Николай Чиндяйкин - Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

• Название: Не уймусь, не свихнусь, не оглохну
• Автор: Николай Чиндяйкин
• Издательство: Зебра Е
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-94663-164-8

Дневник — это особый способ разговаривать: говоришь — и тебя не перебивают, не переспрашивают. Необходимость такого разговора возникает при появлении редкостного счастливого сочетания внешних обстоятельств и внутренних возможностей человека. Когда жизнь дарит окружение талантливых личностей и человек, чувствуя удачу судьбы, воспринимает это не как возможность интересной жизни, а ищет свою роль в данной композиции, осмысливает свое положение. У Николая Чиндяйкина хватило внутреннего такта и благородства вовремя понять значение мощных личностей, с которыми довелось ему жить и работать.

Дневник Николая Чиндяйкина — иногда просто хроника, с повседневными наблюдениями, мемуарными вкраплениями, разного рода созерцаниями и зарисовками, но чаще всего «течение ежедневного воображения».

Обрывистые, короткие записи — это состояния, запечатленные на бумаге, важные и случайные, подчас не совсем отчетливые. Но сквозь эти состояния ощущаешь жизнь времени, его ритм.

---

Посмотрел 2 спектакля в Волковском театре: «Госпожу министершу» Нушича и «Зойкину квартиру» М. Булгакова. Кошмар. Так много размышлений после… Так страшно… Каменный век. Но страшно-то не от того, что спектакли плохие. Полное непонимание. Претенциозность какая! С артистами говоришь — уши вянут. Когда же все это кончится? И чем? А может быть, глуплю? Может быть, «нормально» все. Так вот и должно быть, если «вширь» смотреть. Так сказать, такая театральная география? Нет… нет… Театральная ситуация отражает культурную (в широком смысле — духовную, политическую, экономическую, нравственную и т. д.) ситуацию страны. И так было всегда. «Театр отражает жизнь». Тут не только внешнее сходство, «правдоподобие». Тут общее понятие, изначальное.

2 мая 1988 г.

Запишу, пожалуй, фантастическое событие. Позвонили на днях из МХАТа, Горячева Татьяна Александровна, из литчасти, передала просьбу Олега Николаевича (Ефремова) встретиться со мной (!) для переговоров о постановке. Да, да, именно так. Сегодня в 2.30 переступил священный порог. Мэтр принял в своем элегантном кабинете, с табличкой, скромной такой, на дверях: «Олег Николаевич Ефремов». Разговор описывать не стану. Не знаю, как я — ему, а он мне — очень понравился. Приветливый, доброжелательный мужик. Как в народе говорят, «простой». Предложил 10 мая (!) начинать репетировать «Я построил дом», с тем чтобы выпустить в начале августа. Но оказалось, что режиссер Чиндяйкин в это время занят! У него зарубежное турне. Юмор. Ирония судьбы. «Ну, что же, отложим разговор до октября, до нового сезона».

Расстались так же просто.

5 мая 1988 г.

Сегодня не пишу Тане, т. к. она обещала прилететь в Москву 17-го… Напишу сюда пару слов. Пару… Потому что иногда исчезает всякое желание записывать, регистрировать факты и вообще придавать им какое бы то ни было значение. Очевидно, сейчас именно такое настроение.

Репетиции уплотнились, стали жестче… К сожалению, мало успеваю записывать. Много, очень много интересного. Удивительный человек наш Учитель. Кажется, знаешь, чувствуешь его, предугадываешь движение мысли, оценки. Но — иногда вдруг, вот как сегодня, взовьется — и будто первый раз слышишь. Снова отчаиваешься, открываешь его, как незнакомца.

Новостей о поездке особенных, то есть точных, нет. Все меняется, скачет и т. д. Я перестал этим интересоваться. Вот дождемся 30 мая, сядем в самолет, даст Бог, на Вену, а там посмотрим, что будет.

