

— С какой стати впутывать ее в эту историю?

— Она осталась дома?

— Да… То есть нет, ее положили в больницу и будут держать до самых родов. У нее отрицательный резус-фактор, таких всегда держат под наблюдением, чтобы сразу переливание крови и прочее.

— Так что она сейчас едва ли станет внимательно следить за газетами — случись, у вас там тоже что-нибудь напечатают.

— Да.

— И потом, в газетах ты везде Роберт Кармайкл. Она все равно ничего не заподозрит, даже если прочтет.

— А что ей подозревать?

— Она вышла замуж за белого, — спокойно сказала я. — Что она сделает, если обнаружится, что он негр?

Он смотрел на меня во все глаза.

— Ты ведь не говорил ей… Да нет, конечно же, не говорил. Ну а допустим, она узнает — что тогда? Все будет по-прежнему?

Он встал и шагнул ко мне, вновь восковая бледность разлилась по его лицу. Я не шелохнулась, только закинула назад голову и посмотрела ему в глаза. Мне было ничуть не страшно, сердце билось спокойно, грудь дышала легко и ровно.

— Ты многое забыл, Роберт, — сказала я. — Иначе ты бы не приехал. Все мы связаны одной веревочкой — ты, я, Крисси, Нина. Ты вот явился, чтобы погубить меня… — я чувствовала, как ленивая усмешка растягивает мне губы (странная вещь: стоит пошевелить губами и сразу ощущаешь, какие они холодные), — но, думаю, у меня есть возможность отплатить тебе тем же.

Теперь он стоял так близко, что можно было разглядеть капли пота у него на лице. Они струйками стекали вниз по шее, ворот его пиджака уже взмок и потемнел.

— Я могу разыскать тебя, где бы ты ни жил. Могу явиться — точно так же, как ты явился сюда. И тоже кое-что рассказать… Так ли сильно любит тебя твоя жена?

Наверху раздался плач малышки — и стих. Роберт вздрогнул и покосился на потолок.

— Я не утверждаю, что поступлю именно так, — продолжала я. — Говорю только, что могу, если захочу. Я еще не решила. — Это зависит от того, насколько силен будет во мне гнев, желание отплатить злом за твое зло, думала я. — А ты, у себя дома, будешь ломать голову: приедет она или нет, когда же она приедет…

Потное белое лицо нависло надо мной в воздухе.

— Сядь, Роберт, — недовольно сказала я. — Ты действуешь мне на нервы.

И он отступил — вот удивительно. Я не рассчитывала, что он послушается. Меня уже так давно никто не слушался. А может быть, вообще никогда.