Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

• Название: Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Издательство «ОЛМА-ПРЕСС»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01324-0

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Известный представитель «литературы факта» Николай Зенькович впервые в российской историографии составил хронику жизни М.С. Горбачёва до его избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

В книге много малоизвестных фактов о ставропольском периоде его деятельности, о семейных корнях, работе в комсомольских и партийных органах края. Кто давал М.С. Горбачёву рекомендацию для вступления в КПСС? Кто сидел вместе с ним в одном кабинете на начальных ступенях комсомольской и партийной карьеры? Как сложилась дальнейшая судьба этих людей? Каких результатов достиг будущий генсек и президент за 23 года руководящей работы в крае?

Немало нового узнает читатель и из тех глав, в которых повествуется о деятельности М.С. Горбачёва в качестве «рядового» секретаря ЦК и члена Политбюро.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

С этим утверждением трудно спорить.

Геронтология: историческая неизбежность или рукотворная данность

Д. Язов:

— Разглядел Горбачёва среди минеральных источников и деревянных орлов Ставрополья Юрий Андропов, он и привёл его чуть ли не за ручку в Кремль. Юрий Владимирович был опытным политическим тяжеловесом-борцом, по своему усмотрению создавал политическую ауру вокруг «дорогого Леонида Ильича». Это Андропов осмотрительно согнал на обочину молодых претендентов на высший партийный пост в государстве: Шелепина, Шелеста, Полянского, обвинил в барских замашках Романова.

Г. Арбатов (влиятельный политический деятель эпохи Л.И. Брежнева, работал в аппарате ЦК КПСС, возглавлял Институт США и Канады АН СССР):

— Это было очень своеобразное время. Брежнев и его сподвижники утвердили власть узкой группы, в которой, несмотря на старость и болезни, всё же безоговорочно главенствовал сам Генеральный секретарь. Все в этой группе, пока хоть как-то держались на ногах, были практически невменяемыми. Физиология стала важнейшим фактором политики. А иногда всё зависело просто от того, кто кого переживёт. Скажем, если бы Черненко чувствовал себя лучше или если бы Брежнев умер раньше, чем Суслов, то, вполне возможно, Андропов и не стал бы Генеральным секретарём.

О среднем возрасте членов Политбюро и министров в годы правления Брежнева писано-переписано. Дряхлость кремлёвских старцев стала уже притчей во языцех, об этом как-то и упоминать неприлично, настолько это неоригинально. Другое дело — вопрос: почему было много старцев у власти? Никто не задавался этим вопросом. Впервые объективную причину советской властной геронтологии 70-х — 80-х годов раскрыл известный российский историк и литературовед Вадим Кожинов.

В. Кожинов («Россия, век XX: 1939–1964. Опыт беспристрастного исследования». М., 1999 г.):

«Необходимо обратить внимание на очень существенную демографическую особенность хрущёвского периода, о коей, кажется, не сказано до сих пор ни слова. В результате тяжелейших потерь во время войны молодых людей от 15 до 29 лет в 1953 году имелось почти на 40% (!) больше, чем зрелых людей в расцвете сил — в возрасте от 30 до 44 лет (первых — 55,7 млн. человек, вторых — всего 35,6 млн.); что же касается молодых мужчин, их было почти в два раза больше (!), чем зрелых (то есть тех, кому от 430 до 44-х) — 26,5 млн. против всего лишь 13,9 млн. человек, — не говоря уже о том, что немалая часть людей зрелого поколения принадлежала к инвалидам войны…

Скажем, в 1970 году, в период т.н. застоя, мужчин в возрасте от 15 до 29-ти было 26,5 млн., а от 30 до 44-х — 27,2 млн., то есть даже больше, чем молодых!

И это огромное преобладание молодых людей, надо думать, не могло не сказаться самым весомым образом на характере времени, на самом ходе истории во второй половине 1950-х — первой половине 1960-х годов. Закономерно, например, что в литературе и кинематографии этого периода молодёжь является, безусловно, на первом плане. Вообще стоит серьёзно вдуматься в тот факт, что в год смерти Сталина около 30% населения страны составляли дети до 15 лет, те же почти 30% — молодые люди от 15 до 29 лет (включительно) и лишь немногим более 40% — все люди старше 30 лет (то есть включая стариков). К 1970 году эта, в сущности, аномальная демографическая ситуация уже кардинально изменилась: молодые люди от 15 до 29 лет составляли теперь всего лишь немногим более 1/5 населения страны, а люди от 30 лет и старше — около половины.

В высшей степени показательно, что ещё более резкое преобладание молодёжи имело место после гибельных революционных лет, в 1929 году, — то есть во время коллективизации: люди от 15 до 29 лет составляли и тогда почти 30% населения страны, а все люди старше 30 лет — только около 33% (остальные 37% с лишним — дети до 15 лет). И многие так называемые перегибы той поры, которые, как правило, целиком приписывают «вождям», в значительной мере были результатами действий молодых, а нередко даже и совсем юных «активистов», ещё не обретших никакого жизненного опыта, не вросших в традиционный уклад жизни и — что вообще присуще молодости — склонных к всякого рода переменам и новизне.