С послезавтрашнего дня начинаем репетировать в Сокольниках, в новой (гастрольной) декорации.

В Москву приехал Ю. П. Любимов. Сегодня Никита (его сын) рассказывал последние события. Обещает (Ю.П.) прийти к нам в театр. Да что уж там… Питер Брук ожидается к нам в гости… чего мелочиться… Что же… Видно, это и есть демократизация и гласность в действии. Такие великие события придется запечатлеть (даже против воли).

Посмотрел по видику «20-й век» Бертолуччи. Классный фильм. Он просто показал нам, как надо снимать марксистские фильмы! «Мосфильм» ничего подобного не мог за все свои десятилетия. Крестьянин, Хозяин, Земля, Народ, Революция. Крупно, осязаемо, просто, понятно, поэтично.

12 мая 1988 г.

Опять 2-й акт. И опять тяжело. Мне разрешили пару часов погулять, чем я незамедлительно воспользовался. Постирал, даже вымыл окно в комнате к Таниному приезду. В общем, постоянная работа так втягивает, что ощущение свободы становится страшным. Сделал свои дела, и уже хочется вернуться в подвал, туда, к своим.

Послезавтра у нас в театре будет в гостях Ю. П. Любимов, а 22-го — Питер Брук. А. А. хочет показать кое-что из наших работ. Мой отрывок из «Бесов» тоже. На завтра назначил репетицию, на вечер. Хорошо, если бы он сам его поработал немного. Может быть, так и будет? Может быть, даже много поработает.

Завтра утром встречаюсь с режиссером Апасяном (Одесская киностудия), предлагает сниматься в «Морском волке», по Джеку Лондону. Маловероятно, потому что время съемок, с июня по ноябрь, как раз — поездки. Опять — мимо, очевидно. Как ни смешно, а хотелось бы сняться. Стыдно, а «Холодное лето 53-го» до сих пор вспоминаю с сожалением — тоже «пролетело» мимо, из-за Риги. Карма!

16 мая 1988 г.

Встреча с Ю. П. Любимовым состоялась в нашем театре 17 мая в 19.00. Титаны встретились во дворе театра, кинокамеры, фоторепортеры, блицы и т. д. «Как в Америке», — сказал, улыбаясь, Юрий Петрович. Народу было жуткое количество. Шампанское разогрелось и «стреляло» со страшной пеной. Среди этой толпы начали играть наш отрывок из «Бесов». Прямо тут, у стола, с переходом в зал. Начали неплохо, даже интерес какой-то был. Потом в зале затянулось. Правда, все потом поздравляли. Еще сыграли из Дюма Гриша с Наташкой свою коронку из «Нельской башни». В зале было невыносимо жарко. Мэтр долго не выдержал и скоро ушел под стрекот кинокамер и блицы. Валера Плотников сделал последний снимок у дверей: А. А. и Петрович. Быстро все и бестолково. Может быть, из-за толпы. Зато 22 мая — история. Питер Брук в гостях у «Школы драматического искусства». Это хотелось бы записать подробнее, что, наверное, и попытаюсь сделать позже. А сейчас поздно. Надо спать. День был тяжелый. Репетиция не удалась. Шеф в жутком состоянии. В 22 часа всех разогнал артистов и остался с цехами в Сокольниках.

Брук. Ему показывали 2-й и 3-й акты Пиранделло, потом из Дюма (Гриша с Наташей). П.Б. с женой Наташей и с сыном. Смотрел с интересом. Был естественным, не натянутым.

Разговор у стола. Очень высокие слова о том, что видел (о спектакле). Эпизод с корреспондентами из французского ТВ (резкость, уровень резкости). Тон разговора удивительно ровный, тихий, так и хочется написать — ласковый. Потом прошли в зал, сели кружком и так провели часа два времени.

