Николай Чиндяйкин - Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

• Название: Не уймусь, не свихнусь, не оглохну
• Автор: Николай Чиндяйкин
• Издательство: Зебра Е
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-94663-164-8

Дневник — это особый способ разговаривать: говоришь — и тебя не перебивают, не переспрашивают. Необходимость такого разговора возникает при появлении редкостного счастливого сочетания внешних обстоятельств и внутренних возможностей человека. Когда жизнь дарит окружение талантливых личностей и человек, чувствуя удачу судьбы, воспринимает это не как возможность интересной жизни, а ищет свою роль в данной композиции, осмысливает свое положение. У Николая Чиндяйкина хватило внутреннего такта и благородства вовремя понять значение мощных личностей, с которыми довелось ему жить и работать.

Дневник Николая Чиндяйкина — иногда просто хроника, с повседневными наблюдениями, мемуарными вкраплениями, разного рода созерцаниями и зарисовками, но чаще всего «течение ежедневного воображения».

Обрывистые, короткие записи — это состояния, запечатленные на бумаге, важные и случайные, подчас не совсем отчетливые. Но сквозь эти состояния ощущаешь жизнь времени, его ритм.

---

Спрашиваю себя честно: чего бы я хотел больше всего? И отвечаю — свободы (всякой) и возможности заниматься чистой наукой. Смешно, наверное, на рубеже 40-летия думать о «чистой науке». Смешно. А хочется больше всего. Сейчас запишу эти мысли и захлопну тетрадку, чтобы никто не узнал и сам об этом не думал бы, а то вот смотрю на артистов (это на наших-то хороших артистов) — и скучно делается. Ну что, думаю, — что и про что я буду им говорить, мизансцены выстраивать? показывать, как играть надо? мучить всякой ерундой постановочной (как мучили меня режиссеры)?.. И читаю у Бахтина о карнавале: «…в сущности, это — сама жизнь, но оформленная особым игровым образом».

18 июня 1985 г.

Думаю вот о чем: театр актерский и театр режиссерский. По-моему, это надуманная, искусственная и (извините за расхожий термин) формальная проблема. Театр всегда был, есть и будет актерским. Это положение в основе, в природе, в биологической структуре театра. Что, собственно, мы начали называть театром режиссерским? Спектакли повышенной постановочной культуры, мощного пластического освоения пространства, выросшего знакового уровня сцены, т. е. обогащенной семиотики представления и т. д. и т. д. Но это только одно из многих и многих лиц театра как он есть! В центре, в магнитном поле, в ядре этой структуры (театра) всегда и везде — один, единый и неделимый хозяин, живой Актер! Плохой ли, хороший, это уж как Бог даст, но только — он. «Режиссерский» — грубейшее деление Целого. Даже нет! Наивная претензия на одностороннюю самоценность одной из частей — важной, серьезной, но… не конечной и совсем не самостоятельной (это последнее очевидно).

Итак, так называемый режиссерский (или, скромнее, семиотический усложненный) театр — одно из лиц Театра, отнюдь не главное, а одно из лиц, очередное в собственном историческом процессе развития. Живой же актер — суть театра и потому категория вневременная — постоянная, почти адекватная самому понятию — театр.

Милые мои, с этим надо считаться… с этим придется считаться… от этого никуда не денешься… Впрочем… как и от самого Театра.

2! июня 1985 г. Вильнюс

Прилетел вчера утром. Летели вместе с Сашей В. Я сразу в институт. Сессия началась 4-го, значит, опоздал на 2 дня, но это не страшно.

Мих. Мих. очень высоко говорил о моей письменной курсовой работе. Говорил, что читали ее на кафедре и сказали, что диссертации пишут хуже, это меня взбодрило, а то что-то совсем зачах в последнее время. Настроение какое-то скучноватое.

4 августа 1985 г. Москва

Танюша вчера вернулась из поездки. Все в порядке. Поездкой довольна, много всяких наблюдений, и вообще видно, что настроение хорошее. Приехала она рано утром, так целый день слонялись по дому, она все рассказывала, как было, готовили что-то вкусное (она привезла мясо), и день прошел. Работать, конечно, уже не пришлось.

Привезла много хороших книжек. Тоже целый день рассматривали. Книжки замечательные: проза Сарояна, воспоминания Д. Н. Журавлева, Каверина, Ильиной и проч. Совершенно чудесная монография И. Н. Соловьевой о К. С. Станиславском, удивительный альбом с прелестными фотографиями, я млею от радости. Да, о Блоке чудесная… Ну и другие.

А сегодня новый день. Льет дождь.

8 августа 1985 г.

Сижу над курсовой по режиссуре. Пишется с трудом, но интересно. В основном время уходит на сам процесс писания и, главное, «формулирование». Вопрос знаю уже досконально и могу говорить о нем легко и, кажется, убедительно, но, опять же, изложение на бумаге — больное место.

Пишу о «зерне» спектакля, образе спектакля, стиле, мере условности и разбор пьесы.

Уходит на это целый день с утра и до ночи. Выхожу погулять ненадолго вечером, а утром бегаю, хотя погода жуть — дожди (для моего писания — это, конечно, хорошо).

От Насти получил телеграмму из Москвы (!): «Вышли денег как можно скорее». Выслал. Позвонил ей вчера (она у Горбенко). Поговорили. Мычит. Толком ничего не объяснила, обещала сразу же обо всем написать. Я расстроен. Сильно расстроен.

14 августа 1985 г.

