Джудит Тарр - Огненный столб

• Название: Огненный столб
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00259-7

Если бы девочка Нофрет из древней страны Хатти, попавшая в рабство к египетскому фараону и ставшая служанкой царицы Египта, могла заглянуть в будущее, она увидела бы себя на берегу Средиземного моря, рядом с пророком Моисеем, который, по преданию, освободил еврейский народ из неволи. Но дар предвидения приходит к ней намного позже…

---

Анхесенамон покачала головой.

— Нет. Я все еще в Мемфисе. Мне это снится. Или я умерла. Это наказание за жизнь, прожитую нехорошо? Я должна провести свою смерть в этой пустыне, среди дикарей?

Нофрет вмешалась, хотя знала, что это глупо.

— Ты жива. И ты не в стране мертвых, а в Синае. Мы унесли тебя из Египта, прежде, чем тебя убили или сделали еще что-нибудь скверное.

Анхесенамон резко повернулась.

— Что же может быть хуже смерти, чем это?

— Рабство, — резко ответила Нофрет. — Зависимость от воли человека, которого ты ненавидишь, убивавшего царей, чтобы добиться власти. Заключение в собственном дворце, в окружении людей, которые тебя совсем не любят. Опасность…

Анхесенамон покачала головой. Лицо ее стало замкнутым, глаза лишились выражения.

— Вы похитили меня. Наложили на меня заклятие. Это измена, предательство…

Все оказалось еще хуже, чем опасалась Нофрет. Потрясение? Да, она предполагала это. Гнев? Конечно: она лишила царицу ее царства и забрала прочь от всего, что та знала. Но такой холодной царственной ярости она не ожидала.

— Верни меня назад, — приказала царица Египта. — Верни меня домой, туда, где мне следует быть.

— Возврата нет, — вмешался царь, который умер и возродился к жизни в Синае. Здесь его называли пророк Моше. Нофрет должна научиться называть его так.

Анхесенамон замотала головой, охваченная гневом, ослепленная им.

— Я не желаю этого. Верните меня назад!

— Никто не сможет вернуть тебя назад, — сказал он мягко, но непреклонно. — Для Египта ты умерла; умерла и исчезла. Остатки твоей одежды нашли у реки в тростниках, куда приходят охотиться крокодилы. Твое имя вычеркнули из списка живых. Тебя оплакали, превратили в воспоминание. Ты больше не будешь жить в Двух Царствах.

— Нет. Ты лжешь, ты завидуешь мне! Это ты умер. Ты ненавидишь меня, потому что я жива и сохраняю свое имя, а твое совсем уже забыто.

— Ты так же мертва, как и я.

— Нет! — Анхесенамон повторяла это слово снова и снова.

Ее ум сокрушался — если там еще было что сокрушать. Нофрет двинулась, чтобы схватить ее, встряхнуть, вывести из оцепенения. Но Моше опередил ее и положил руки на плечи дочери.

Анхесенамон вырывалась. Он не двигался, но она, как ни рвалась из его рук, освободиться не могла. Когда царица — теперь уже бывшая царица, — наконец, покорилась, задыхаясь, его руки по-прежнему лежали на ее плечах, а глаза неотрывно смотрели на ее лицо.

— Дитя, — произнес он самым нежным голосом и не запинаясь. — Дитя, посмотри на меня.

Анхесенамон, давно уже не дитя, все еще считавшая себя царицей, сопротивлялась его призыву, но он был слишком силен.

— Бог привел тебя ко мне, — сказал ей отец. — Он вывел тебя из Египта, из-под тени смерти, сберег твою жизнь среди ужасов пустыни. Не хочешь ли ты принести ему благодарность? Или ты лишена такого чувства?

— Я не испытываю благодарности, — ответила она сквозь зубы, — за то, что он лишил меня всего.

— Когда-то ты любила его, — заметил ее отец.

Она решительно покачала головой.

— Я никогда не любила его. Я любила тебя, но ты мертв. Я забыла твое имя.

— Мое имя Моше.

Анхесенамон уставилась на отца. Казалось, она впервые его увидела: не голос, не глаза, но человека, стоявшего перед ней, — незнакомца, жителя пустыни. Она протянула явственно дрожащую руку и коснулась его щеки и жесткой бороды.

Затряслась не только рука, но и вся она. Анхесенамон огляделась, взгляд ее был дик.

— Я не хочу быть мертвой. Не хочу быть мертвой!

Он обнял дочь. Ее трясло, но она не пыталась вырваться. Силы оставили ее, колени подогнулись. Отец поднял ее на руки так легко, как дитя, — так он ее называл, укачивая, как должно быть, делал, когда она была маленькой.

— Отдохни, дитя, — приговаривал он. — Обрети мир.

Он унес ее в палатку, стоявшую в стороне от остальных. Нофрет шагнула за ним, но следующего шага сделать уже не смогла — осел по-прежнему находился на ее попечении. Леа не было видно. Иоханана окружала толпа людей и собак.

Она оглянулась на пустыню. Где-то на северо-востоке лежала страна Хатти. Осел составит ей компанию. Животное, казалось, не слишком радо придти сюда, и не особенно хотело здесь задерживаться. Ему досаждали собаки, детишки подкрадывались дергать его за хвост. Лучше снова уйти в дикие просторы.