Брук: «Я, вообще-то, раньше относился к Пиранделло сдержанно. Все-таки это — несколько эстетские разговоры. Знаете, философия за чашечкой кофе. Один другому говорит: „Знаешь: тебя нет“. — „Да? А — тебя?“ Ну, и т. д. В вашем спектакле я почувствовал боль художника, это спектакль о муках художника, спектакль о человеке… Ни очень хороший режиссер, ни замечательные актеры не смогут этого сделать, если в пьесе этого нет. Значит, есть, вы сумели это увидеть и выявить. И в такой форме… Это здорово, тонко и просто…»

23 мая 1988 г.

Вылетели из Москвы (Шереметьево) в 9 утра в Восточный Берлин. Здесь пересадка. Поехали в город на электричке (BANN), минут сорок до Александeрплатц. Самый центр. Времени свободного немного, часа 3 с половиной. Но походить, «отметиться» — можно. Хорошо, что перед Веной есть этот «маневр». Такая «адаптация». Поменяли по 30 рублей, получилось по 96 марок. Долго ходил и не знал, куда их деть. Покупать мне нечего. Пожалуй, ничего и не нужно. Хотел все истратить на такси. Но смешно: не могли найти свободную машину (мало такси в Берлине), пришлось ходить пешком. А деньги потратил в чайном магазине (купил китайский и цейлонский чай, в красивых упаковках) и на пиво. Пиво — чудесное. С сосисками и сардельками. Потом все-таки уговорили какого-то парня увезти нас в аэропорт, на маленькой такой машине. Там опять сидели и выпивали в баре, «дотрачивая» оставшиеся марки, покупали жвачку и прочую ерунду, последние пфеннинги просто отдал официантке, и, облегчившись, пошли на посадку. Тут стоп, задержка рейса. Тут были игровые автоматы, но — марок, увы… Зато авиакомпания выдавала (за задержку) пиво или воду пассажирам. Мы взяли, конечно, пиво. Шел дождь. Через час или полтора полетели. В самолете просторно. Пассажиров — полсамолета. Стюардесса — Валя (!). Улыбки, внимание, и т. д. и т. п. Обед (!!!), опять же пиво, соки, кофе, чай — что хочешь и сколько хочешь, можно вино. Мясо, салаты ах, ах, ах… Внизу линейкой расчерченные зеленые квадраты, городки, дороги, невероятная красота. Чистота.

Может быть, случайно, но самолет сел так незаметно, плавно, что не ощутил момента касания с землею. Замечательная погода, тепло, солнечно.

Запомнился парень из МИДа. Именно парень. Ждали какого-то «представителя», для «инструктажа», пришел длинный юноша, в кроссовках, белых джинсах, с теннисной ракеткой и спортивной сумкой… Васильев: «Простите, вы к кому?» — «Я из МИДа, просили вам рассказать о Вене». Очень интересно говорил об Австрии, в течение часа. Причем настоятельно советовал сходить в винные погребки. «Культура народа — это еще и быт».

30 мая 1988 г.

Первое впечатление от Вены — полицейский с автоматом наперевес. Входим в аэропорт.

Утро третьего дня. Идет дождь. Пришлось остаться в гостинице до репетиции. — Hotel Darkahof, Breite Gasse, 9. — Очевидно, по местным меркам, отель средний (по нашим — люкс), зато в самом центре, совсем рядом с залом, где мы будем играть. Утром, до репетиции, и вечером, после, ходим по городу. Описывать бессмысленно. Даже при какой-то душевной отрешенности, с которой существую последние дни, такой массированный «удар» ощутим сильно. Другая жизнь, другая — закрытая — культура, мир другой! Писать о красоте, чистоте города — тоже как-то наивно и глупо… Как смехотворно желание наше учить других жить. Право, даже не смешно, именно глупо, сумасбродно, абсурд! Это мы-то — знаем, как жить, как сделать мир лучше, богаче, справедливее? Сон дурной. Бессмыслица.