Джудит Тарр - Огненный столб

• Название: Огненный столб
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00259-7

Если бы девочка Нофрет из древней страны Хатти, попавшая в рабство к египетскому фараону и ставшая служанкой царицы Египта, могла заглянуть в будущее, она увидела бы себя на берегу Средиземного моря, рядом с пророком Моисеем, который, по преданию, освободил еврейский народ из неволи. Но дар предвидения приходит к ней намного позже…

---

Царица не верила, что ее служанки смогут сохранить дело в тайне от своих приятелей и любовников. Она не опасалась, что хеттская служанка предаст ее или причинит зло. Нофрет надеялась, что ее госпожа полагается на хеттскую честность, но, скорее всего, это была самоуверенность и убежденность, что только египтянин может осмелиться покуситься на убийство египетской царицы.

Хеттский посол тоже пришел лишь с одним сопровождающим, высоким и спокойным человеком, который незаметно пристроился у дверей. Переводчика не было, кроме Нофрет. Царица и посол были одни и могли вести доверительный разговор без посторонних.

Нофрет, стараясь не показываться из-за спины своей госпожи, чувствовала на себе взгляд хетта. Хаттуша-зити взвешивал, судил, делал выводы, поскольку она была голосом своей госпожи, а черты ее лица были такими родственными ему.

После того как были произнесены слова приветствия, Хаттуша-зити задал первый вопрос, обращаясь к Анхесенамон:

— Эта женщина — она ведь из наших?

Нофрет не хотелось переводить эти слона на египетский, лучше было бы сочинить еще какие-либо приветствия и подходящий ответ. Но это нужно было сделать слишком быстро. Она перевела вопрос так, как его задал Хаттуша-зити, словно он не имел к ней никакого отношения.

Анхесенамон бросила на Нофрет быстрый взгляд, но ответила так, будто та была всего лишь голосом:

— Да, моя служанка родом из Хатти. Мне говорили, что ее захватили и продали в Митанни. Родные не искали ее?

Она прекрасно знала, что нет, но дело Нофрет было помалкивать, когда не приходилось переводить слова одного или другого. Хаттуша-зити нахмурился и потер подбородок.

— Честно говоря, ваше величество, я не знаю. Это нужно выяснить?

— Возможно, — ответила Анхесенамон, — но не сейчас.

Она погрузилась в молчание, как умеют только царицы, а царицы Египта — в особенности. Такое молчание подавляет волю, открывает плотно закрытые рты, заставляет людей говорить только для того, чтобы избавиться от груза царственной терпеливости.

Ясно, что Хаттуша-зити прошел такую же школу: царь Хатти сам был мастером этого дела. Но все же он был царским послом, а не царем, и ему следовало исполнить поручение. Он поступил просто, с прямотой, присущей военному человеку.

— Госпожа, наш царь, Солнце, получил письмо от царицы, жены Солнца, царицы Египта.

Анхесенамон ждала, все еще молча, но это было другое молчание. У него определились пределы.

— В письме говорится, — продолжал Хаттуша-зити, — что жена бога Египта, которую мы называем Дахамунзу, в большом горе и страхе, поскольку муж ее умер, и у нее нет сыновей.

— Мой муж умер, — повторила Анхесенамон, тихо и грустно, словно эхо, — и у меня нет сыновей. Ты знаешь это, человек хеттского царя. Ты был здесь, когда мы были счастливы. Тебе известно, что сыновей нет.

— Иногда сыновья рождаются, пока человек путешествует из одного царства в другое, госпожа, — сказал Хаттуша-зити, — а бывает, их прячут от родни, которая желает им зла. Разве не так было с твоим отцом, царем-Солнцем? Его привезли из дома матери, когда безвременно умер его брат, представили народу и сделали царем.

— Все знали, что он родился, и многие видели его в доме матери.

— Даже так? Однако наш царь находит твою просьбу довольно странной. Разве в Египте нет человека, кому ты могла бы передать царское право и скипетр?

— Нет. Но если бы и был, то умер бы так же безвременно, как мой возлюбленный.

Брови Хаттуша-зити медленно поползли вверх.

— У тебя есть причины для опасений?

— У меня есть причины для опасений.

Анхесенамон не казалась испуганной. Она выглядела царственно отрешенной. Такова была ее защита, маска, которую она носила.

Хаттуша-зити, кажется, понял это. До сих пор он стоял, поскольку царица не предложила ему сесть, а теперь огляделся, увидел стул пониже и попроще того, на котором она сидела, и мотнул головой в его сторону.

— Госпожа?

Она нетерпеливо кивнула.

Его спутник принес стул и поставил напротив царицы. Хаттуша-зити сел и устроился поудобней, двигаясь неторопливо, но и не слишком медленно. Он хотел стать не то чтобы равным, конечно, нет, но чем-то большим, чем просто посланец иноземного царя.

