Джек Скиллингстед - «Если», 2008 № 10

• Название: «Если», 2008 № 10
• Автор: Джек Скиллингстед
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Джек Скиллингстед. СЛУЧАЙНЫЕ ПОПУТЧИКИ, рассказ

Мария Галина. БАРД, повесть

Аркадий Шушпанов. ДВИГАТЕЛЬ ТОРГОВЛИ, рассказ

Видеодром

*Хит сезона

*****Степан Кайманов. ИНОГДА ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ (статья)

*Рецензии

*Адепты жанра

*****Сергей Максимов. МЕТАМОРФОЗЫ ФОКУСНИКА (статья)

Анкл Ривер. КАК МЕДВЕДИ ВЫЖИЛИ В ПЕРЕВОРОТЕ, рассказ

Дэвид Бартелл. ПРОВЕРОЧНЫЙ СИГНАЛ, рассказ

Кристин Кэтрин Раш. ВОЗВРАЩЕНИЕ «АПОЛЛОНА-8», повесть

Антон Первушин. ВОПРОС О «ЦЕНЕ ВОПРОСА» (статья)

Рецензии

Сергей Шикарев. НА ПОРОГЕ РЕВОЛЮЦИИ (статья)

Владислав Крапивин. «ЛИТЕРАТУРА — НЕ СТАДИОН», интервью

Глеб Елисеев, Мария Галина. ПРО ЭТО… ИЛИ, СКОРЕЕ, ПРО ТО (окончание статьи)

Курсор

Personalia

---

— Я запутался, — пробормотал Фома, чье растерянное «я» ныряло в неведомые прежде глубины. — Ты хочешь сказать… что это хорошо?

— Без благородства нет войны, — прошептала принцесса, и дыхание ее было огнем и льдом. — Может, победят твои люди, может, мои. Но больше не будет резни в ночи. Бард не принадлежит никому, он не принадлежит племени, он не принадлежит даже мне. Бард принадлежит истине.

— Тут что-то не так, — сопротивлялся Фома уцелевшими крохами здравого смысла, — я не…

…Вода отражала звезды.

Шел отлив, и длинные белые косяки мелей протянулись меж островками. Спина водяного коня, выступающая из воды, отливала мокрым блеском. Руки и ноги казались Фоме непривычно длинными, он путался в них.

Лодка скользнула к берегу.

— Ты здесь, о бард? — негромко позвал голос.

Фома помолчал с минуту, потом сказал:

— Да.

Две темные фигуры посторонились, давая ему уместиться на корме.

— Не прикасайтесь ко мне, уроды, — процедил Фома сквозь зубы.

— Мы и не прикасаемся к тебе, о бард, — ответил кэлпи негромко. — Ты сейчас запретен для нас. Весь остров запретен. Это место только для таких, как ты. Для бардов.

— Кто там был? — спросил Фома нерешительно.

Кэлпи переглянулись. Фома вытянул шею, вглядываясь в их лица в ожидании ответа, но кэлпи молчали. Шест ударился о воду, звезды плясали на воде, разбиваясь на мелкие осколки.

— Там, на острове, — сказал Фома, — я был взрослым. Я был большим. Она сделала меня большим. Что она со мной сделала?

Кэлпи молчали.

— Я хочу домой, — неуверенно сказал Фома. Он путался в своих руках и ногах, никак не мог уместиться на скамье — верните меня домой.

Кэлпи молчали.

— Ненавижу вас, жабы, — прошипел Фома.

Кэлпи молчали. Фома вытянул длинные руки и толкнул одного из них. Кэлпи, не удержавшись, кувыркнулся в воду.

— Вот так, — сказал Фома. Он выпрямился в шаткой лодке, перехватил шест у второго кэлпи и с размаху ударил его по спине. Кэлпи сложился пополам, мягкий, словно тряпичная кукла.

— В воду, — приказал Фома.

Кэлпи обернул к нему темное лицо с раскрытым ртом, но не издал ни звука.

— В воду, — повторил Фома и толкнул того концом шеста под дых.

Кэлпи с громким всплеском упал спиной вниз.

— Помни про водяного коня! — сказал Фома темноте. — Помни про водяного коня!

Он толкнул в дно шестом. Лодка развернулась носом к зареву на горизонте — дальним огням Территорий, ее домам, шахтам и наблюдательным вышкам. Плыть приходилось против течения, Фома налегал на шест, лодка то и дело норовила вывернуться из-под него: и как только эти чертовы педики ухитряются править такими неустойчивыми штуками?

— Я плыву домой, — пел Фома, не думая о том, что голос его скачет по воде, точно мяч, — плыву домой. Меня взяли в плен кэлпи, зеленые мерзкие кэлпи, но я сумел убежать. Первого я ударил рукой, второго ударил шестом! Они упали в воду, в черную воду, теперь их съест водяной конь! А я один стою в лодке, отталкиваюсь шестом от дна, сонные рыбы уходят прочь, зеленые жабы в страхе бегут от моего шеста. Я видел невиданные места, моя отвага чиста, и я плыву сквозь ночь…

Он поймал себя на том, что не может остановиться. Песня распирала его, как насильно удержанный в груди воздух. Зарево приближалось, и вместе с ним явственно повеяло запахами железа и дыма; это дом так пахнет? Небо светлело, вода перед носом у лодки собралась в складки.

Территория обозначила себя ржавыми фермами, встающими из воды, на перекладинах повисли зеленые пучки водорослей. Дорожки дальних огней бежали по воде, сходя на нет у его лодки, он поднял голову и увидел, что звезды, потерявшись в этом зареве, сделались маленькими и жалкими.