Контрольную по режиссуре закончил. Получилось, кажется, ничего… Но удовлетворения нет никакого. Я бы еще писал и писал. Все видятся «общие слова», «общие места». Если бы время не поджимало… а конец совсем скомкал. Позвонили из горкома, хотели запрячь в одно дело на Зеленом острове, в связи с ожидающимся приездом генерального секретаря. Я стал торопиться, дописывать лишь бы как.

Настроение плохое. Казалось бы, отпуск, лето, дома… О чем еще мечтать, сиди, занимайся только своими делами! Нет, нет и нет! Каждый божий день какая-то суета, какие-то дела неотложные, встречи необходимые, хождения, смотрения, покупки и т. д. Просто оборзел от всего этого!

Еще расстраиваюсь, что ничего нет из дома, от мамы. Ни письма, ни телеграммы! Что они молчат?

20 августа 1985 г.

«Нашлась» моя дочка. 12-го получил от нее телеграмму из Москвы, вышли, мол, денег; поговорили с нею по телефону, а теперь вот получили от нее письма (я и Таня). Пишет просто, бойко. Толком, правда, так и не объяснила: поступала она в этом году или не пыталась? Кажется, будет работать в ТЮЗе, пока… Как бы так научиться жить без претензий и требований — это я к себе. Я ведь ее так давно не видел, не говорил с нею, что я могу знать? Какая она сейчас, о чем думает, как представляет себе всю эту штуковину — жизнь?

Вчера говорил по телефону с мамой — удалось соединиться с Перевальском (с соседями). Чувствую свою вину, что все так сложилось этим летом… Но, дай Бог, они все-таки приедут с папой. Так надеюсь на это. Плохо на душе. Неспокойно. Я ведь уже взял билет, чтобы лететь 4-го, а вот сегодня сдал. Может, все-таки приедут. Эти чертовы расстояния! Сколько проблем.

Немного болею. Спина. Лежал два дня. Сегодня получше.

Читаю Рим и Грецию — конспектирую. Вообще работа идет медленно. Начинал довольно сосредоточенно, а теперь никаких сил нет упереться покруче. Все время думаю о курсовой по режиссуре. Начинает казаться, что ерунду написал. Да, все это ужасно — вся эта «игра с несуществующими предметами». Во всяком случае, в моем возрасте. А так… пустоцвет. Лет в 20–25 этим заниматься, наверное, еще можно, даже полезно, может быть.

2 сентября 1985 г.

Сегодня проводили маму и папу, они погостили у нас (с 14-го) эти дни, и это счастье. Я несказанно рад был, когда получили телеграмму о их решении приехать. И как хорошо было. Милые мои, милые! Плохой я сын, конечно, и внимания, и времени, и души не отдаю столько, сколько нужно и сколько бы мне хотелось… Странно, но даже веду себя как-то глупо. Какая-то несообразность, нестройность между желаниями, чувствами моими и тем, что и как делаю, как говорю с ними, как общаюсь, хотя всеми силами пытаюсь себя обровнять. Невысокость человеческая, очевидно, сильнее всего в человеке (во мне т. е.), необразованность, «не в смысле образования», а в смысле гармонии, цельности, единства желаний и поступков.

Мы с Танюшей старались их порадовать, но много ли преуспели в этом, не знаю… а все думаю, мало. Грустно. Теперь не скоро опять увидимся. Буду писать, писать, писать им.

Папа, кажется, стал меньше ростом. Или мне кажется. Но такой хороший крепышок. Обеспечивал нас продуктами только он — ходил по магазинам — и читал. Прочитал здесь всего Валишевского, «Вокруг трона». Любит об этом поговорить.

А мама — красавица. И совсем не выглядит на свои годы. Молодая совсем. Я старею, а они уже нет.

Всё старались, чтобы мы не потратили на них лишний рубль. Всё чтоб самим купить и нам «помочь». Это смешновато и очень трогательно, ну да ведь, действительно, и помощь! Помогли очень. У нас с деньгами после отпуска как всегда было.

Ну, вот, написал немного, и чуть легче стало. Будто им письмо написал.

Провожались смешно: дважды вчера опоздали на поезд из-за смены времени (справочная подвела нас), билеты переделали, но они (особенно папа) очень волновались. Я смотрел на него, и так сердце сжималось.

30 сентября 1985 г.

Так болел, что хотели положить в больницу, но я открутился, т. к. не хотелось ложиться, пока здесь у нас были мама с папой.

Спина очень болела, боялся, что почки, но в основном, оказалось, остеохондроз, боли просто дикие, два дня лежал в лежку, не мог пошевелиться. Ходил на электролечение, на уколы, таблетки какие-то пил, а теперь вот на массаж ежедневно. Стало гораздо лучше, но все-таки нездоровье ощущается довольно неприятно. Очень это раздражает и портит настроение. Иногда накатывает такая апатия… хочется лечь и уснуть, и все!

Много-много читал после Греции, Рима, Средних веков. «Войну и мир» перечитал за 4 дня! Ощущение непередаваемое, так в детстве выходил из какой-нибудь «киношки» цветной, яркой, живой, интересной, и становилось жутко от серости и будничности, от унизительной мелкоты нашего городка, закопченных стен, дохлых акаций, и трудно было поверить, что вот это-то и есть жизнь, а там — просто «кино», ни сердце, ни душа детская не хотели с этим соглашаться ни в какую. Нет! нет! нет! Жизнь не может, не должна быть такой, она гораздо важнее, многозначительнее и проч. и проч.! Даже тяжко бывало в такие минуты. Отчетливо помню, что всерьез над этим задумывался. Вот нечто такое сейчас после «Войны и мира».