Глаза Анхесенамон блеснули, но она промолчала. Призывая Хатти дать ей супруга, она превращала хеттского царя в своего родственника. Его посол, таким образом, стоял выше, чем простой проситель или данник.

Наконец, удобно устроившись, Хаттуша-зити заговорил:

— Госпожа, могу ли я быть откровенным?

К его искреннему изумлению, Анхесенамон рассмеялась.

— Ох, конечно, — сказала она, — пожалуйста.

Нофрет не выдержала — она должна была объяснить или хотя бы попытаться.

— Господин, моя госпожа этого и ждет от нас, хеттов.

Хаттуша-зити озадаченно нахмурился, но потом ухмыльнулся, что было так же неожиданно, как смех Анхесенамон. Он напоминал мальчишку, и довольно неотесанного.

— Ах, вот как? Хорошо! — Он оперся кулаками на колени и наклонился вперед. — Тогда, госпожа, позволь сказать тебе, что, когда мой царь прочитал твое письмо, он не в силах был поверить ни единому слову и посчитал, что это ловушка. «А если сыновья есть? — спрашивал он у совета. — А вдруг она хочет посмеяться над нами и заманить нас в какую-то опасную глупость?»

— Думаю, — заметила Анхесенамон, — этого и следовало ожидать. Мы же враги. В Азии нет никого сильнее Хатти, и у Египта нет более дерзкого врага.

— Тогда зачем ты это сделала? Почему хетт? Почему не египтянин, или кто-нибудь из Митанни, из Нубии? Почему враг, а не союзник?

— Потому, что наши союзники слабы и пугливы. А мне нужен человек, способный встретиться лицом к лицу с сильнейшими людьми Египта и оказаться сильнее их.

— Это твоя служанка рассказала тебе такое о нас, хеттах?

— Ей не нужно было делать этого. Я и сама вижу.

Хаттуша-зити смерил ее взглядом.

— Госпожа, если дела так плохи, если твои люди убивают царей, что помешает им убить царского сына из враждебной страны?

— Ничто, кроме его собственной силы и храбрости. Говорят, хетты отважны. Они рождены быть воинами. У вашего царя целая армия сыновей, но только один может стать царем после смерти отца. Неужели никто из остальных не мечтает о троне? Даже если понадобится чья-то смерть, чтобы получить его?

— Это нужно спросить у моего царя, — заметил Хаттуша-зити, — и у царских сыновей. Прежде всего, он должен знать, что ты писала правду: не строишь козней и не собираешься мстить за войну в Азии.

— Я писала правду. Мне действительно здесь страшно. Каждый мужчина, который становится царем, рано или поздно умирает, но всегда раньше своего часа.

— Кто же его убивает?

— Тот, у кого есть сильные союзники. Тот, кто хочет сам получить трон, но знает, что этого никогда не будет, потому что такое делается только через меня.

— Он бы мог убить тебя, — сказал Хаттуша-зити. — Тогда препятствие будет устранено.

Анхесенамон кивнула. Она не боялась. Вернее, боялась, но не этого.

— Конечно, мог бы и, будь он по-настоящему умен, убил бы. Но он упрямый человек и хочет получить трон по всем правилам, через меня.

— А может быть, он хочет именно тебя, — заметил Хаттуша-зити, приподняв бровь. — Ты красива. Я редко встречал женщин красивее, а я повидал красавиц доброй половины мира. Любой мужчина был бы рад получить царство с такой царицей в придачу.

— Или получить меня, потому что тогда он подчинит себе то, чему прежде покорялся сам. Он убил двух царей, убьет и третьего, если только тот не окажется сильнее любого египтянина.

Хаттуша-зити размышлял, а царица напряженно молчала. «Так много молчания, — подумала Нофрет, — и все такое разное».

— Можно все же счесть, — заговорил он наконец, — что Египет, убив двух собственных царей, хочет получить еще одного, чужеземца, и тоже убить его, доказав Хатти, что хеттские царевичи не в большей безопасности, чем любые другие. Это была бы тонкая месть.

— Мы не настолько тонки, — возразила Анхесенамон, — за пределами нашего народа. Скажу тебе честно, я предпочла бы супруга из Хатти египтянину потому, что, если хетт умрет, он мне не родня и не друг, но чужеземец и враг. Но если он будет жить — а я клянусь в этом жизнью и честью, — я обрету сильного царя из сильного народа, способного противостоять злу, исходящему от одного египтянина и его союзников.

— Этот египтянин не из воинов? Или он простой человек, поднявшийся высоко, но желающий подняться еще выше?

— Похоже на то.

— Вот как, — сказал Хаттуша-зити, как будто это все объяснило. — Тогда понятно. Я вижу, что у тебя есть причины для опасений. А сыновей нет, или — или ты носишь ребенка?

Анхесенамон провела ладонью по животу. Ее голос снова прозвучал отчужденно.