Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум

• Название: О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум
• Автор: Юрий Цеханович
• Издательство: Средне-Уральское Книжное Издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1966

Книгу Ю. Цехановича «О маленьких рыбаках и больших рыбах» можно отнести к таким книгам, с героями которых не хочется расставаться. Она написана живо, увлекательно, с хорошим теплым юмором. Рассказ в ней идет от лица мальчика, события развертываются в небольшом дореволюционном городке.

Два друга, Шурик и Федя, страстно увлекаются ужением рыбы. Они мечтают ловить «не каких-нибудь там сорожек, окуньков и прочую мелочь, а щук больших, лещей, голавлей этак фунтов в десять...»

В различные переделки попадают мальчики из-за своего увлечения, но не отказываются от него. После первой, плачевно закончившейся рыбалки, после одной страшной ночи на плотах друзья решают, что просто так, без знания дела рыбы не поймаешь.

Из разговоров со старшими они узнают, в каких местах водятся окуни и щуки, по каким приметам эти места можно найти, на какую приманку и какой удочкой лучше поймать ту или иную рыбу.

Дождавшись лета, друзья отправляются на поиски заветных мест.

Весело, интересно проходит жизнь у мальчиков. Сколько нового узнают они! Сколько чудесных мгновений переживают, знакомясь с окружающей их природой! Шире, значительнее становится их мир, ежедневно раздвигаются его границы.

Приключения Шурика и Феди и составляют содержание этой книги.

Рисунки Екатерины Гилевой.

---

Мне показалось, что и Федя немного удивился моему намерению идти сейчас же. Но так как у нас как-то само собой установилось, что запевалой во всех наших похождениях был я, то он и не возражал особенно. И мама его, узнав, что меня отпустили, тоже спорить не стала.

Словом, через четверть часа мы с Федей уже направлялись к перевозу через Сну. С собой мы взяли только сачки и корзинку со стеклянными банками и двумя глубокими тарелками. Вся эта посуда была переложена стареньким теплым платком, чтобы не гремела на ходу и не перебилась. Поесть мы захватили с собой только небольшой ломтик хлеба с солью. Ведь мы были уверены, что засветло еще вернемся домой.

До усадьбы Гришина мы прошли без всяких приключений, но шли медленно — дорога глинистая, после дождя еще не просохла, глина к сапогам липнет, ноги в ней разъезжаются. Вероятно, был уже шестой час, когда мы подошли к спуску под Гришинскую гору. Спустившись, по чуть заметной тропинке мы вошли сначала в густую поросль молодых березок, ольхи, рябины. Свежая листва осыпала нас крупными каплями дождевой воды. Потом прошли неширокую полоску мелкого кустарника-ивняка, и перед нами открылось моховое болото.

Невеселое место! Насколько глаз хватает, все одно и то же — однообразный красновато-желтый моховой ковер, а на нем редко-редко расставлены низкорослые корявые сосенки. Какие они жалкие, худосочные! И не зеленые, а серые, как будто подернуты плесенью. Потом я узнал, что стоят такие сосенки на болоте десятки лет, а большими вырасти никак не могут.

Тропинка указывала нам путь и дальше по болоту, туда, где вдали над чахлым сосняком чуть виднелись веселые ярко-зеленые вершины высокоствольного леса, освещенные вечерним солнцем.

Мы пошли по ней. Как странно! Идешь по моховому покрову, как по пружинному матрацу: с каждым шагом он упруго прогибается, а нога с громким чмоканьем по щиколотку входит в мох, выжимая воду. Местами, где сплошной моховой покров был прорван и выступала темно-коричневая топь, на ней лежали мокрые ослизлые жерди. Стоило оступиться, и нога глубоко, выше колена, уходила в жидкую грязь.

— Далеко не пойдем, Шурик, — сказал благоразумный Федя. — Где-нибудь тут будем росянку искать. Поздно уж!

— Давай, — говорю, а сам думаю: а где же тут искать? Кругом все мох и мох, и ни зеленого листочка на нем не видно. Только кое-где торчат тощие сизые метелки какого-то болотного злака. А росянку я представлял себе зеленой — ведь я ничего не знал о ней, кроме того, что она мелкое растеньице с круглыми листочками.

Стою на тропинке и гляжу во все стороны — не видно ли где зелени. Наконец, усмотрел: вот там, меж серых стволов сосняка что-то зеленеет.

Сошел с тропинки и, увязая на каждом шагу, побрел в ту сторону. А Федя спрашивает:

— Куда ты? Далеко не уходи. Смотри в окно[21] угадаешь!

— Ладно. Я сейчас приду. А ты тоже ищи росянку и жди меня.

До зелени, которая мне приглянулась, было довольно далеко. Это были густо разросшиеся высокие болотные травы: тростник, рогоз и другие, не известные мне. Они окружали открытую трясину. На ней местами проступала темно-коричневая ржавая пахучая вода.

Между стеблями высоких трав, внизу, у самых корней ярко зеленела мелкая травка. Я подумал: может быть, тут в этой травке я и найду росянку. Сделал к ней несколько шагов, и вдруг обе ноги мои совсем легко, как легко входит ложка в сметану, ушли в жидкую черную грязь выше колен. Если бы я остался на ногах, я, конечно, увяз бы и глубже, но, почувствовав, что тону, я сразу же, не раздумывая, сел на край мха, с которого только что сошел. Потом вытянул свои увязшие ноги, отполз немного назад и встал весь мокрый и грязный.