Нофрет развернула осла и тронулась в путь.

Чья-то рука перехватила у нее повод. Чье-то тело воздвиглось стеной между Нофрет и пустыней. Иоханан спросил:

— Куда ты собралась? Ты даже не хочешь поздороваться с моим отцом?

— Я иду домой.

— Дом здесь, у подножия священной горы.

— Для тебя. Но не для меня. Я пришла из страны Хатти. Мне пора возвращаться.

Теперь он не смеялся, не смотрел на ее причуды с величественной невозмутимостью. Он был испуган — дерзкий Иоханан был испуган!

— Разве я так мало для тебя значу? — Голос его звучал почти нежно.

— Ты значишь для меня все. Но здесь мне нечего делать. Здесь для меня нет места.

— Здесь есть место, — он обнял ее за плечи. — Именно здесь, где тебе предназначено быть.

— Я не… — Нофрет замолчала. Не стоило кривить душой. — Но дело в другом. Я не смогу стать одной из ваших робких женщин. Я иначе создана.

— Ты такая, какой тебя сделал бог, — сказал он.

Она вырвалась.

— Я должна идти.

— А что тебя ждет в Хатти? Разве там ты будешь менее чужой, чем здесь? Тут у тебя есть друзья, они тебя любят. И здесь у тебя есть я.

Нофрет колебалась. Она набиралась решимости, но из-за чего? Из ложной гордости?

Из робости. Их страха. Если Иоханан выйдет перед своим народом и назовет ее так, как хотел назвать, а они ее отвергнут…

— Они примут тебя, — произнес он, как всегда, прочитав ее мысли. — Я уже давно сказал им, что выбрал себе жену — хеттскую женщину, чужестранку и неверующую.

— Они сердились?

— Ужасно. Но недолго. Потом решили смириться, а немного погодя даже убедили себя, что сами этого желали. Теперь они ждут тебя, чтобы поприветствовать. Ты гостья, которую они ждут давно.

— Меня? Не мою госпожу?

— Твою госпожу тоже, но по другой причине. Я не собираюсь на ней жениться, — сказал Иоханан насмешливо, как прежде.

У Нофрет перехватило дыхание.

— О, боги! Ее отец — когда он ушел — был ее…

Иоханан тряс ее за плечи, пока она не перестала бормотать.

— Тише! Тише. Все это забыто. Больше того: запрещено. Он приносит законы с горы, слово Бога к нам, его народу. Один из них гласит, что отец не может брать свое дитя в жены, сын не может жениться на матери. Любимая, он не нарушит собственного закона. Даже если прежде у него был другой закон.

— Я рада бы тебе верить…

— Поверь. Человек, бывший царем Египта, умер. Пророк Моше приветствует свою дочь только как дочь, которую он любит и охраняет. Он снова научит ее жить.

— Не знаю, сможет ли кто-нибудь это сделать, — усомнилась Нофрет. Она шла, осторожно направляемая Иохананом. Прочь от пустыни. К его народу.

Незнакомому. Чужому.

А знала ли она другой, с тех пор, как покинула страну Хатти?

Незнакомые, да. И родичи. И любимый.

Она взглянула над шатрами на склон горы. Гора называлась Хореб: гора их бога. Солнце наконец преодолело ее вершину и выкатилось, ослепляя, в небо. В Египте оно было богом и царем. Здесь, в диком краю, оно значило и меньше, и больше: было не самим богом, но слугой и созданием бога, который правил апиру. Они знали лишь одного бога и никого более.

— Ты не мой бог, — сказала ему Нофрет, — и твой народ — не мой народ, хотя они желают этого. Но из любви к твоему слуге и к моей госпоже, которой я все еще необходима, я остаюсь. И исполню твою волю — не потому, что ты так хочешь, но потому, что так решила я.

И бог не поразил ее на месте, не ослепил и не сделал более безумной, чем она уже была до сих пор. Он знал, что не добьется от нее большего, не заставит ее как-либо еще служить ему.

Этого было предостаточно. Она взяла за руку Иоханана, покрепче сжала повод осла и повела их обоих в лагерь.

Часть третья ПРЕДВОДИТЕЛЬ

«Господь —
крепость моя, слава моя,
спасение мое.
Он Бог мой, и я прославлю Его;
Бог отца моего, и я превознесу Его».

Исх., 15, 2.

51

Анхесенамон никоим образом не смирилась со своим изгнанием. Она не хотела этого. Она не выбирала этого. Дерзость слуг навязала ей иную жизнь, разлучив со всем, что было ей привычно. Судьба забросила бывшую царицу Египта в ненавистное ей место и положение.

Да, она ненавидела. Всем сердцем. И не скрывала. Каждое утро, пробуждаясь, Анхесенамон требовала, чтобы ей прислуживали, как царице, как бы трудно это ни было в лагере кочевников. Она ничего не делала, хотя на счету были все руки, даже пророка Моше. Он был одним из пастухов и охранял стада, пасшиеся на склонах горы.