Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум

• Название: О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум
• Автор: Юрий Цеханович
• Издательство: Средне-Уральское Книжное Издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1966

Книгу Ю. Цехановича «О маленьких рыбаках и больших рыбах» можно отнести к таким книгам, с героями которых не хочется расставаться. Она написана живо, увлекательно, с хорошим теплым юмором. Рассказ в ней идет от лица мальчика, события развертываются в небольшом дореволюционном городке.

Два друга, Шурик и Федя, страстно увлекаются ужением рыбы. Они мечтают ловить «не каких-нибудь там сорожек, окуньков и прочую мелочь, а щук больших, лещей, голавлей этак фунтов в десять...»

В различные переделки попадают мальчики из-за своего увлечения, но не отказываются от него. После первой, плачевно закончившейся рыбалки, после одной страшной ночи на плотах друзья решают, что просто так, без знания дела рыбы не поймаешь.

Из разговоров со старшими они узнают, в каких местах водятся окуни и щуки, по каким приметам эти места можно найти, на какую приманку и какой удочкой лучше поймать ту или иную рыбу.

Дождавшись лета, друзья отправляются на поиски заветных мест.

Весело, интересно проходит жизнь у мальчиков. Сколько нового узнают они! Сколько чудесных мгновений переживают, знакомясь с окружающей их природой! Шире, значительнее становится их мир, ежедневно раздвигаются его границы.

Приключения Шурика и Феди и составляют содержание этой книги.

Рисунки Екатерины Гилевой.

---

— Какой путешественник, — задумчиво сказал Федя.

И я вдруг представил себе карту Европы и подивился, какое огромное пространство завоевало себе такое скромное и простое с виду растеньице.

— А как оно попало из Америки и почему так быстро распространилось по Европе? — спросил я Тараканщика.

Тараканщик и об этом нам рассказал целую историю...

Уходя, он посоветовал нам вести дневник наших наблюдений.

— Заведите тетрадку и записывайте изо дня в день. Что надо записывать? А вот что: где вы нашли ваших животных, когда, куда вы их посадили, как они вели себя, чем вы их кормили, не произошло ли с ними каких-нибудь перемен... Все записывайте. Все. Так? Так. И будете великими натуралистами. Вы знаете, кто такие натуралисты? Знаете. Так.

И ушел.

Вечером, когда ложился спать, я был доволен собой. Живо представил себе, сколько мы за эти дни сделали и сколько узнали нового.

А сколько еще впереди узнаем! Даже засмеялся сам с собой от удовольствия.

Но в самой глубине души я чувствовал неудовлетворенность. Большого, «настоящего» аквариума, такого, как у Семена Васильевича, у меня нет и не будет.

А что если начать копить деньги? Вот начнется учение, мама опять будет давать мне по пятачку на завтрак. А я не буду завтракать, а буду эти пятачки копить. Неужели за зиму не скоплю на аквариум? Постой, сколько это составит в месяц, если каждый день, не считая воскресений, откладывать по пятачку?.. Да так среди этих расчетов и уснул.

III

Прошло около месяца с тех пор, как началось наше увлечение водяными животными. Все это время мы с Федей были заняты по горло. Аппетит у наших питомцев был очень хороший — нужно было добывать им каждый день свежий корм. Нужно было чистить банки, менять воду, подсаживать растения.

Книга, которую мы с Федей читали и перечитывали, толкала нас на новые и новые предприятия.

Прочитаем мы, бывало, о каком-нибудь интересном насекомом или личинке и пойдем его искать. Все сколько-нибудь заметные пруды, прудки, лужи, канавки, ручейки и в городе и вокруг него мы с Федей обшарили нашими сачками. Побывали раза два и на Макарьине, один раз благополучно, а в другой раз нас опять прогнал все тот же дюжий парень.

Часто в наших походах принимал участие Тараканщик; это были самые интересные, увлекательные походы. От него мы каждый раз узнавали что-нибудь новое, такое, что и в книге нашей не было. Многому мы научились от него.

И еще один непредвиденный результат имели наши совместные прогулки с Тараканщиком — городские ребятишки и нас с Федей стали звать тараканщиками. Завидят, бывало, что мы идем с сачками и банками, и обязательно кто-нибудь из ребят крикнет:

— Гляди, ребята, тараканщики идут тараканов ловить!

Словом, что называется, хлопот у нас с Федей был полон рот, и мы не замечали, как и дни летели. Зато наше хозяйство увеличилось. Появилась банка, в которой сидел солидный крупный, как будто весь облитый черным блестящим лаком жук-водолюб. Несмотря на свою величину и страшный вид, это был спокойный, смирный жук. По целым дням он грыз листочки водяных растений, охотно ел и капустные листья и даже булку.

В другой банке на подводных стеблях растений сидело несколько ранатр, очень странных насекомых, до смешного похожих на обломки гнилых прутиков. Несколько крохотных карасиков деловито копались в тине на дне третьей банки.

Бывали в жизни наших воспитанников и крупные события. Жук-водолюб начал вдруг строить и выстроил плавучее гнездо для своих яиц, и через пятнадцать дней из них появились личинки, которые несколько раз линяли и быстро росли на наших глазах. В другой раз нам удалось наблюдать, как из личинки (куколки) стрекозы выходит взрослая стрекоза...

Все это было так интересно и увлекательно, что мы с Федей ни о чем другом и не думали. Даже об ужении, которое совсем недавно было нашим любимым занятием, мы не вспоминали.

Однако случай заставил нас и о нем вспомнить.