Сторожевая вышка росла из воды, — обзорная площадка на бетонном столбе; чуть ниже — гладкая жестяная опояска. Говорили, что по ней проходит ток, который отключается лишь во время смены часовых. Площадка ощетинилась стволами пулеметов, а были еще (Фома слышал об этом) снайперы, ради тренировки убивающие рыб, прячущих в глубине свои темные спины.

А это значило, что он в безопасности!

Он выпрямился в лодке, расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, поднес руки рупором ко рту и крикнул:

— Эй!

Эхо отпрыгнуло от поверхности воды и вернулось ему в руки. Следом за эхом в руки ему ударил сноп брызг. Выстрел был словно треск сухой ветки, он даже не сразу понял, что это выстрел.

— Стой, где стоишь! — отозвались сверху.

— Я свой! — крикнул Фома, и голос его сорвался. — Свой! Меня похитили кэлпи! Вчера! Нет, позавчера…

— Придумай что-нибудь более умное, — посоветовали сверху.

Перед носом лодки поднялось сразу несколько крохотных фонтанчиков.

— Назад! — предостерегли сверху напряженным злым голосом.

— Меня зовут Фома, — закричал Фома. — Фома Белаква! Вы должны знать! Мой папа — инженер на станции очистки воды. Его зовут Георгий.

— Сколько тебе лет, парень? — крикнули сверху.

— Девять! — ответил Фома.

— Выдумай что-нибудь поумнее, дурень, — сказали сверху, и еще один фонтанчик взвился у ног Фомы. На, сей раз пуля ударила в днище, и сквозь крохотную дырочку плеснула вода. — Ты выглядишь на все двадцать.

Фома растопырил пальцы и поднес к глазам свои большие руки.

— Решил отвлечь нас, так? — вторая дырочка появилась в днище рядом с первой, осколок дерева оцарапал Фоме щеку. Видно было, как вода плещется по дну лодки.

— Не надо! — крикнул Фома. — Пожалуйста!

Третья пуля легла меж двумя первыми — в днище образовалась здоровенная промоина.

— Я безоружен, — взмолился Фома.

— Ты-то? Да ладно!

Молчание повисло между сторожевой вышкой и лодкой. И вдруг Фома понял, что это молчание вот-вот прервется звуком выстрела и шлепком пули, мягко входящей в плоть.

— Не надо, — повторил он. — Пожалуйста, не надо! Я всего лишь маленький мальчик! Я говорю правду! Я…

— Молись, урод! Ты, выро…

Часовой охнул и смолк.

Фома вдруг понял, что вокруг совсем светло, и увидел: в узкой смотровой щели точит, покачиваясь, стрела с зеленым оперением. Вторая лодка вынырнула из дальних зарослей и тут же ушла обратно, в спасительный частокол тростника. Фома прыгнул в воду и сделал несколько отчаянных гребков.

«Водяной конь! — подумал он в ужасе. — Водяной конь…»

Он нырнул как можно глубже, с открытыми глазами, изо рта рванулись к поверхности серебряные пузырьки. Далеко над головой что-то сказало «так-так-так». Пули прошли рядом с ним — кусочки металла в стеклянистой оболочке из пузырьков, словно коконы пауков-серебрянок.

Дно второй лодки висело над головой, он отчаянным усилием выставил из воды руку и кто-то схватил эту руку за запястье длинными цепкими пальцами. Переваливаясь животом, кашляя, Фома упал в лодку. Тот, кто тащил его, покачнулся, откинулся назад, в ухе — серебряная рыбка с рубиновым глазом, во лбу — черная дыра… Еще двое кэлпи одновременно ударили шестами, лодка скользнула по воде, как пущенная из лука зеленая стрела.

Фома сидел на дне лодки, обхватив колени руками, и трясся. Он никак не мог заплакать. Где-то далеко, надрываясь, выла сирена.

Кэлпи отложил шест и обернулся к нему.

— Ты нам должен, — сказал он и ударил Фому по лицу.

Голова Фомы мотнулась, из носа потекли две струйки крови, но он промолчал, только вытер верхнюю губу.

— Из-за тебя слишком много смертей, — сказал кэлпи сквозь зубы и опять занес руку для удара.

Второй положил ему руку на плечо.

— Это наш бард. Это все-таки наш бард!

И тут Фома заплакал — отчаянно, взахлеб, вытирая руками злые слезы.

— Что вы со мной сделали? Зачем! Я вас ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Кэлпи, тот, что сдержал удар своего напарника, проговорил:

— О наш бард, о наш любимый. Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо.

Что-то в груди у Фомы лопнуло, словно горячий пузырь, дышать стало легче, и он, уже не стесняясь слез, отчаянно припал к груди своего врага.

* * *

— Встань, Белаква. Повтори, что я сказал.

Хромоножка в раздражении прошелся взад-вперед. Говорили, вместо одной ноги у него протез. Говорили, когда-то, давным-давно, он нарвался на минную растяжку.

Фома в растерянности хлопал глазами. Мыслями он был далеко, Хромоножка застиг его врасплох. Справедливости ради надо сказать, что это ему удавалось довольно часто.

— Белаква очень занят, — съязвил Хромоножка. — Белаква считает мух. Он у нас большой ученый, верно, Белаква?

Ученики охотно рассмеялись. Они всегда смеялись таким шуткам Хромоножки, потому что это было безопасно и весело.

— Так о чем я только что говорил, Белаква?

Фома изо всех сил скосил глаза, заглядывая в тетрадку соседа.

— Что никаких Территорий раньше не было. И Метрополии тоже. Вернее, вся земля была как одна сплошная Метрополия. Потом уровень воды повысился, а изотерма подвинулась…