Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум

• Название: О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум
• Автор: Юрий Цеханович
• Издательство: Средне-Уральское Книжное Издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1966

Книгу Ю. Цехановича «О маленьких рыбаках и больших рыбах» можно отнести к таким книгам, с героями которых не хочется расставаться. Она написана живо, увлекательно, с хорошим теплым юмором. Рассказ в ней идет от лица мальчика, события развертываются в небольшом дореволюционном городке.

Два друга, Шурик и Федя, страстно увлекаются ужением рыбы. Они мечтают ловить «не каких-нибудь там сорожек, окуньков и прочую мелочь, а щук больших, лещей, голавлей этак фунтов в десять...»

В различные переделки попадают мальчики из-за своего увлечения, но не отказываются от него. После первой, плачевно закончившейся рыбалки, после одной страшной ночи на плотах друзья решают, что просто так, без знания дела рыбы не поймаешь.

Из разговоров со старшими они узнают, в каких местах водятся окуни и щуки, по каким приметам эти места можно найти, на какую приманку и какой удочкой лучше поймать ту или иную рыбу.

Дождавшись лета, друзья отправляются на поиски заветных мест.

Весело, интересно проходит жизнь у мальчиков. Сколько нового узнают они! Сколько чудесных мгновений переживают, знакомясь с окружающей их природой! Шире, значительнее становится их мир, ежедневно раздвигаются его границы.

Приключения Шурика и Феди и составляют содержание этой книги.

Рисунки Екатерины Гилевой.

---

— А перевозчик-то в баню ушел, — басом сказал сумрачный Андрейка-Колесо. — Я как сюда переезжал, так он сказывал, что до утра не придет.

Отчаянный зов повторился еще несколько раз. Потом донеслось до нас крепкое ругательство, и голос умолк.

Ребята напились, наелись и принялись за возню. В чехарду стали играть. Мы с Федей тоже приняли участие в игре, хотя усталость у меня и не прошла еще. У костра остались только Яков Иванович и Тараканщик.

И вот слышу я, что Яков Иванович с Тараканщиком опять про метлицу разговаривают. Мне интересно стало их послушать, я бросил игру и подошел к ним.

— Так как по-ученому-то будет, откуда метлица-то берется? — спросил Яков Иванович.

— Видите ли, — сказал Тараканщик, — метлица — это поденка. Поденка? Поденка... один из крупных видов поденки. Какой — я еще не знаю. Но узнаю. Затем я сюда и пришел...

По всему было видно, что Тараканщик собрался отвечать Якову Ивановичу обстоятельно. Поэтому и я насторожился, мне ведь тоже было интересно знать, что такое метлица и откуда она берется.

Но продолжения мне так и не довелось услышать.

Послышались шаги, и из темноты к нашему костру подошел рослый мужик, с узелком и корзинкой в руках.

— Сделай милость, Яков Иванович, — сказал он, — перевези на ту сторону. Запропал куда-то перевозчик-то наш. Охрип я, его кричавши.

— Да ты что так поздно, Михайло? В городе, что ли, был?

— В городе. Яйца продавать носил, да задержался в городе-то. Так как, перевезешь, что ли?

— Отчего не перевезти, Володюшка перевезет.

А мне вдруг так захотелось на лодке через реку переехать и самому грести. Ведь я с прошлого года весла в руке не держал.

— Яков Иванович, — говорю, — давайте я его перевезу!

— Да ведь тяжело тебе будет, снесет тебя. С Володюшкой поезжай.

— Да нет, я один. Меня, право, не снесет, Яков Иванович!

— Ну, один так один. Поезжай.

Мы пошли с Михайло к лодке. На прощание Шурка мне совет дал — как переедем на ту сторону, сначала около берега вверх подняться, а потом уж обратно переваливать.

Михайло греб сильно. Будка Якова Ивановича, костер, темные силуэты людей около него быстро уменьшались, и скоро только яркая точка костра была видна на месте нашего ночлега.

Еще не дойдя до берега, лодка хватила дна и остановилась. Михайло выскочил из лодки и, шлепая по воде, побрел к берегу. Я пересел на его место и взялся за весла. Вспомнил совет Шурки и стал легонько подниматься вдоль берега против течения. Но лодка то и дело вставала на мель, и приходилось сталкивать ее веслом. Это мне наскучило, и я решил, не поднимаясь, перевалить на тот берег.

До средины реки все шло хорошо. Но как только выехал я на линию красных бакенов, подхватило меня течение и понесло. Я греб изо всех сил, даже от усердия на ноги привставал при каждом взмахе весла, а меня все несет и несет. Вот уж и второй красный бакен выше меня остался, за ним третий. Вот и белый бакен мимо лодки прополз, подмигивая мне огоньком. Но уж и берег чернеет близко. Только что-то он высок очень...

Батюшки! Да это меня до самого бора унесло!

Наконец, лодка моя ткнулась носом в высокий обрывистый берег и стала вдоль него бортом. Я схватился рукой за какой-то корешок, что торчал из берегового обрыва, и держусь за него. А сам и отдышаться не могу, так запыхался.

Отдохнул немного, попробовал на веслах подниматься, ничего не выходит — сносит. Речная струя здесь возле самого берега идет, так и роет его. Тогда стал я другие способы пробовать — то веслом подталкиваюсь, то руками хватаюсь за неровности берега и разные веточки и корешки и карабкаюсь понемногу.

Так удалось мне сажен на двадцать-тридцать подняться и выйти из-под самого сильного боя в затишье. И берег тут у воды пологий. Пристал к нему, сижу, отдыхаю. А до будки еще порядочно осталось, сажен сто, а то и полтораста будет.