Рыбий праздник

I

Однажды утром мы с Федей только что собрались в очередной поход за кормом для наших животных. Вдруг слышу, мама в передней с кем-то громко поздоровалась и разговаривает. Меня любопытство разобрало — кто бы это, думаю, мог быть к нам так рано. Выбежал я в переднюю, смотрю и глазам своим не верю — Екатерина Васильевна, а с ней сам Шурка...

Шурка был мой товарищ. Мы в эту зиму учились с ним вместе, в одном классе. А Екатерина Васильевна была его мать, жена капитана Бутузова, — наша старая знакомая. Летом они жили не в городе, а в селе Людце на реке Сне. Я бывал у них в Людце и очень хорошо время провел — много удил, окуней больших наловил, щуку поймал...

Доброе худое лицо Екатерины Васильевны, с длинным носом и впалыми щеками, было озабочено больше, чем всегда. Да и Шурка был не такой, каким я привык его видеть летом. Хоть и загорел по-летнему до черноты, но в нем совсем не видно было его обычной уверенности, а наоборот, — что-то болезненное и жалобное заметил я на лице его... Его левая рука была на перевязи и вся кисть обмотана повязкой.

Слышу, Екатерина Васильевна говорит маме:

— Еле-еле вытащила сарданапала своего в город. Ни за что не хотел ехать, пока метлица не выпадет. А того не понимает, что рука может пропасть. По ночам от боли не спит.

— Конечно, конечно, милая Екатерина Васильевна, вам надо сейчас же его в больницу. С таким нарывом на руке шутки плохие!

— Сейчас и пойдем! Да ведь какой сарданапал, не поверите, — просится сегодня же и обратно ехать. Метлицу, видите ли, боится пропустить.

— Ну, это уж как доктор вам скажет... Пойдемте, напейтесь с дороги чаю да и идите.

— Нет, мы и чаю не будем пить. Спасибо. На пароходе, пока ехали, напились. Мы уж пойдем.

Екатерина Васильевна сложила тут же в передней на столике свои вещи — узелок, корзинку, зонтик, пообещала, что после больницы зайдет к нам, и ушла вместе с Шуркой.

Так мы с ним не успели и словом перекинуться, а только поглядели издали друг на друга.

Я спросил у мамы, что с Шуркой. Она мне сказала, что Шурка намял себе веслом ладонь до пузыря, потом пузырь лопнул, а Шурка, должно быть, загрязнил ссадину, и теперь у него нарыв, вся рука распухла. Вероятно, в больнице резать будут. Я пожалел своего приятеля.

Мама ушла на службу, а мы с Федей — на берег Ярбы. Идем, а я все думаю, что это за «метлица» такая, которой Шурка дождаться хотел, и откуда она «выпадает».

Ну, ладно, думаю, спрошу у Шурки, как придет.

Наловили мы с Федей мотылей, выкупались, вернулись домой. Только накормили своих питомцев, как Екатерина Васильевна и Шурка уже возвратились.

Шурку я сейчас же к себе в комнату привел. Рука у него вся была забинтована марлей, но вид у Шурки уже бодрый и уверенный, как всегда.

Спрашиваю у него, что сделали ему с рукой в больнице.

— Разрезали, — говорит. — Глубоко! Очень больно было. А теперь ничего. Да, вот, не позволяют сегодня домой ехать. Завтра велят на перевязку прийти. А мне как надо домой!

— Зачем тебе?

— Да ведь не сегодня-завтра метлица выпадет. Мы уже караулим ее по ночам.

— А что это за метлица?

— Неужто не знаешь? А еще рыбак!

— Не знаю. От тебя первого сегодня услышал.

— Ну, бабочки такие, с тремя хвостиками. Крупные. Они на утренней заре над рекой летают. Полетают, полетают и падают в воду. Их много бывает. Тучи целые.

— Ну и что же?

— Ну и ничего! — уже с некоторым нетерпением сказал Шурка. — Собираем их, да на них рыбу удим. На метлицу хорошая рыба берет — язи крупные, подуст, стерлядь.

— А караулить-то зачем ее надо?

— Так ведь как же не караулить? Ведь она, если хорошая погода стоит, вот как теперь, вся в один день и выпадет, а больше ее и нет за все лето.

— А как же вы узнаете, когда надо ее караулить?

— Она каждый год около одного и того же времени выпадает. Дней за восемь, за десять до Петрова дня[14].

Я сделал про себя расчет и говорю:

— Значит, она как раз сегодня или завтра должна выпасть. Интересно!

— Очень интересно. Рыба-то что делает, когда метлица падать начнет! Вся наверх поднимается и жрет. До того нажрется, что потом недели на две и клевать перестанет. Вот поедем завтра со мной в Людец, может быть, как раз угадаем на метлицу, если она сегодня не выпадет. Мы будем ее караулить возле будки Якова Иваныча.

Яков Иванович был бакенщик. Он жил в двух-трех верстах от Людца, на другом берегу Сны и присматривал за бакенами. Я бывал и у него.

Очень мне захотелось съездить в Людец — и на метлицу посмотреть, и поудить на нее интересно, и Якова Ивановича повидать хорошо бы, да и вообще в Людце хорошо. Только как же я уеду? А зверушки? Федя их кормить будет? А я, значит, без Феди... Нехорошо. Ему бы тоже интересно было. Он хотя и молчал, пока мы с Шуркой разговаривали, а слушал с интересом. Я уж его знаю, — он даже покраснел слегка. Как же быть? Думаю так и говорю Шурке: