Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

• Название: Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Издательство «ОЛМА-ПРЕСС»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01324-0

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Известный представитель «литературы факта» Николай Зенькович впервые в российской историографии составил хронику жизни М.С. Горбачёва до его избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

В книге много малоизвестных фактов о ставропольском периоде его деятельности, о семейных корнях, работе в комсомольских и партийных органах края. Кто давал М.С. Горбачёву рекомендацию для вступления в КПСС? Кто сидел вместе с ним в одном кабинете на начальных ступенях комсомольской и партийной карьеры? Как сложилась дальнейшая судьба этих людей? Каких результатов достиг будущий генсек и президент за 23 года руководящей работы в крае?

Немало нового узнает читатель и из тех глав, в которых повествуется о деятельности М.С. Горбачёва в качестве «рядового» секретаря ЦК и члена Политбюро.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Именно в такой изменившейся атмосфере, при колеблющемся соотношении сил внутри Политбюро М.С. Горбачёв, вступив в союз с последним членом прежней руководящей «шестерки» А.А. Громыко, сумел уже поздним вечером на заседании Политбюро 10 марта 1985 года, через пару часов после смерти Черненко, прорвать круг престарелых членов нашего правящего ареопага, готовых как будто разыграть «гришинскую карту», и в возрасте, в котором скончался Ленин, возглавить созданную им партию, а затем после небольших тактических маневров встать и во главе созданного Сталиным нашего тоталитарного государства.

Так очень коротко и схематично можно было бы изобразить тот объективный фон, на котором разворачивались описываемые здесь события. «Завещание» Андропова (даже если бы оно было публично доведено до участников декабрьского Пленума ЦК КПСС 1983 года) вряд ли сыграло бы в политической судьбе Горбачёва роль более значительную, чем в политической карьере Сталина известное ленинское завещание. Осмелюсь сказать больше: как это ни парадоксально на первый взгляд, но «фигура умолчания» по поводу «завещания» Андропова сыграла в дальнейшей политической карьере Горбачёва позитивную роль. Думаю, что сам он это хорошо понимал и понимает.

И последнее. Мне лично психологически импонирует стремление моего бывшего коллеги как-то приподнять значение государственной фигуры и личности Ю.В. Андропова, невзирая на некоторые малоприятные, но упрямые факты из его политической биографии.

Не надо, однако, идеализировать Андропова. Второго, теперь уже советского издания «Пражской весны» он не только не поддержал бы, но просто не допустил бы. Приди он к власти не перед смертью, а лет этак на десять раньше, он мог бы, конечно, возглавить «аппаратный» вариант перестройки. Но не больше.

Ю.В. Андропов был не только целиком и полностью «дитятей» своего времени, создавшей и выдвинувшей его командно-административной системы антикапиталистического типа. Он был и реалистом в политике. И трактовал он её, я думаю, в классическом плане: как искусство возможного.

И тем не менее существуют мнения, подтверждающие версию о том, что Андропов отдавал предпочтение Горбачёву и готовил его своим преемником. Замалчивать другую точку зрения было бы неправильно, ибо картина восприятия тогдашних реалий была бы неполной. Слово — одному из ярких представителей противоположной точки зрения.

Е. Чазов:

— Андропов старался отдалить от себя Черненко и подчёркнуто выдвигал на первые роли Горбачёва, который олицетворял для него новое прогрессивное направление в деятельности партии и государства. Это раздражало Черненко и усугубляло его неприязненное отношение к Андропову и его новому окружению. Внешне отношения между ними были почти дружественными, но мне, лечившему и встречавшемуся и с тем и с другим, было видно, как много усилий требуется тому и другому, чтобы сохранять видимость близких, товарищеских отношений. К чести их обоих, их отношения никак не отражались на конкретных делах, на положении страны и народа. Не в пример тому, что творится сегодня в нашей стране.

А. Черняев (по дневниковым записям), помощник М.С. Горбачёва в 1986–1991 гг.:

«Рассказывать об атмосфере, царившей в аппарате власти и в столичной среде при Андропове, когда, собственно, о Горбачёве впервые заговорили как о преемнике, значило бы сильно отклониться — от сюжета. Но кое-что из того, что имеет прямое отношение к теме, я воспроизведу.

В середине ноября 1983 года Горбачёв вдруг пригласил меня на свою встречу с известным американским специалистом-аграрником Кристаллом. Очаровал собеседника энергией, знанием дела, планами, идеями, открытостью, которой не позволял себе в общении с иностранцами никто из его коллег. Тот слушал изумлённый и в конце сказал, что если во главе Советского Союза встанут «вот такие люди», то можно действительно надеяться на лучшее.

Вернувшись в отдел, я был вызван к Пономарёву.

— Зачем он вас приглашал?

Я рассказал о своём, тоже очень ярком, впечатлении о Горбачёве да ещё добавил, что и «международную часть» Горбачёв провёл «блестяще, грамотно, неординарно» (такие слова в дневнике). Реакцией был «выговор» мне — чтоб не увлекался».