Аналогичной была и ситуация второй половины 1950-х годов. В наше время часто говорят о «шестидесятниках» — о поколении, чья молодость пришлась на эти годы, хотя, пожалуй, более точна употреблявшаяся ранее формула «дети XX съезда», ибо основная направленность поколения проявилась не в 1960-х, а уже в 1956 году. При этом речь обычно идёт о сравнительно небольшом слое тогдашних молодых людей, выразивших себя в «идеологической» (в широком смысле слова) сфере.

В действительности уместно говорить о миллионах тогдашних молодых людей, которые не выступали в печати и не снимали кинофильмы, но были, в общем, заодно с тогдашними молодыми «идеологами». Так что существеннейшие перемены в жизни страны были тогда, в середине 1950-х, неизбежны, «маятник» истории начал движение «влево» (пусть и не очень заметное) ещё в последние сталинские годы, и, кто бы ни оказался у власти в 1953 году, дело пошло бы примерно так же».

То же самое можно сказать и о брежневских годах. Геронтократия наверху была неизбежной, она отражала демографические процессы внизу.

Кстати, с проблемой старения столкнулись и новые российские власти. Центр стратегических разработок под руководством Германа Грефа в 2000 году пришёл к обескураживающему заключению: к 2007 году почти каждый второй россиянин перейдёт в разряд иждивенцев. Это крайне негативное соотношение, поскольку через семь лет страна не сможет содержать своих пенсионеров. Выход один: или изменить пенсионную планку в сторону увеличения, или всем платить одинаково мало.

Грозящая России демографическая яма объясняется тем, что на пенсию выйдут те, кто был молодым при Хрущёве.

К слову, эта картина характерна не только для России, но и для всей Европы. Согласно расчётам, к 2025 году 47% населения Европы будут составлять пенсионеры.

Андропову «помогли» умереть?

9 февраля 1983 года в 16 часов 50 минут Ю.В. Андропов скончался. Он ушёл из жизни, оставив о себе в целом положительные, хотя и противоречивые мнения. Его не критиковали тогда и не критикуют сейчас, но говорить о том, что он добился каких-то позитивных результатов, было бы неправильно.

В. Афанасьев:

— По поводу смерти Андропова были разные кривотолки. Говорили, особенно в народе, что ему «помогли» умереть. И что эту «помощь» оказали партократы, вроде тогдашнего первого секретаря Краснодарского крайкома Медунова, его сподвижников в центре и на местах, по слухам, тесно связанных с мафиозными структурами, а этих мерзавцев Андропов железной хваткой брал за горло. Говорили всякое. Но разговоры остались разговорами: ни фактов, ни доказательств.

Е. Лигачёв (на декабрьском 1983 г. Пленуме ЦК КПСС его избрали секретарём ЦК; Андропов на пленуме не присутствовал, накануне он пригласил Егора Кузьмича для беседы):

— Машина, которая везла меня к Андропову, свернула на Рублёвское шоссе. Сопровождающий — товарищ из 9-го управления КГБ, которое ведало охраной членов Политбюро и секретарей ЦК, сказал, что едем мы в Кунцевскую больницу. Въехав через главные ворота, мы свернули налево, к двум одинаковым двухэтажным домикам. Поднялись на второй этаж, разделись. И мне указали, как пройти в палату Юрия Владимировича.

Палата выглядела очень скромно: кровать, рядом с ней несколько каких-то медицинских приборов, капельница на кронштейне. А у стены — маленький столик, за которым сидел какой-то человек.

В первый момент я не понял, что это Андропов. Я был потрясён его видом и даже подумал: может быть, это вовсе не Юрий Владимирович, а какой-то ещё товарищ, который должен проводить меня к Андропову?

Но нет, это был Андропов, черты которого до неузнаваемости изменила болезнь. Негромким, но знакомым голосом — говорят, голос у взрослого человека не меняется на протяжении всей жизни — он пригласил:

— Егор Кузьмич, проходи, садись.

Я присел на приготовленный для меня стул, но несколько минут просто не мог прийти в себя, поражённый тем, как резко изменилась внешность Андропова. Поистине, на его лицо уже легла печать близкой кончины. Юрий Владимирович, видимо, почувствовал моё замешательство, но, надеюсь, объяснил его другими причинами — скажем, просто волнением. И удивительное дело, стал меня успокаивать:

— Расскажи-ка спокойно о своей работе, какие у тебя сейчас проблемы?

Юрий Владимирович был одет не столько по-больничному, сколько по-домашнему — в нательную рубашку и полосатые пижамные брюки. Я вглядывался в его лицо и по-прежнему не узнавал того Андропова, которого привык видеть в работе. Внешне это был совсем другой человек, и у меня щемило сердце от жалости к нему. Я понимал: его силы на исходе.