Что делать, думаю? Назад идти на тропинку к Феде? А росянка? Очень мне хотелось ее найти и почему-то думалось, что такое интересное растение, как росянка, должно расти именно вот в таком недоступном опасном месте. Поэтому я не пошел к Феде, а стал обходить трясину кругом. Нет ли, думаю, местечка, где можно было бы добраться, не увязнув, до зеленой травки.

Но так и не нашел, хотя обошел кругом всю трясину.

Очень огорчила меня неудача. Остановился я и задумался — где же искать росянку. И в моем воображении, как живая, встала она такою, какой я еще вчера представлял ее себе — глубокая тарелка, в ней мох, а на нем маленькое зеленое растеньице...

Постой! Что же это я! Как же я об этом забыл? Ведь в описании было сказано ясно: росянку можно взять вместе с дерновинкой мха... значит, она на мху и растет, на мху ее и искать надо. А я зачем-то в трясину полез! Вот растяпа!

Крикнул Феде. Он мне откликнулся. Медленно пошел я на голос, а сам все на мох смотрю.

Оказывается, моховое болото не так уж бедно растительностью. Вот целая большая полянка густо заросла темно-зелеными вырезными листьями морошки. На кочках растут кустики голубики, а с ней вместе багульник, от которого такой резкий запах, что в голове мутится. А вот мелкие блестящие кожистые листочки клюквы. На тонких, как ниточки, стелющихся стебельках ее сидят ягодки. Одни красные, как будто мятые, — прошлогодние, а другие еще зеленые — нынешние. Я съел несколько красных ягодок — кисло, но вкусно.

А росянки я так и не нашел. Не растет она у нас, что ли, думаю.

Грустный и разочарованный вышел я на тропинку к Феде. Смотрю, а он со своим обычным задумчивым видом сидит себе на высокой моховой кочке, подмяв под себя кустик голубики. Поглядел на меня из-под своих длинных ресниц и спрашивает спокойно:

— Где это ты так вывозился, Шурик? Не в окно ли попал?

Его спокойствие меня удивило и даже рассердило. Как он может быть таким спокойным, думаю. Росянку-то ведь мы еще не нашли. Неужели ему она неинтересна?

— Ты так все время и сидел здесь, — спрашиваю, — и росянки не искал?

— Да нет, я тоже искал. Да ничего не нашел. Нет ее здесь.

— Давай еще искать!

— А я думал, мы домой пойдем. Поздно уж. Солнышко скоро садиться будет.

— Нет уж! Коли пришли за росянкой, так надо ее искать. Вставай да пойдем оба вдоль тропинки. Ты с одной стороны, а я с другой. И будем искать. Она во мху растет.

Федя не стал спорить. Хотя и не совсем охотно, он поднялся, и мы медленно, поминутно оступаясь и увязая, пошли дальше вдоль тропинки.

Ничего нового я так и не увидел. Все тот же морошечник, клюква и изредка кустики голубики и багульника. Я беспокоился — уж поздно, хочешь не хочешь, а скоро придется прекратить поиски и возвращаться домой. А росянки нет и нет, и, где ее искать, не известно. Так досадно!

Федя шагал неподалеку все с тем же видом задумчивого спокойствия. Я даже ему позавидовал, почему он такой спокойный, а меня вот так всего и разжигает.

II

Так мы с Федей незаметно-незаметно да и перешли поперек через все болото и остановились только тогда, когда мелкий унылый соснячок вдруг кончился, а тропинка поползла на пригорок и затерялась на нем между высокими прямыми стволами громадных мачтовых сосен. Здесь было так хорошо, что у меня на душе стало спокойнее и неудача не казалась уж такой обидной.

— Федя, — говорю, — давай походим немножко по лесу. Уж очень в нем хорошо!

Мы поднялись на пригорок и вошли в лес.

— Тут недалеко малинник, — сказал Федя. — Пойдем малину есть.

Пошли. За пригорком в низинке нам попался ручей с коричневой, как крепкий чай, болотной водой. Вероятно, он и вытекал из болота. По жердочкам Федя перешел его и пошел дальше, а я задержался, мне хотелось помыть немножко свои залепленные грязью сапоги и штаны.

Покончив с этим, я наклонился над водой и стал в ней сачком шарить. Я еще никогда не видел ручья с такой темной водой. Может быть, думаю, мне попадется что-нибудь новое, интересное, чего я еще не знаю.

Вдруг слышу голос:

— Ты что же, паренек, делаешь тут?

Я поднял голову. На другом берегу ручья стоял высокий, тощий старик с длинной седой бородой клином, в холщовой рубахе, с сумой через плечо и свернутым пастушьим кнутом в руках.

— Ты что же делаешь-то? — повторил он. — Али рыбу ловишь?

Опыт уже научил меня, что серьезно отвечать на такой вопрос не стоило — трудно в немногих словах ответить на него так, чтобы не вызвать новых вопросов. Поэтому я ответил то, что он сам мне подсказал:

— Рыбу ловлю, дедушка.

— Рыбу? В ручье-то? — простодушно удивился старик. — Какая ж тут рыба? Ты бы на реку шел рыбу-то ловить. Да не саком бы ловил, а удой. А в этом ручье какая рыба — гольцов и тех, поди, нет.

Что он, думаю, за дурака меня считает, что ли, и говорю ему иронически:

— Да что ты! А я и не знал!

Но дедушка моей иронии, видимо, и не заметил, а еще простодушнее сказал:

— Городской ты, видно, так и не знаешь. А здесь какая рыба!

Помолчав немного, он спросил меня опять:

— Корова тут не попалась ли тебе? Пестренькая такая коровенка. Рог у ней один сломан.