Обустройство в Москве. Быт

Итак, в 1978 году Горбачёв оказался в Москве на должности секретаря ЦК КПСС по аграрным вопросам. Из глухомани — в столице.

М. Горбачёв:

«Из Кремля направился на Старую площадь. Там меня ждал управляющий делами ЦК Павлов. Мой предшественник Кулаков сидел на четвёртом этаже в старом здании, недалеко от кабинета Брежнева, находившегося на пятом этаже. Меня посадили подальше — в новое здание (6-й подъезд).

Павлов обстоятельно доложил мне, что «положено» секретарю ЦК: 800 рублей в месяц («как у Леонида Ильича»), лимит на питание, по которому можно заказывать продукты на 200 рублей (членам Политбюро — 400 рублей), стоимость питания и представительские расходы во время работы также берёт на себя Управление делами.

— Предложения о квартире и даче, а также о персонале, который будет вас обслуживать, подготовим к моменту вашего возвращения из Ставрополя, — закончил Павлов».

В. Казначеев:

— В Москве Горбачёву на двоих предоставили шестикомнатную квартиру в знаменитом доме по улице Щусева. Дочь Ирина въехала по соседству в трёхкомнатную. Обустроить новое жилье помогали мастера Кисловодской мебельной фабрики, умельцы из Пятигорска. Возникает законный вопрос: за чей счёт? Средства черпались из партийно-государственного кармана. Выписывались командировочные, суточные, проездные. Во всей этой «липе» фамилия Горбачёва нигде не значилась, всё делалось «шито-крыто». Мастера постарались на славу. Мать Горбачёва Мария Пантелеевна рассказывала мне, что у Михаила квартира «як у царя, аж страшно!». Бытует анекдот, будто, приехав к сыну в Москву посмотреть, как он живёт, мать воскликнула: «Михаил, ты не боишься, если красные опять придут и тебя раскулачат?»

Анекдот близок к истине. Знаю, что мать не очень охотно навещала сына. Её, простую крестьянку, угнетало горбачёвское барство. Да и к невестке не прикипела душой. Я всегда восхищался её природным умом, чистотой, незамутнённостью. У неё и в мыслях не было податься в столбовые дворянки. Зато он, Михаил Сергеевич, и Раиса Максимовна ничем не пренебрегали, чтобы подняться на вершину власти.

Р.М. Горбачёва (из надиктовок начала 1991 г.):

— С какими ощущениями покидала я Ставрополь — с сожалением, с радостью, что наконец-то вырвалась из провинции? Знаете, всё неоднозначно. Дети наши восприняли переезд в Москву действительно как ощущение полноты счастья. Такого необыкновенного счастья, которого, как потом говорила мне Ириша, за все годы жизни в Москве уже не было. Так они восприняли переезд. Для меня же возвращение в Москву означало завершение огромного по времени отрезка нашего жизненного пути. Не простого, не легкого, но, поймите, очень дорогого. Здесь, на Ставрополье, прошли годы молодости. Здесь родилась и выросла дочь. Здесь были близкие и родные нам люди. Здесь, на Ставрополье, мы получили возможность личной самореализации.

Сразу по приезде в Москву нам предоставили государственную дачу. Позднее — квартиру. Дали из того, что имелось «в запасе», и то, что было положено по тем временам по должности секретаря ЦК. Правда, только потом я поняла сложившуюся железную практику: всё решала неписаная — самое удивительное, что и впрямь, похоже, неписаная! — «табель о рангах». Получаешь только то, что положено соответственно твоей ступени на иерархической лестнице, а не твоему реальному вкладу в реальное дело.

Увы, система такая — и не только в Москве, а всюду. Место, должность, которую ты занял, а не тот вклад, который человек вносит в дело. Вспомним ту же мою кафедру, вспомним любое другое место работы — и не только моей. По должности получаешь — и всё. Это так. Должность полностью исчерпывала в этом смысле, да и сейчас ещё исчерпывает живого человека. Инициатива, творчество, самостоятельность не только в большом, но и в самом маленьком, обыденном, повседневном не поощрялись или, точнее, не очень поощрялись.

В соответствии со сложившимися правилами ответственные работники министерств, ведомств, а также аппарата ЦК партии получали дачи в специальных дачных, принадлежащих этим организациям, посёлках. Высшее политическое руководство — члены и кандидаты в члены Политбюро, секретари ЦК, жили на охраняемых государственных дачах, расположенных в пригородной зоне и оборудованных для отдыха и работы, со штатом обслуживающего персонала. Предоставлялись дачи бесплатно на период работы в названных должностях.

Такие же дачи в Москве и других местах использовались для приёма высоких зарубежных гостей, для других представительских целей. А в курортных зонах страны — для отдыха её руководителей и руководителей зарубежных государств.