И, должно быть, долго я со всем этим провозился — как будто рассветать стало. В прибрежных кустах птички зорянки зачирикали. Со свистом пронеслась мимо меня пара куликов. Опустились где-то неподалеку и закричали звонко: кувырни! кувырни! кувырни!

А я сижу на дне лодки, прислонился грудью к борту и смотрю в темную воду.

Редкие травинки торчат из воды и постепенно переходят на топкий илистый берег...

Одна из травинок возле самой лодки вдруг закачалась. Смотрю, по ней из воды ползет какое-то живое существо, чуть побольше полувершка. Вылезло из воды и остановилось неподвижно. Я наклонился к нему поближе, но в предутреннем полумраке не мог рассмотреть его хорошенько. Вижу только, что это какая-то личинка, мне не известная. Ухватилась ножками за травинку и сидит.

Смотрю, что дальше она будет делать, и вижу, что на спине у нее как будто горб растет. Быстро растет, на глазах и при этом форму свою изменяет. Минуты две-три я на нее смотрел и вдруг — горба у нee уже нет, а выше ее на стебельке сидит как будто крупная ночная бабочка. Посидела она недолго и вдруг снялась и улетела. А тот футляр, из которого она вышла, так и остался на травинке. Я взял его в руки — совсем легкий, тонкий пустой мешочек с ножками и с широкой щелью на спине.

Пока все это происходило, я даже дышать перестал. Неужели, думаю, это и есть метлица, и она на моих глазах из воды вышла? Оглянулся вокруг, и всякое сомнение в этом пропало. Насколько можно было видеть в полумраке, на каждой травинке, и в воде, и на берегу, и на веточках ближайшего кустика сидели и ползли такие же личинки. У одних горб едва начинал расти, у других он уже большой был, а третьи только еще из воды вылезали. Немало висело на травинках и пустых уже шкурок — рубашек (вспомнилось мне), как хорошо назвал их Яков Иванович.

А значит, он прав, думаю, Яков-то Иванович, — из воды метлица выходит.

Тут только я и о Тараканщике вспомнил — как бы ему все это было интересно видеть. Я выскочил из лодки и, увязая в топком иле, добрался до сухого берега и побежал к будке.

С высокого берега река была видна далеко-далеко. Там, где на воде лежали отблески разгоравшейся зари, уже было можно заметить кружившуюся над рекой метлицу. Пока ее было не очень много.

Около будки я застал еще всех в сборе. Ребята уж собрались на рыбалку. С веслами, удочками и ведрами в руках они столпились около лодок. Среди них был и Шурка. Оживленный и бодрый, он своим обычным уверенным тоном что-то говорил им.

Яков Иванович и Тараканщик сидели на скамеечке возле будки, с ними был и Федя.

Запыхавшись, я подбежал к Тараканщику и говорю ему:

— Борис Владимирович, метлица из воды выходит. Я видел. Сам видел. Честное слово! Пойдемте смотреть!

— Выходит? — сказал Тараканщик. — Это хорошо! Это очень хорошо! Это прекрасно! Прекрасно? Прекрасно! Мне как раз нужно было знать место, где она выходит. Сейчас иду! — и он стал искать что-то в своем мешке.

А меня в это время Шурка окликнул.

— Тебя, — говорит, — унесло-таки? Эх, ты! А лодка-то где?

Я сказал ему, куда меня унесло и что я видел, как метлица из воды выходит.

— Про метлицу теперь мы уж все знаем — учитель ваш нам все про нее рассказал. Мы сейчас на язки удить едем. Поедем с нами. Рыба на метлицу крупная берет. А тебе на рыбу — счастье, много наловишь.

Мне стало немножко не по себе — я уж знал, что если Шурка чего захочет, то он обязательно будет этого добиваться. И если его не послушаешься, так он обидится.

Как можно мягче и примирительнее я сказал ему:

— Шурка, ведь мы сюда из-за метлицы и пришли. А потом я ведь не могу товарища своего бросить, Бориса Владимировича, ведь ему помочь надо.

Но Шурка все-таки обиделся:

— А я тебе уж не товарищ, значит. Ну, ладно, пусть, коли ты таким ученым стал! — сжал презрительно губы и отвернулся.

А потом Федю спрашивает:

— А ты тоже не пойдешь?

— Нет, — сказал Федя, — я с ними уж.

V

Так ребята и ушли удить без нас. Яков Иванович поехал фонари с бакенов снимать. А мы с Федей остались около будки ждать, когда Тараканщик будет готов.

Тараканщик взял свой снаряд, который у него к мешку был привязан, и разложил его на траве. Снаряд тоже оказался длинным мешком из толстой канвы[17]. Один конец у него постепенно суживался и заканчивался металлическим стаканом из двух вставленных одна в другую половинок, а другой конец был натянут на железную четырехугольную раму на полозьях. К раме Тараканщик привязал длинную веревку.

— Что это такое у вас? — спросил я его.

— Это трал. Трал? Трал. Салазочный трал. Для ловли придонных организмов. Животных, которые на дне и около дна живут.

— А для чего он?

— А вот увидишь.

Захватил Тараканщик с собой еще несколько баночек, пустых и наполненных спиртом, сачок, сумочку свою. Мы с Федей тоже банки свои взяли и пошли все втроем к лодке.

А уж стало совсем светло, хоть солнце и не взошло еще. Метлицы над рекой заметно прибыло. Было видно, как в легком утреннем тумане она всюду быстро-быстро мелькала над самой водой.